Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные (СИ) - Томченко Анна

И Хлоя стала рассказывать. По мере повествования у мага волосы вставали дыбом. Она несвязно, словно торопясь, выдавала историю про свою наставницу, что ополоумела и вызвала демона. Как демон этот выполнял ее приказы. Госпожа Тесса отчаянно хотела пристроить воспитанницу в руки одного некроманта, а ведьма, так некстати появившаяся здесь, очень мешала. К концу девушка выдохлась и предположила:

— Возможно, ее еще можно допросить, — на неё накинули один из мундиров служивых. В непомерно длинных рукавах она прятала озябшие руки. — Когда мы с Элис зажгли пентаграмму, она была жива.

Некромант поджал губы. Все, что ведьме пришлось пережить это только его вина. Его не оправдывает опоздание, скандал и слова. Он, тот кто должен защищать и оберегать, сам толкнул девчонку в руки похитителей.

Двое огненных магов, что прибыли в компании шерифа пытались затушить драконье пламя. Выходило так себе. Но тело удалось вытащить, а допросить нет. Дух не отзывался, а поднимать зомби из того, что осталось-лишено смысла.

Через час приехал Бернар старший. Он разбрызгивал слюну, как заправская кобра яд. Хлоя нацепив свою излюбленную маску недалёкой, капризной дочурки разревелась и норовила свалиться в обморок. Таким поведением она доходчиво дала понять, что дальше разговаривать не будет.

Френк продержал Грегори до рассвета на месте проишествия. Увы, чего-то большего узнать не удалось, поэтому когда небо стало наливаться золотом, местная исполнительная власть в лице седовласого мужчины уточнила:

— Значит все эти убийства дело рук демона? — он потряхивал в ладони жестяной коробок с леденцами. Звук резал по нервам.

— Возможно… — безразлично отозвался некромант. Он не знал, что делать дальше. Где искать Элис. И стоит ли. Если она не появится в поместье, значит ушла, как он и просил.

— О чем ты думаешь? — поинтересовался Тальбот, не выдержав и закурив.

Грегори не ответил. Он сидел на земле, уперев локти в колени. И встречал рассвет. Первый без неё.

***

Рассветные сумерки прорезал первый луч солнца. Элис свалилась с дракона прямо под ограду родительского дома. Народ в этот ранний час, завидев и услышав крылатую ящерицу, что топталась на мощённых плитах дороги, опасливо жался носами к окнам. Кто посмелее-высовывал носы за дверь. Но расслышать как девушка благодарит мудрое создание никто не мог. А потом лазоревый змей ткнулся мордой в плечо ведьмы и в прыжке взлетел в небо.

Ворота отворял камердинер отца, Юст. В ночной сорочке до пят и с колпаком на лысеющей голове он казался уютным. И родным. Настолько, что Алисия чуть не прослезилась. А он с благоговейным ужасом придерживал кованную створку и пытался осенить девушку божественным знамением. Немудрено. В рваном, опалённом платье, босая, вся в синяках, с кровоточащими запястьями, рассеченным затылком и рваной раной на бедре, она была больше похоже на зомби, чем на юную госпожу.

На пороге стоял отец. Спешно накинутый халат и домашние туфли не скрывали недовольства, что исходило от него волнами. Элис не стала задерживаться на пороге и под уничижительным взглядом просочилась в дом. Она шлепала босыми пятками по верахийским коврам и ей было ни капельки не стыдно. Она слишком устала.

— Элис, — холодный, как лёд на вершинах гномьев пиков голос отца заставил вздрогнуть, но не остановиться. — Объяснись немедленно.

Он следовал за дочерью неспешно и тихо. Как умеют только королевские ищейки. Ведьма игнорировала приказной тон и по привычке чуть не продемонстрировала родителю красноречивый жест. А потом опомнившись, что это она не с некромантом препирается, усовестилась.

— Алисия Гордон! Что ты опять натворила?

Усталость, злость, обида. Все это сидело внутри девушки, обильно сдобренное разочарованием. Сидело. Но слова отца, опять как с маленьким ребёнком, затронули этот кокон и ведьма, крутанувшими на пятках, выпалила.

— Я ничего не натворила, — зловеще произнесла наследница рода Гордон. — Я ни в чем не виновата. Ни в том, что оказалась не в нужное время в ненужном месте. Ни в том, что этот твой проверенный молодой человек не может разобраться со своими девками. Не в том, что я попала под руку сумасшедшей мстительнице. Не в том, что ее призванный демон пытался меня выпотрошить. Понимаешь, папа, я не виновата в том, что всего лишь маленькая ведьма. Я не виновата в том, что я просто девочка, как ты тебе не хотелось видеть во мне сильного мага, настоящего наследника. Ведь я, это просто я.

К концу тирады Элис захлёбывалась слезами, голос срывался на крик. А вся ее хваленная выдержка, что так выручала при встрече с демоном-пала, как крепостная стена под налетом диких варваров. Пала и за ней показалась усталая, измученная болью, ведьма. И эта боль накрыла, похлеще любой трепетно высушенной одним знакомым травы. Накрыла, чтобы сознание помутилось, и Алисия поняла, что совсем по-девичьи хлопнулась в обморок.

Пробуждение наступило резко. Словно из ледяной воды вынырнула. А оказавшись на поверхности, истерично забилась в предсмертной агонии. Тут-то Алисия и ощутила, что лежит на кровати в своей спальне, на руках повязки, на ноге тоже. Потрогала затылок и нащупала два коротких шва под волосами. Хорошо хоть стричь не стали. Она сфокусировала зрение и увидела маму. Та стояла напротив окна и судорожно всхлипывала, то и дело поднося платок к глазам. На кресле сидел отец, хмурый и задумчивый. Он уже переоделся в костюм из серой ткани. Каштановые волосы с нитями седины были зачёсаны назад и делали родителя солиднее на вид.

— Прости… — вздохнул он. Вложил в это слово намного больше, чем мог сказать и девушка вдруг поняла, что он старался как лучше, а его дочь сделала как смогла.

— Это ты меня прости, — тихо сказала Элис, стараясь не встречаться глазами. Упрямо смотрела в окно. — Что ты хотел узнать? Я расскажу…

И рассказала. С самого начала. С этого нелепого случая с гробом. Рассказывала и сама возвращалась в эти моменты. Когда-то голос подрагивал. Она говорила почти все. Все, что может рассказать дочь отцу. Но вспоминала она другое…

Лестница в библиотеке шатается под ногами и юбка стягивает ноги, а Грегори стоит внизу и увещевает, что главное не смотреть вниз, или можно смотреть, он все равно поймает. А потом ещё ожерелье из горного хрусталя, каплевидные серьги из голубого турмалина, что мужчина смущаясь протягивает в атласном футляре. И горький тягучий кофе, что варит некромант. Элис никогда то и не любила этот напиток, но с тертой корицей, каплей коньяка, она почти смиряется с ним и пьёт.

Злилась ли Алисия на Грегори? Безусловно. Больно ли ей было? Однозначно. Имело ли все это какой-то смысл? Нет.

В глазах защипало, но ведьма закусила губу и отвернулась. Неотрывно проследила за зелёными листьями клена под окном.

И это все было не правильно. Потому без него.

Как бы Элис не была обижена на Грегори, в глубине души она верила, что он обязательно ее спасёт. А если даже не успеет, то вот сейчас, с минуты на минуты откроется входная дверь, мягкий бархат голоса испросит о встрече…

Но никто не пришёл.

— Прежде чем ты начнёшь давать оценку моему поведению, — тишина давила и навевала мысли печального толка, — хочу предупредить, я понимаю почему случилось так как случилось. Не нужно было ехать на бал, нельзя было требовать снять таернахат. Тут виновата я.

Отец ничего не сказал. Устало подпер подбородок кулаком.

— Что ты будешь делать дальше?

От такого вопроса Элис опешила и не нашлась, что ответить. Но снова переведя глаза на окно с бликами летнего солнца, медленно проронила.

— Допишу работу, — безразлично и правдиво, — отработаю год в какой-нибудь глуши по распределению, только на самом деле там куда меня отправят, а не решишь ты. Я хочу сама принимать решения и последствия тоже принимать буду сама. Выставишь меня вот так, в сорочке… Ничего страшного. Если это и будет цена самостоятельности-уйти из отчего дома в чем мать родила, я готова ее заплатить.

Они замолчали. Только кожа под повязками страшно зудела, хотелось достать спицу и почесать под бинтами, но ведьма боялась нарушить этот благостный момент.