Хозяйка корней (СИ) - Лебедева Ива
Но это всë мелочи по сравнению с семейной жизнью. Кстати, мы все переехали в дом, который муж купил на мое имя (хотя я и сняла проклятье с его матери, он всë же решил таким образом перестраховаться). Мы все — это я, Лим, моя свекровь, бабушка Му и Игги. Матео остался в родном доме, хотя жилым там теперь был только второй этаж, а первый мы полностью превратили в клинику. Я радовалась и всë равно вспоминала Катëнка. Скучала, конечно, но на душе было спокойно — я знала, что у дочери всë будет хорошо. Просто знала, и всë.
Когда Лазику исполнилось полгода, счастливый отец отнес сына в Священную рощу, показать самым знатным эльфам. Под конец празднества эльфийские старейшины буквально вытолкали на ораторское место очень недовольного, кислого и хмурого «дедушку» моего сына. За год я не видела его ни разу и особо не горевала. По дошедшим слухам, история с проклятием вышла эльфийскому главе изрядным боком. Мало того, что совет клана не одобрил поспешного решения, в результате которого они потеряли влияние на начальника стражи. Так еще и выяснилось, что сын у отступника родился магом. То есть решение папаши вообще выглядело глупо.
Поэтому бедолага жил затворником и как-то очень быстро и заметно постарел. Взглянув, я сразу поняла, что слухи достоверны. Снятое проклятие может ударить по тому, кто его произнес.
— Родительская воля остается одной из самых значимых ценностей, — начал свою речь старец, — но результат важнее всего. Благодаря стечению обстоятельств, женой моего сына стала чистокровка и...
Договорить он не смог. Из колыбельки вылетела слегка запачканная пеленка, сложилась в воздухе в подобие кляпа и угодила точно в цель. По рядам собравшихся прошел вздох восхищения. Как я поняла, магия телекинеза считалась утраченной у всех народов.
— Это лучше любых слов, — заметила Лина, и все рассмеялись.
***
В тот день я окончательно поняла, что статус моего мужа изменился и в эльфийской общине, и во всем Городе. Я-то помнила время, когда кресло буквально шаталось под ним и старейшины едва ли не держали пари, когда этот эльф-недотепа уйдет в отставку. Впрочем, это было до того, как мы поженились, именно тогда Лим перестал шифроваться и показал зубы. Но на то, чтобы упрочить положение, ушло больше года.
Теперь полномочия Лимеаса расширились настолько, что он не просто отчитывался перед Большим Советом, а вошел в него как полноправный участник с правом голоса. По моей просьбе муж довольно коварно повернул вопрос недостатка бюджета в сторону увеличения налога на невольников. А потом еще раз. Он был твердо намерен сделать рабовладение невыгодным. Заодно принял меры, чтобы ставших ненужными рабов не выкидывали на улицу, истощив их силы. Я надеюсь дожить до того времени, когда Подземный Торг закроется сам собой, без всяких потрясений и революций. Просто как нерентабельный.
Но думала я об этом не слишком часто — некогда.
Поскольку сразу после свадьбы мы перебрались в новый дом, еще и с хозяйством забот прибавилось. Хорошо, что свекровь, несмотря на тихий характер, оказалась решительной хозяйкой и даже договорилась с Тишиной, чтобы та не заносила дальше порога хорьков и змей, пойманных в саду.
Свекровь с бабушкой Му бодро наводили порядок поперек всего и где попало, одна в доме, другая на участке. Они договорились, какие кустарники и деревца останутся для созерцательных прогулок, а остальную территорию превратили в огород. Сад тоже почистили, так что год спустя змеи в нем уже не водились. Самые тяжелые работы — корчевка пней, борьба с валунами — достались Игги. Он и сам не заметил, как увлекся, и помогал бабке на грядках без понуканий. У парня проснулся родовой дар, и как бы не более сильный, чем у диких огородных предков.
Впрочем, его коммерческий талант никуда не делся. Однажды юноша протянул мне небольшой, но увесистый мешочек.
— Возьмите, госпожа Лилия. Это ваша доля как… как придумщицы.
Я развязала мешочек, наполненный, к моему удивлению, не медяками и даже не сребрениками, а золотом. Не смогла вспомнить, чего же я напридумала на такую сумму, и спросила.
— Вы же помните, как мороженым нас угостили? Я энтот секрет продал Коттару, помните того торговца сорняками? Так он вовсю торгует — и на вынос, и таверну открыл, где мороженого больше, чем вина покупают. И какого там только нет. И сладкого, и кислого, и с червецами мухи дзыньцы — от них особый щекотный вкус. Гномье есть — фрукты, засахаренные как самоцветы.
— А вампирье — с кровью? — усмехнулась я.
— Конечно! На все вкусы есть! А знаете, госпожа Лилия, какой особый секрет этой торговли? — с заговорщической ухмылкой спросил Игги.
Я заинтересовалась.
— Вы же сами говорили: кто много мороженого ест, у того зубы портятся. А мы секрет этот храним. Если кто мороженое ест и на зубы жалуется, Коттар сразу ваш адрес дает.
У меня чуть не приключилась истерика от смеха. Да-а-а, в самом деле, отличная диагностика: если в зубе незаметная дырочка или с эмалью непорядок — мороженое это выявит на раз-два-три.
— Так держать, Игги, — напутствовала я юного будущего миллионера после того, как рассказала эти зубные нюансы и заверила, что с порчей зубов не всё так быстро и страшно. — Далеко пойдешь!
***
Сама я регулярно ходила в дом Матео — не в гости, а на работу. Юноша продолжал жить на втором этаже, а все помещения первого стали большой стоматологической клиникой. Цирюльный цех вряд ли был на меня обижен: мы и пломбировали, и протезировали, в отличие от обычных зубодеров. Тут тоже постепенно шло совмещение бытовой магии с новейшими знаниями из моего мира. А с цирюльниками договорились, что с простыми случаями они разбираются сами, сложные за процент направляют к нам.
Еще до рождения Лазика я уже ощутила себя главврачом. К нам приходили юные дети цирюльников с просьбой о трудоустройстве. Каждый стажировался три месяца, после чего или уходил с честной зарплатой в кармане, или оставался. Так появились еще три врача-стажера и две медсестры. Кстати, одна из сестричек положила глаз на Матео, а он ответил взаимностью, только не позволял отлынивать от работы.
Однажды, когда Лазику уже было месяцев восемь, в клинике появился необычный посетитель. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — с его зубами нет проблем, зато сердце слегка болит. И я знала, кто причина этой боли. Ну… как говорится, прости, мужик, так получилось. Ты сам виноват.
Господин Вэйн немного осунулся, его лицо заострилось, взгляд стал еще жестче и холодней. Такие мужчины притягивают. Если бы не та история с отцом Лима… А хотя нет. Я свой выбор сделала раньше.
— Госпожа Лилия, я прошу принять этот скромный подарок, — сказал он и протянул мне ожерелье из прозрачных кристаллов. Каждый из них сверкал своим цветом.
— Благодарю, господин Вэйн, — ответила я, — но вы понимаете, что подарили мне лишь украшение для дома? Я не появлюсь в вашем подарке на празднике, вместе с мужем.
— Я буду доволен, если вы просто примерите его при мне, — улыбнулся галантный вампир.
То, что проклятий и заговоров на украшении нет, я поняла сразу и исполнила просьбу. Да, вкус у него был, не отнимешь.
— Господин Вэйн, — сказала я с улыбкой, — у меня тоже есть к вам маленькая просьба. Не сомневаюсь, ваше уважение ко мне поможет ее исполнить.
Почти бесстрастное лицо гостя озарилось надеждой. Неужели он не разглядел веселых чертиков в моих глазах?
— Я исполню любую вашу просьбу, уважаемая госпожа Лилия, — поспешно сказал он.
— Отлично. Тогда сядьте, пожалуйста, в это кресло. Наша стажерка Трига еще ни разу не видела челюсть вампира. Живого вампира, а не учебный макет, — уточнила я. — Садитесь, и вы даже не представляете, как я буду вам благодарна.
И взглянула на гостя с выжидательной улыбкой.
На одну секунду лицо Вэйна Рин Корвана отразило несколько эмоций, от разочарования и возмущения до покорности судьбе. Покорность победила, и вампир уселся в кресло.
«А он научился чистить зубы, по моему совету», — удовлетворенно хмыкнула я про себя.
