Люче Лина - Землянка для дракона

История драконицы шокировала её, но неожиданно заставила воспрять духом и полностью изменила её взгляды на собственную помолвку. Ариадна вдруг поняла, что всё это время была слишком зациклена на собственном чувстве неполноценности из-за потерянной памяти и в то же время чересчур обожествляла Эльтесеина, сама того не желая. А драконы всё же не были богами, если верить рассказу Коэре.

Желание занять глухую оборону или даже вступать в открытую конфронтацию, которое она испытывала с самого начала помолвки при первом приближении Сезара, было неразрывно связано с неловкостью в его присутствии. И откуда только бралось это стремление отрицать очевидное? Накануне ночью всё изменилось, и утром ей показалось, что после его нежности в постели, ласк и терпения она уже не сможет относиться к нему с прежним недоверием, как и он — к ней.

Если бы только разговор в Застывших не вернул всё на прежние рельсы. Теперь ей вновь хотелось преодолеть это. Более того, возникло такое чувство, словно у них осталось совсем мало времени, чтобы сделать это. Словно его уже нет совсем.

Стараясь глубоко ровно дышать, Ариадна расхаживала по террасе, взглядываясь в ночь, ужасно замерзла, но это лишь заставило её заглянуть в дом, чтобы взять теплую накидку — и она вновь вышла на террасу, чтобы как раз в этот момент увидеть его — скорее даже почувствовать, чем увидеть, так далеко он был. Наблюдая за его приближением, в который раз поражаясь скорости, с которой Эльтесеин мог перемещаться, она вдруг ощутила, как тело откликается физическим возбуждением, и в результате встретила его смущённая и немного покрасневшая.

Аккуратно приземлившись, её жених не стал делать вид, словно только что её заметил — было ясно, что он уж точно не хуже неё чувствовал издалека.

Он молча подошёл, сгреб её в охапку, поднял и поцеловал. И Ариадна вцепилась в него руками и ногами так, словно хотела задушить. Его ладонь крепко сжала волосы на её затылке, она в ответ впилась ногтями в его плечи.

Но он был нежен даже тогда, мягко лаская её рот своими теплыми губами и языком, неглубоко проникая внутрь, чтобы заигрывать с ней, но не атаковать.

— Я люблю тебя, — беспомощно прошептала она, едва он оторвался от её рта. Эти слова невозможно было сдержать, хотя она и знала, что это безумие — первой признаваться в любви. Но ведь он всё равно прочитал бы это в её мыслях?

Глаза Эльтесеина изменили цвет — казалось, стали сначала темнее, а потом пожелтели. Ариадна смотрела в них, уже не пугаясь. Зрачки на секунду ожидаемо стали вертикальными, но он тут же моргнул, вернув взгляду человеческий вид:

— И я тебя люблю, — сказал он, посылая улыбку.

Облегчённо улыбнувшись и хмыкнув, она зарылась носом в его волосы, немного растрепавшиеся после полета. Коса лежала на спине, но из неё выбилось несколько прядей, на ощупь довольно мягких и ароматных.

Ариадна коснулась губами его шеи, и хихикнула, когда Эльтесеин вздрогнул всем телом. Он повернул голову и вновь нашел её губы, и, пока целовал, сделал несколько шагов, чтобы войти внутрь дома.

И в тот момент, когда она была готова окончательно потерять разум, он осторожно отстранился, чтобы посмотреть в глаза, а затем медленно поставил её на пол.

— Спрашивай. Я отвечу тебе, — негромко сказал он, не разрывая их взглядов.

Её лицо просветлело, но на нём всё ещё отражалось недоверие:

— Правда?

— Да.

— Мне кое-что рассказала Коэре…

— Вижу. Но это не всё, что тебя волновало.

— Далеко не всё.

— Спрашивай, — повторил он.

Ариадна сглотнула и отвела глаза, поискала взглядом ближайший диванчик и села, шумно вздохнув. За то время, что она была его невестой, у неё скопилась тысяча и один вопрос, но теперь ей почему-то стало страшно задавать их.

— Тебя напугал разговор на скалах, — негромко заметил Эльтесеин,

— Меня настораживает всё, что связано с мёртвыми телами. Даже не знаю, с чего бы это.

Сарказм вырвался в последний момент, скорее с перепуга. У неё не хватало сил даже поднять вопросительный взгляд. И Эльтесеин кивнул, хотя так и не услышал внятного вопроса:

— Я понимаю. Ты должна знать, что, во-первых, мы никого не убивали. Речь идёт о безнадежно больных людях, и то, они соглашаются передать тело только в момент смерти. Просто они умирают под наблюдением, и всё.

— Значит, они знали, что… что…

— Да. Принудительная трансплантация на Горре запрещена, даже посмертно. Распоряжение собственным телом — личное дело каждого.

Ариадна закрыла лицо руками, испытывая неимоверное по силе облегчение — ей даже стало легче дышать, словно её легкие долгое время были перекрыты наполовину, а теперь освободились.

— Я так боялась, что ты… что вы…

— Убийцы?

— Прости меня, — прошептала она, глядя под ноги.

— Не надо. Мне следовало рассказать тебе раньше.

— Я думала, что ты считаешь обычных телепатов недостойными. Мне показалось, что ты свысока смотрел на меня при первой встрече.

Ариадна осторожно посмотрела на Эльтесеина снова и, к своему удивлению, уловила нотки смущения в его эмоциях.

— Я не совершенен, маленькая. Мне жаль, но в чём-то ты права.

— Я и не хочу, чтобы ты был совершенен, — прошептала она. — Как раз этого я и боялась.

Эльтесеин послал ей смех:

— Можешь больше не опасаться на этот счёт. Совершенства мне не достичь в этой жизни.

Ариадна с открытой улыбкой — даже не телепатической, а настоящей — посмотрела на него, впервые безо всякого стеснения, без задней мысли о собственной неполноценности. И впервые почувствовала, что ей на самом деле нечего опасаться. Эльтесеин по-прежнему выглядел и большим, и сильным, но уже не холодным, не чужим, не враждебным ей.

— Иди сюда, — одними губами произнес он, протянув руку, и она с готовностью вскочила с места, доверчиво нырнув в тёплые объятия.

Он всё ещё не касался её губ, просто крепко держал в кольце больших горячих рук — но пока и этого хватало.

— Расскажи мне хотя бы немного о себе, — умоляюще прошептала она.

— Спрашивай.

Его дыхание коснулось её виска, и Ариадна на мгновение замерла от прилива нежности, но потом всё же подняла лицо, чтобы заглянуть в глаза:

— Ты — человек?

— Сейчас — да. Как и последние шестьдесят лет. Но я не рождался на Горре. Я воплотился в это тело и сразу стал взрослым.

— А до того, как…?

— Я плохо помню. Ты не поверишь, но мне очень трудно порой вспомнить то, что предшествовало моему появлению на Горре — последние сто-двести лет как в тумане. Помню, как мы начали изучать людей — это было очень давно. Мы тогда не знали, как наладить контакт с горрианцами, просто была идея развивать их. Драконы…