Барбара Эрскин - Призрак страсти
– Ник, ты же знаешь, что я не признаю снотворного, – возмутилась она, выхватывая у него листок. – Скажи водителю, чтобы он сразу ехал на Корнуолл-Гарденс. – Она изорвала рецепт в клочья. – Завези меня и можешь отправляться к Джуди.
– Джо, – с угрозой проговорил он.
– Что, Джо? – с вызовом ответила она. – Ты же, по-видимому, был именно там. Только она знала, куда я сегодня собиралась. Сама не понимаю, зачем я ей это сказала. – Она устало закрыла глаза. Клочки бумаги посыпались из ее руки на пол.
– Ты рассказала об этом, потому что хотела, чтобы я был рядом, – тихо произнес Ник.
– Может быть. Ник, пожалуйста, скажи, что нам не нужно в аптеку.
Ник переговорил с водителем и обернулся к Джо. Она сидела с закрытыми глазами.
– Вам помочь? – предложил водитель, открывая перед ними дверцу.
Ник придерживал Джо под локоть. Ей пришлось признаться себе, что она не сможет самостоятельно подняться в квартиру: дрожь все не унималась. И, тем не менее, она покачала головой.
– Спасибо, мы справимся.
– Заболели, да? – Не обращая внимания на ее протест, шофер крепко взял ее за другой локоть и помог выбраться из машины.
– Ничего страшного, – с трудом улыбнулась она. – Я совсем недавно родила ребенка.
– Понятно. – Он окинул взглядом ее стройную фигуру и взялся за дверцу, собираясь закрыть. – Поэтому здесь столько конфетти, надо думать! – Он кивнул на клочки бумаги на полу и с улыбкой сел за руль.
Джо слабо улыбнулась в ответ.
– Кажется, он не очень мне поверил, – сказала она, когда такси скрылось из виду.
– Я тоже так считаю. – Ник взял из ее рук ключ от парадного и открыл дверь, а потом без лишних слов подхватил ее на руки и понес наверх.
– Джо, может быть, стоит позвонить Сэму, пусть приедет и осмотрит тебя? – устраивая ее на диване, предложил Ник.
– Нет! – Джо решительно села и спустила ноги с дивана. – Со мной все будет хорошо, Ник. Сейчас я приму ванну и лягу. Тебе не нужно оставаться. В самом деле. – Она подняла на него глаза. И у Беннета, и в такси ее радовало, что он рядом, она чувствовала себя увереннее. Но все переменилось, стоило ему взять ее на руки. Неизвестно откуда взявшийся панический страх вдруг захлестнул ее, подавляя собой все остальные чувства, заставив забыть даже о ребенке. Потом он исчез, так же внезапно, как возник, но осталась дрожь, от которой ее трясло, как осиновый лист. Она перевела дух и стиснула кулаки. – Ник, прошу тебя. Неужели тебе не ясно, что мне хочется побыть одной?
Ник хмурился. В нем боролись два чувства: тревога за Джо и раздражение, которое обычно будило в нем ее упрямство.
– Но позволь мне, по крайней мере, подождать, пока ты ляжешь, – наконец, сказал он. – Если тебя это беспокоит, я к тебе не подойду. Но мне лучше пока остаться. Вдруг тебе станет плохо в ванной: голова закружится, например.
Джо колебалась. У нее едва не вырвалось заверение, что она в жизни не падала в обморок.
– Хорошо, – неохотно согласилась она. – Спасибо тебе. Приготовь пока чай или что-нибудь еще. Я недолго.
– Но, может быть, мне все же переночевать здесь на диване? – сделал последнюю попытку Ник, когда она уже лежала в постели и на столике рядом стоял стакан с подогретым виски и лимоном.
– Нет, Ник. Спасибо, но не надо этого делать. – Она взяла его за руку. – Ты мне очень помог, но мне нужно побыть одной. Тебе лучше уйти. Обо мне не беспокойся.
– А ты не станешь прокручивать запись сеанса, не будешь ничем другим себя расстраивать?
– Нет. Я собираюсь спать. – Ее терпение было на исходе.
– Ну хорошо. Будь по-твоему. Я – в своей квартире. Если понадоблюсь, звони. Обещай, что позвонишь.
– Так ты к Джуди не вернешься? – Она не смогла удержаться, чтобы не съязвить.
– Нет. – Он сдвинул брови. – Ты не дала обещание.
– Обещаю. А теперь – иди.
Джо сидела, прислушиваясь, но, дождавшись, когда внизу хлопнула дверь, легла и дала, наконец, волю слезам. Разве могла она сказать ему, как ей хочется, чтобы он остался. И тем более она не могла признаться, что внезапно испугалась его.
Она решила оставить включенной лампу. Ей было трудно заставить себя вынести полную темноту. За окном город захватила в свои объятия жаркая и душная ночь. На Глостер-роуд закрылись бары, и довольная публика отправилась домой, наслаждаясь пьянящим волшебством лондонской ночи. В переулке гулко отдавался смех и голоса. Джо заворочалась, отыскивая прохладное место на горячей подушке, в полусне слыша доносившийся с улицы шум. Постепенно воцарилась тишина. Занавески всколыхнул легкий ветерок, принесший запах гелиотропа. Где-то испуганно мяукал кот. Он перевернул пустую молочную бутылку, и она, прокатившись по ступенькам, очутилась в канаве.
Джо даже не пошевелилась. Она лежала на боку, обхватив подушку. Волосы закрывали ей лицо.
Начинало светать, когда она внезапно проснулась. Сначала ей не удалось определить, что ее разбудило. Она обвела взглядом комнату с тенями в углах. На столе по-прежнему горела лампа, но сквозь занавески ей было видно, как небо над крышами высветил бледный рассвет. Но вот она снова услышала разбудивший ее звук. Это был голодный плач ее ребенка. Она села, зевая, откинула волосы и потянулась к стоявшей в конце кровати колыбели.
16
Колыбели не было. В комнате стояла тишина, пустая и глухая. Джо замерла, не понимая, что происходит, но тут все вспомнила и повалилась на подушку. По щекам ее текли слезы. От одиночества щемило сердце. Руки казались ненужными, ее тяготила их пустота. Ей представлялось, что она лишилась части себя. Она живо представила ребенка: пушок волос, крошечные веки, кусочки околоплодного пузыря, оставшиеся за ушами, голубые пеленки, не дававшие свободы его маленьким кулачкам. Вот он лежит у нее на руках и смотрит на нее доверчиво и с любовью.
– Господи! – Она перевернулась и уткнулась лицом в подушки. – Это только сон. Глупый сон! – Она достала носовой платок и посмотрела на часы: было половина пятого.
Ее стала бить крупная дрожь. Она полежала немного, сжавшись в комок и надеясь согреться, потом снова села. Лучше ей не стало. Джо знала, что уснуть не сможет. С каждой минутой она мерзла все больше и больше, и уже жалела, что не позволила Нику остаться. Ей хотелось с кем-то поговорить. Голову разламывала боль, болела грудь. Она скрестила руки, думая, что станет легче, и почувствовала, что перед рубашки влажный. Она в ужасе оглядела себя и пулей вылетела из постели. В ванной она включила свет и торопливо сбросила рубашку. Теперь она стояла перед зеркалом обнаженная и видела, как налились и стали тугими груди, на них четко проступали вены. Скованная ужасом, Джо заметила, как на левом соске появилась мутная голубоватая капля.
