Дарья Кузнецова - Симбиоз
— Здесь красиво, — осторожно ответила я. — Но странно. Один душ чего стоит! Я, по — моему, до сих пор не привыкла к окружающей реальности и не могу поверить, что это теперь навсегда, — пожаловалась я, радуясь внимательному слушателю. Мужчина поглядывал на меня с лёгким сочувствием и пониманием, и это подкупало. — Но, с другой стороны, можно найти плюсы. Как минимум, мы живы, и это не может не радовать.
— Живы, да, — мрачно хмыкнул он, пустым взглядом созерцая пространство прямо перед собой.
Пета медленно скользила вокруг здания по нисходящей спирали настолько близко к стене, что, казалось, в отдельные моменты касалась её краем крыла.
— Там, на Земле, осталась твоя семья? — озарённая внезапной догадкой, уточнила я.
— Что? — он растерянно нахмурился, явно не понимая, что имеется в виду. — А, нет, не обращай внимания. Извини, что показался тебе настолько несчастным; я скорее раздражён происходящим, чем расстроен, — со смешком заметил Анатолий.
— Ну, изменить же всё равно ничего нельзя, — философски заключила я. Вараксин вновь покосился на меня с непонятно — задумчивым выражением лица, но не ответил, и некоторое время мы летели молча.
— А если я тебе предложу всё‑таки изменить сложившуюся ситуацию? — вдруг проговорил мой спутник, когда пета добралась почти до самого низа здания.
— В каком смысле? — озадачилась я. — Что ты имеешь в виду?
— В прямом, — по — прежнему глядя перед собой, спокойно ответил он. — Избавиться от этой дряни в организме и вернуться домой.
— Но он же умрёт, — растерянно пробормотала я.
Этот вопрос и подобная тема разговора застали меня врасплох, и было совершенно непонятно, что на это всё можно ответить. Я ещё толком не разобралась в своих мотивах и желаниях, только — только признала возможность начать новую жизнь, а тут вдруг — бац! — и снова какие‑то альтернативы.
Лучше бы он меня в самом деле на романтическую прогулку пригласил и пытался поцеловать! Я бы хоть примерно догадывалась, как на такой поступок можно реагировать.
— И что? — хмыкнул мужчина. — Какое тебе до него дело? Жизнь такая, все мы смертны, и эта тварь — в том числе. Зато ты останешься собой. Тебя ведь никто не спрашивал, хочешь ты или нет связывать свою жизнь с этой планетой, а я предлагаю выбор. Неужели ты не задумывалась о подобной возможности?
— Ты пригласил меня именно за этим? — медленно кивнула я. Интонация получилась вопросительной, но ответ был очевиден. — А почему только меня?
— У этих ребят отлично поставлена работа с поступающим материалом, — поморщился он. — Твоих товарищей уже обработали, Кузнецов с его мальчишкой — отмороженные учёные, которые воспринимают перемены с восторгом. Остальные наши, которые сейчас выздоравливают, тем более никуда уже не денутся. А ты не такая, тебе неприятны условия, в которые тебя загнали. Или я ошибаюсь?
— Но… как это возможно? Или они уже договорились с ЗОРом, просто нам решили не сообщать? Здесь ведь нет наших космических кораблей, а местные вряд ли согласятся куда‑то везти беглецов. Особенно с учётом убийства мазуров.
— Способ есть, не волнуйся. Если бы не было, я бы и не подумал травить душу такими вопросами, — хмыкнул мужчина. — Ну так что, ты согласна?
— Я… — пробормотала я и запнулась.
Он буквально читал мои мысли, озвучивал их вслух и предлагал реализовать недавнее желание. Пару дней назад я бы ответила однозначно, и даже перспектива смерти мазура не остановила бы меня всерьёз. Но первая обида прошла, я почти смирилась с новым положением вещей, да и… родители. Как теперь без них? Не могу же я их бросить! Надо хотя бы поговорить с дядей Борей, предложить ему. Кто знает, чего наобещал ему Сур и как уговорил на подобный шаг? Конечно, до сих пор абориген не лгал, но уж очень талантливо недоговаривал и тасовал факты. Может быть, и дядя купился, не выяснив всего до конца?
Чем его могли взять? Не мной ли?
— Почему ты не спросил об этом вчера? — грустно вздохнула я.
— Увы, ещё вчера у меня такой возможности не было, корабль прибыл только сегодня, — слегка пожал плечами Вараксин. — Я понимаю, тебе тяжело оставить родных, но — клянусь, это реальный шанс сбежать из этой тюрьмы! — проговорил он, строго глядя на меня.
Это было заманчиво. Это было настолько заманчиво, что я почти открыла рот, чтобы согласиться.
Не знаю, что остановило меня в первый момент; это, как ни стыдно признать, была не жалость к симбионту. И даже, увы, не страх оставить родных. В конце концов, они без меня не пропадут, да и я, наверное, сумею справиться одна. Тем более, я искренне верила, что контакт ЗОРа с этими существами всё‑таки наладится к общему удовольствию, и даже на моём веку.
Не позволило дать согласие устойчивое ощущение неправильности, неестественности происходящего. Я толком не могла сформулировать, что именно меня беспокоит, но всё внутри категорически возражало против поспешного решения. Что‑то казалось лживым или, напротив, остро резала слух недосказанность? И неточность эта по непонятной причине перевешивала все недомолвки Сура. Может быть, дело было в скрытом воздействии симбионта на мой разум, не знаю; но чужаку я сейчас верила гораздо больше, чем сородичу.
— Я должна подумать, — осторожно ответила я в конце концов.
— Подумать — это поговорить с капитаном? — хмыкнул Анатолий, окинув меня странным взглядом.
— Ну… да, а что в этом плохого? — я нахмурилась. — Мне кажется, он как мой отец имеет полное право участвовать в моей судьбе.
— А слабо принять важное решение самостоятельно? Без чужой подсказки? — мужчина усмехнулся уголками губ, продолжая буравить меня взглядом.
— В любом случае я хочу всё взвесить. Могу пообещать никому ни о чём не рассказывать. Или я должна дать ответ прямо сейчас? — ощущение странности происходящего усиливалось, стало всерьёз не по себе. А ещё потихоньку начало приходить понимание, что именно мне не понравилось: вот эта поспешность и таинственность. Почему он предложил только мне и именно сейчас? Почему возражает против разговора с родными?
Мой страх перед этим миром по — прежнему не хотел отступать, заставлял отчаянно цепляться за желание вернуть всё на круги своя и не позволял окончательно смириться. Страх был на стороне Анатолия.
Но штука в том, что я отчётливо осознавала: как было уже не будет. Даже если наступить на горло собственной совести и позволить убить мазура, даже если прямо сейчас очертя голову броситься в эту авантюру и рвануть подальше от чужого мира, всё равно жизнь изменится. Я останусь одна. Вараксин явно был категорически против попыток прихватить с собой всю мою семью, а без разговора с ними мой уход будет предательством. Почему он так уверен, что дядя Боря не согласится последовать моему примеру и уйти следом?
