Марина Суржевская - Риверстейн
— Да перестаньте вы! — нахмурилась я, — драчуны. Где-то дети умирают, а вы собачитесь!
— Прости, ты права, — вздохнула Ксеня. Но зыркнула на парня недовольно.
— Данила, ты прошел посвящение? Может, что-то новое увидел?
— Почти нечего… Посвящение только через три дня, в пору Красной луны, а раньше — никак.
— А твои сны?
— Прекратились. Лорд Даррелл потому меня сюда и вернул, говорит, в Эллоаре этот, как его…магический фон сильный, потому я видеть перестал. Это вроде как мешает мне… того, заслонка там вроде! такая, как в печи у мамани, чтобы дым не выходил… только то для силы, а не для дыма!
— Да поняли мы! — досадливо сказала Ксеня.
— Вот я же говорю… ко…
— Что? Ты опять? — сдвинула брови девушка.
— Ко… косы!
— Не поняла?
— Косы, говорю у тебя того… красивые!
Ксеня подозрительно осмотрела ухмыляющегося парня, фыркнула и, гордо вздернув подбородок, принялась закручивать платок с провиантом.
Я рассказала Даниле все, что мы узнали за время его отсутствия.
— Да, жидковата похлебка, — прокомментировал он.
— Жидковата… — согласилась я, — поэтому мы и решили исследовать тоннели. Может, повезет и что-нибудь найдем. Все же это лучше, чем сидеть и ждать.
— Тогда я с вами, — вызвался Данила, — к мамане все равно не пущают, так хоть здесь помогу. Эх, жаль, что хлеба мало взяли… — и жалобно посмотрел на котомку.
— Больше не дам, — хмуро сказала Ксеня.
— Да отдай ты ему, — рассмеялась я- пусть ест. Голодный же. Хочешь, мы тебе потом еще еды у кухарки попросим? Она добрая, разрешит. Тем более, что с приездом лорда в Риверстейне не голодают.
Ксеня недовольно достала остатки хлеба и сыр и Данила жадно запихнул их в рот почти целиком, смачно жуя и причмокивая.
— Деревня! — фыркнула подружка. Но беззлобно и даже, не удержавшись, хихикнула.
— Я холодный, — с набитым ртом прошамкал парень, мы засмеялись.
— Пошли! Холодный! А то и правда, льдом тут покроемся, глупости твои слушая!
И мы полезли в орешник. Ворон на стене укоризненно покачал горбатым клювом.
* * *Все-таки хорошо, что мы встретили Данилу. Парень вырос в деревне и мальчишкой облазил все окрестности, в том числе и пещеры над речкой Глинкой, около Пустошей. И этот его опыт очень нам сегодня пригодился.
К тому же он моментально почувствовал себя главным в нашей компании и на правах лидера принялся отдавать указания.
— Ветряна, доставай свои писульки, будешь отмечать направление. Что ты тут нарисовала? Это что? Нет, ты вот так рисуй! Крестики- это будут тупики, кружочек- вход. Ага, так сойдет. Только поравнее давай, чего так криво? Ксенька, не стой столбом! Бери лампу и свети мне! И мел возьми, будешь на стене стрелочки рисовать, чтобы не заблудиться. А сыр тоже закончился? Фу, жадина! Да лампу держи! Ничего не видно же! Ой! Куда прешь? На ногу мне наступила!
— Ветряна… — страшным шепотом позвала Ксеня, — я его сейчас того… тьфу, набралась словечек! Убью его сейчас! И тут в уголочке спрячу, как раз никто не найдет!
— Но-но! Придержи кобыл-то! Я между прочим, того самого… редкий дар! И потом, силенок у тебя маловато будет, козочка!
— Все! — взревела Ксеня, — я больше не могу! И зачем ты вообще с нами увязался?
— Как зачем? — искренне изумился Данила, — вы же без меня не бельмеса не смыслите! Потерялись бы через лучину! Вы же приютские, да еще и девчонки, значит вообще безмозглые…
— Аааа! Вот тебе, гад!
— Дура! Я же пошутил!!! Зачем сразу драться?
— Сам дурак!
— Тихо вы! — шикнула я, — проход расширяется. Видите?
Драчуны притихли и осмотрелись. Узкий земляной тоннель стал шире, стены из земляных- каменными, с кольцами для факела.
— Смотри, на камне копоть, — прошептала Ксеня, — недавняя…
Каменная нора расходилась на три стороны, мы растеряно застыли на «перекрестке».
— Куда теперь? Данила?
— Мне кажется, я тут уже был, — глухо сказал парень. Все его дурачество как рукой сняло, — во сне…на этом самом месте стоял. Только тогда здесь горели факелы и было так жутко… рядом кто-то шел. Страшный…
— Помнишь, куда именно пошли? В какую сторону? — спросила я.
Данила закрыл глаза, вспоминая, нахмурился.
— Сюда, кажись. Да… оно тут постояло и пошло туда…а потом здесь свернуть… и еще шагов тридцать. Здесь- налево. там должна быть дверь. Тяжелая такая, ржавым железом оббитая.
— Пошли, — скомандовала Ксеня и решительно потянула замешкавшегося парня за рукав. Я отметила на пергаменте направление и мы двинулись в левый проход. Каменный пол ощутимо уходил вниз. Я старалась не думать, как глубоко мы под землей, чтобы не паниковать. И все равно казалось, что груды земли над нами давят на ненадежный тоннель, грозя обвалиться и похоронить нас в своих недрах.
Я встряхнулась, запрещая себе об этом думать.
Через три десятка шагов была дверь, как и сказал Данила. Массивная, из моренного дуба, черного от пропитавших его смол.
Не раздумывая, мы кинулись к ней и ворвались в маленькое сырое подземелье. В нос ударили запахи гнили и человеческих испражнений и мы застыли на пороге. Помещение было пустым.
— Дети были здесь, — сипло сказал Данила.
Я кивнула. Да, еще недавно здесь кто-то был. Угол загажен фекалиями, на гнилой соломе валяется маленький детский кожух, в другом углу- грязные рукавички и разбитый глиняный кувшин для воды.
— Смотрите, — прошептала Ксеня. Она присела на корточки, развела рукой рассыпанную труху. На утоптанном земляном полу осколком кувшина было криво нацарапано «помогите». Ксеня сжала зубы, Данила опустил голову.
— Это дочка старосты, — прошептал он, — она одна знала грамоту.
Я почувствовала, как подкатывает к горлу комок и судорожно сглотнула.
— Надо поискать, — торопливо сказала я, — может, она еще что-то написала? Оставила подсказку?
И ожесточено принялась убирать труху и солому, ища надписи. Данила с Ксеней молча присоединились. Мы осмотрели всю тюрьму, а это помещение, несомненно, было тюрьмой, ища надписи, но больше нечего не находили. Только…
Я подняла лампу повыше, удивленно разглядывая дверь.
— Что там? — спросила Ксеня. Лампа была одна, так что без света они все равно ничего не видели и подошли ко мне.
— Какие-то рисунки, — поразилась она. Темный дуб двери изнутри был исчерчен тремя странными символами, которые при первом взгляде казались причудливым узором.
— Это не рисунок, — задумчиво сказала я, — я читала о таком. Это руны. Древний язык, мертвый.
— Но откуда он здесь?
— Это нацарапал один из мальчиков, — сказал Данила, — он тоже был магом, только без силы источника. Неици… тьфу, типа спящий.
