Марина Эльденберт - Заклятые любовники
— А чего можно ждать от мужчины, по сравнению с которым паровоз — кладезь чувств? — Я сжала руки в кулаки. — Я попросила у вас прощения за все, что натворила. Потому что искренне об этом сожалею. Вам решать, что с этим делать. А теперь отпустите меня. Я хочу есть и спать.
— Вы попросили прощения, а затем сбежали! Да я перетряс весь Лигенбург, чтобы вас найти! Где вы вообще были?
Тон его по — прежнему оставался жестким, тем не менее Винсент разжал руки и отступил на шаг.
— На вокзале, в ломбарде, в какой‑то придорожной ночлежке и у отца. — На последнем голос предательски сорвался, я подтянула к себе диванную подушечку, обняла ее и уставилась на пламя, танцующее в камине самый древний танец мира.
— Только в обратном порядке.
Надеюсь, у миссис Купер есть ветчина. Умираю хочу ветчины!
Винсент неожиданно нежно обхватил ладонями мое лицо и заставил посмотреть на себя. Голос его прозвучал зловеще.
— Это сделал ваш отец? Если он причинил вам боль…
Мне захотелось пнуть его под коленку. Ведет себя так, как ни в чем не бывало. Как будто меня похитили злобные гномы, а он прискакал спасать на белом единороге. Как будто не он бросался угрозами и жестокими словами в Мортенхэйме. Как будто не он заявил, что я буду сидеть под замком до конца дней своих, ну или пока они с гением дедукции по имени Фрай не выведут коварного заговорщика на чистую воду. То есть в перспективе до седых волос. Даже не пришлось выколупывать обиду со дна души, она сама всплыла и булькала болотными пузырьками.
— Это сделала я. Мне нужно было переночевать, а хозяин хотел раздеть меня до панталон. В переносном смысле, — поспешно добавила я, понимая, что сейчас придется выслушивать очередную порцию угроз по поводу уже получившего свое хозяина ночлежки. — Пришлось импровизировать. Винсент, ради всевидящего, я хочу есть! Устроите свой допрос позже, потому что сейчас у меня вызывает гастрономический интерес даже ваш галстук.
Во взгляде де Мортена сверкнуло раздражение, но спорить он не стал, поспешно вышел из гостиной — я услышала голос миссис Купер — и так же быстро вернулся. Даже в моем доме он умудрялся вести себя как хозяин. У меня почти не осталось сил сопротивляться, но когда Винсент подхватил меня на руки и понес наверх, я сразу пришла в себя.
— Где ваша спальня?
— Вы хотели сказать, столовая?
— Я сказал, что хотел.
— Вы не будете против, если я откушу вам ухо?
Он посмотрел на меня так, словно сомневался в моем рассудке. Впрочем, и я сама сейчас в нем сомневалась. От голода сводило желудок, а от обиды сердце. И ведь для него в самом деле ничего не произошло, все в порядке вещей. Подумаешь, обозвал предательницей. Равно как и залепил влюбленной девчонке в лоб, что для него брак — всего лишь союз по расчету. Ерунда! Так было в его мире, и так будет всегда.
— Отпустите меня, — неожиданно хрипло сказала я, чувствуя, как изнутри поднимается волна отчаянного гнева вместе с непролитыми в Мортенхэйме слезами, — немедленно! И не смейте больше трогать. Вообще никогда, слышите?!
Я рванулась, вывернулась из его рук и только чудом не распласталась на ковровой дорожке в коридоре — Винсент успел меня поддержать, но я отшатнулась.
— Вы… вы жестокий, бессердечный тип! Вам нет никакого дела до чувств других людей. Разбрасываетесь помощью и расположением с герцогского плеча, когда вам угодно, а когда неугодно, тыкаете носом в лужу, как провинившихся котят. Я извинялась за то, что сбежала от вас, но если бы не сбежала, вы бы превратили меня в куклу на каминной полке, и первым бы от нее отвернулись. Скажете, неправда? Да вас ко мне потянуло только потому, что я сразу не рухнула подобно остальным девушкам к вашим ногам.
Горло, которое и так саднило, теперь горело огнем. Я отступала от него и надеялась только на то, что он сейчас развернется и уйдет, и я никогда в жизни больше его не увижу!
— Вы заявили, что я играла с вами, но никогда в своей жизни я не была более искренней, чем в тот день! Решили меня наказать за то, что я посмела обратиться не к вам, а к другому человеку? Но я не ваша собственность, Винсент, и я не сделала ничего плохого. Я хотела помочь, но вам не нужна моя помощь. Вы ведете разговоры с Фраем за закрытыми дверями, до меня долетают только их обрывки. Считаете, что я должна просто сидеть на месте и ждать очередной вашей милости?
Я перевела дух и сделала еще несколько шагов назад. К счастью, спальня, которую он так искал, была поблизости. По его лицу сложно было что‑либо понять, но я и не хотела ничего понимать. Хотела только, чтобы он оставил меня в покое, поэтому сейчас бросилась к двери. Засова в моей комнате нет, но если успею повернуть ключ — он меня уже не достанет!
Я совсем забыла, что на стороне Винсента магия — как еще объяснить то, что мне не удалось даже сдвинуть дверь? Де Мортен быстро настиг меня, схватил за плечи и развернул лицом к себе. Я зажмурилась, ожидая жестокой расплаты за оскорбления Его Светлости, но расплаты не последовало.
— Вам не кажется, что мы друг друга стоим? — сухо произнес он. — Потому что разгадать ваши замыслы мне не под силу.
Я приоткрыла один глаз. Потом второй.
Винсент смотрел так, что дышать получалось через раз, сердце колотилось с бешеной скоростью.
Моя беда в том, что все мои замыслы в последнее время сходились на нем. Вон даже змея перестала изображать ядовитый плющ, спит себе тихонечко и никого не трогает: это ли не доказательство, что я перестала противиться его воле?! Если бы не угроза семье де Мортена и тень подозрений Фрая, я бы и думать забыла о заклятии. Но он, похоже, считает иначе.
— Мне нужно уехать. Дедушка умирает.
По лицу Винсента скользнуло изумление, смешанное с сочувствием.
— Поговорим об этом, когда вы поедите и отдохнете.
Видимо, сейчас я и впрямь выглядела не лучшим образом, раз де Мортен не пожелал сразу устроить мне взбучку. Как бы ни было велико искушение рухнуть на кровать и есть прямо там, из вредности я обошла его и спустилась на кухню, где миссис Купер уже собрала на поднос восхитительно пахнущие сэндвичи с сыром, ветчиной, томатами и листьями салата — вот оно, счастье — а в глубокой тарелке на столе дымился горячий бульон. Позабыв обо всем на свете, я бросилась к еде, но Эмма перехватила меня по дороге и мягко развернула к рукомойнику, дождалась, пока я смою грязь дорог, и только после этого отступила в сторону.
— Его Светлость просил, чтобы я принесла еду в вашу комнату.
— Пфевать мне на Ефо Сфетфость, — сказала я, поглощая сэндвич с такой скоростью, которой мог позавидовать оголодавший шахтер Загорья. — Это мой фом, и я фелаю фее, вто хофу.
