Лиза Смит - Души теней

Елена не могла не замечать некоторые мелочи и не восхищаться ими. Он, казалось, мог вскрыть любой замок с помощью единственной маленькой отмычки, которую он достал из кармана, как другой достал бы ручку. Открывал — и закрывал — любой замок он быстро и изящно. Изящество и точность движений выдавала полутысячелетний опыт.

Никто не уличил бы его в том, что он может потерять голову. Сейчас, когда она чувствовала себя богиней, не связанной предназначенными для смертных правилами, он был идеальным напарником. Это подтвердилось, когда она сильно испугалась, увидев охранника. На деле «охранник» оказался чучелом медведя, рядом с которым стоял изящный шкафчик и что-то, на что Дамой не позволил ей посмотреть, но на первый взгляд это напоминало мумию человека. Дамона ничто из этого не встревожило.

Если бы направить, немного Силы в глаза… все немедленно стало ярче. Сила подчинилась ей!

Боже! Я буду носить это платье до конца жизни: в нем я чувствую себя такой… могущественной. Такой… бесстыдной. Я буду носить его в колледж, если я когда-нибудь пойду в колледж, чтобы производить впечатление на профессоров; и на свадьбу со Стефаном — только так люди поймут, что я не шлюха; и… и на пляж — чтобы парням было на что пялиться…

Она подавила смешок и увидела, что Дамон смотрит на нее с шутливым, упреком. Конечно, он следил за ней так же внимательно, как и она за ним. Но тут дело было в другом; для него у нее на шее словно висела огромная этикетка с надписью «КЛУБНИЧНЫЙ ДЖЕМ». И он снова был голоден. Очень голоден.

«В следующий раз я прослежу, чтобы ты поел как следует, прежде чем выйти, из дома», — сообщила она ему.

«Давай разберемся с этим разом, а потом начнем планировать следующий!» — ответил он, сопроводив мысль слабым намеком на ослепительную улыбку.

Насмешливая уверенность Дамона как всегда заставила ее смешаться. Елена поклялась, что он может смеяться над ней, просить, угрожать или умолять, но сегодня она не даст ему ни глотка своей крови. Правда, он может «открыть» другую «банку».

В конце концов, музыка стихла, и Елена с Дамоном бросились назад, чтобы встретиться с Бонни, Мередит и Сейджем в Зале арф. Елена догадалась бы о результатах по позе Бонни, даже если бы не поняла всего по молчанию Сейджа. Но все оказалось еще хуже, чем Елена могла себе представить: мало того что они ничего не нашли в Зале арф, но они еще решили допросить зачарованного Сейджем слугу, который не мог двигаться, но мог говорить.

— И знаешь, что он нам сказал? — спросила Бонни и сама ответила на свой вопрос: — Каждую арфу ежедневно чистят и настраивают. У Фазины для этого есть целая армия слуг. Если бы там оказалось хоть что-нибудь лишнее, ей сразу доложили бы. И ничего не было!

Елена почувствовала, как из богини становится измученной женщиной:

— Я боялась, что так и выйдет, — вздохнула она. — Иначе было бы слишком просто. Окей, переходим к плану В. Вы пообщаетесь с гостями, пытаясь осмотреть все комнаты, открытые для публики. Постарайтесь очаровать супруга Фазины и вытянуть из него информацию. Узнайте, бывали ли здесь недавно Шиничи и Мисао. Мы с Дамоном будем продолжать поиски в тех комнатах, которые, по идее, должны быть закрыты.

— Это очень опасно, — нахмурилась Мередит. — Вам плохо придется, если вас поймают.

— А я боюсь, что, если мы не найдем ключ, плохо придется Стефану, — коротко ответила Елена и повернулась на каблуках.

Дамон последовал за ней. Они обыскивали бесконечные темные комнаты, даже не зная, что именно они ищут — арфу или что-то другое. Сначала Дамой проверял, есть ли в комнате кто-нибудь живой (там мог оказаться и охранник-вампир, конечно, но с этим трудно было бы что-нибудь сделать), затем взламывал замок.

Таким образом они дошли до комнаты в конце длинного, обращенного на запад коридора — Елена давно перестала ориентироваться во дворце, но висящее над горизонтом солнце подсказывало, что это запад. Дамон взломал замок, и Елена дернулась вперед. Она осмотрела комнату — на стене насмешкой висела картина в серебряной раме, изображающая арфу. Но в ней явно нельзя было спрятать настолько объемную вещь, как половину ключа. На всякий случай Елена все-таки сняла картину при помощи отмычки.

Повесив картину обратно, она услышала тяжелый удар. Елена вздрогнула, молясь, чтобы это не оказался один из охранников, услышавший шум во время обхода. Дамон зажал ей рот рукой и выключил свет.

Но теперь они оба слышали приближающиеся шаги. Кто-то услышал шум. Шаги замерли у двери, слуга закашлялся. Елене показалось, что сейчас она может задействовать Крылья Искупления. Маленький всплеск адреналина, и охранник стоял бы на коленях, рыдая и каясь в том, что всю жизнь служил злу. К этому моменту Елена и Дамой уже убежали бы. Но у Дамона возникла другая идея, и Елена рискнула с ним согласиться.

Когда мгновение спустя дверь отворилась, охранник увидел пару, слившуюся в таких тесных объятиях, что они даже не заметили чужого вторжения. Елена почувствовала его возмущение. Желание пары гостей уединиться в отдаленной комнате дворца понятно, но эта комната находилась на домашней половине. Поскольку он включил свет, Елена разглядела его краем глаза. Она открыла разум, чтобы прочитать его мысли. Охранник окидывал ценности опытным, но скучающим взглядом. Изящная миниатюрная ваза, украшенная рубиновыми розами и изумрудными виноградными листьями; законсервированная магическим способом деревянная шумерская лира пяти тысяч лет от роду; пара массивных золотых подсвечников в виде вставших на дыбы драконов; египетская погребальная маска с темными длинными глазницами, из которых словно бы смотрели блестящие глаза. Не похоже было, чтобы ее милостьпридавала этому какое-либо значение, но…

— Эта комната не для публики, — сказал он Дамону, который в ответ сильнее обнял Елену. Ну да, Дамон собирался устроить хорошее представление для охранника… или что-то в этом роде. Но разве они уже… не сделали это? Мысли Елены перепутались. Последнее… действительно последнее, что они могут себе позволить… это… потерять шанс… найти ключ. Елена начала вырываться, а потом поняла, что не должна этого делать. Не должна. Она Игрушка, дорогая игрушка, пусть и разукрашенная, но Дамон все равно мог распоряжаться ею, как ему заблагорассудится. Когда кто-нибудь наблюдает, она не должна сопротивляться хозяину.

Однако Дамой зашел слишком далеко… Дальше, чем когда-либо. Хотя он этого и не знал. Он ласкал ее кожу, открытую шелком цвета слоновой кости, ее руки, ее спину, даже ее волосы. Он знал, как ей это нравится, что она чувствует, когда он нежно гладит ее волосы или наматывает их на кулак.