Анастасия Вернер - Босоногий друг (СИ)

Я прикрыла глаза, не собираясь ни на секунду прекращать эти волшебные объятия, и словно во сне прошептала:

– Ты как человек-одеяло.

– Что? – не расслышал Нейт.

И именно эти слова вернули меня с небес на землю.

Тут же накатил запоздалый стыд, а в памяти всплыл тот самый момент, когда я подумала о Нейте, как о красивом и сильном парне. Мускулистом парне.

Щёки покрылись предательской краской, неожиданно стало очень-очень жарко, а вдобавок ко всему пришло осознание, чем мы сейчас занимаемся – мы ведь обнимаемся!!!

– Ты… ты зажал одеяло, – заикаясь, выдавила я.

– О, прости, – тут же среагировал парень, убирая свою руку с моей спины и давая мне возможность отодвинуться. Сам он этой рукой извлёк из-под себя одеяло и, словно бы совершенно не замечая всей неловкости ситуации, протянул один конец мне.

– Спасибо, – пискнула я каким-то не своим голосом.

Укуталась в это одеяло чуть ли не до самого носа, покосилась на Нейта и тут вдруг поняла, что теперь это я отобрала у него одеяло.

С неохотой раскуталась. Полежала так несколько секунд, а затем трясущейся рукой протянула противоположный конец своему соседу на койке.

Да, мы укрылись одним одеялом на двоих.

И как бы мне ни хотелось отодвинуться от Нейта как можно дальше, на такой узкой постели, да ещё и под одним одеялом, сделать это было нереально. Так что волей-неволей пришлось терпеть. Мой локоть касался руки парня, а коленка, кажется, задевала его ляжку. Надеюсь, что ляжку.

Обычные невинные прикосновения почему-то вдруг резко перестали быть такими уж обычными. Дыхание перехватило. Не так, как это обычно бывает при панической атаке. Нет. Как-то по-другому. Словно телом завладевало странное возбуждение и из-за этого дышать становилось трудно. А все чувства теперь сосредоточились лишь в тех местах, где моё тело касалось тела парня.

В общем, своих ощущений я испугалась не на шутку.

А тут ещё Нейт решил спросить:

– Ну что, плакать больше не хочется?

– Н-нет, – дрожащим голосом выдавила я.

После этого парень пожелал мне спокойной ночи и закрыл глаза.

А я искренне пожалела, что он проснулся и не дал мне выплакаться самостоятельно.

Теперь-то мне точно не уснуть. Какое уж тут может быть «спокойной ночи».

Понятия не имею, как я умудрилась уснуть.

Вставать не хотелось совершенно. Несколько минут просто лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к происходящему вокруг.

Судя по всему, за окном было совсем ещё раннее утро. Во всяком случае, никаких звуков, намекающих на то, что постояльцы проснулись, и жизнь у тех вовсю кипит и бьёт ключом, в трактире не раздавалось.

А затем послышалась причина, которая разбудила меня в столько ранний час – копошение. Похоже, Нейт всё никак не мог улечься поудобнее, и под его маневрами слегка скрипела кровать.

Я устало открыла глаза и тут же почувствовала легкую дрожь, которая волной прошлась по всему телу.

Прежде чем Нейт поспешно сделал вид, что он в этой постели оказался совершенно случайно, готова поклясться, парень наблюдал за мной. И смотрел он о-очень внимательным взглядом. Можно было бы подумать, что он просто пытается понять, жива ли я вообще после этой ночи. Но в его взгляде не было и намека на беспокойство или хотя бы научный интерес. Скорее замешательство, словно парень сам не мог понять, зачем наблюдает за мной, и любопытство, которое пряталось в глубине его зеленых глаз. Очень глубоко.

Нейт, заметив, что я проснулась, резко посмотрел на стену, словно она и была конечной целью его проницательного взгляда.

– Привет, – поздоровалась я прожженным мужским басом и тут же поспешно замолчала. А-а-а! Ненавижу утро! Ну почему нельзя просыпаться сразу красивым и ухоженным человеком, со своим нормальным голосом? Я тут же вспомнила, как вообще обычно выгляжу по утрам – заспанная, вялая, растрепанная, а теперь еще и после ночных слёз – опухшая!

Не передать словами, как мне захотелось оказаться в этот момент под кроватью и дождаться, пока Нейт пойдёт куда-нибудь в ванную.

Я смущённо заёрзала на месте, пытаясь улечься поудобнее и только после этого осознала, где именно лежу.

Нет, я точно помню, что ночью ложилась с краю! Тогда как я оказалась у стены?!

Перед глазами предстала картина, как я, с необычной прыткостью, всё ближе придвигаюсь к Нейту (неосознанно, естественно), сперва обнимая его руками, затем ногами, потом чуть приподнимаясь и перебираясь к нему на грудь. А после того, как я полежала на парне и полюбовалась видом сверху, перекатилась к стене.

Видимо выражение лица у меня стало совсем уж испуганно-пришибленным, потому как Нейт поспешил сказать:

– Это я тебя передвинул. Просто постоянно через тебя перелезать было тяжело, да и ты могла проснуться.

Я уже хотела ехидно поинтересоваться, куда это он всю ночь бегал, но потом вспомнила, сколько парень выпил накануне и все вопросы сами собой отпали. Кроме одного:

– Как ты?

– Мутит, – поморщился Нейт в ответ. – Голова болит, и я… я не могу вспомнить, что было после той ужасной бочки пива.

Голос у парня больше напоминал на рычание медведя, поэтому мы единодушно перешли на шёпот, чтобы не позориться друг перед другом.

– Так тебе память отшибло? – удивленно поинтересовалась я.

– Пить надо было меньше. – Нейт поморщился в очередной раз. Что-то мне подсказывало, что ему было гораздо хуже, чем он сам сказал. – Что хоть было-то потом? Последнее, что помню, это Гервик. Он мне, кажется, куда-то помог дойти, а дальше вообще всё смутно и обрывками.

Повисла недолгая пауза, пока я раздумывала, как преподнести парню горькую правду.

– Ну… ты был пьян, – шёпотом начала осторожно говорить я, – а твоя верхняя одежда куда-то пропала. Гервик пошел её искать, а тебя оставил рядом со мной. А потом пришла Виктория.

При этих словах Нейт побледнел. Вернее сказать, позеленел.

Наверное, представил, как эффектно он выглядел перед принцессой Второго Королевства.

– Что она хотела?

– Диадему, которую даровала тебе в начале соревнований.

– Я её отдал? – осторожно спросил парень.

– М-м-м… – протянула я и запнулась. – Ну… ты как бы пытался её отдать, но в последний момент ты уронил её… в лужу. А Виктории такая диадема была уже не нужна.

– Постой, – Нейт недоуменно сдвинул брови. – Это ты про вон ту диадему, что лежит у двери вся облёванная?

Я приподнялась на локтях, посмотрела на одинокий предмет обсуждения и со вздохом кивнула.

– Ясно, хороша была лужа. А что было потом? Она потребовала компенсацию?