Мораль ментального мага - Дарья Андреевна Кузнецова
Оставалось надеяться, что хотя бы Цитрин успеет взлететь и не станет геройствовать, пытаясь спасти её.
Почему в это совсем не верится?..
Когда болью обхватило талию, Исса забилась, извиваясь всем телом, швырнула веер огненных шаров — и вскрикнула, когда болезненное ощущение сменилось свободным падением: Книжник тоже не ожидал, что от него начнут отбиваться.
Дракон успел. За мгновение до — и мгновением после, подхватив воздушной петлёй у самой земли и плюнув в магожорку для отвлечения сырой силой.
Наверное, он старался поосторожнее, но в когтях дракона всё равно было неудобно, больно, а самое главное — холодно. Ветер пронизывал до костей. Ещё только скрылось где-то позади, за скалой, побережье — а пальцы уже заиндевели, и хвоста Исса не чувствовала. Несколько попыток сплести тепловой кокон не увенчались успехом: сказывалась усталость, магия стекала по драконьей чешуе, да и голова от холода и усталости соображала вяло.
Вскоре она осознала, что способ выжить остался один. Главное, чтобы дракон от неожиданности не выронил.
Защитная трансформация возводила в абсолют некоторые особенности звериного родича. Гремучие змеи теплолюбивы и не переносят холода, но их северные сородичи куда более выносливые. Оставалось надеяться, что естественное замедление метаболизма от холода не перейдёт в вечный сон.
Не выронил. Это было последнее, что Исса отметила угасающим сознанием, а после — провалилась в темноту.
***
У тренированного разума много плюсов и возможностей, но и минусов хватает. Некоторые из них Книжник знал давно, некоторые — с удивлением открывал внезапно, на очередном жизненном повороте. Например, о собственной способности купировать боль так, чтобы она не доставляла неудобства, Цитрин знал ещё со времён учёбы, от наставника, и эта способность на всякий случай не афишировалась. Вряд ли кто-то начал бы её исследовать, всё уже давно изучено и описано кем надо, но иметь в рукаве такой козырь небесполезно: мало ли как обернётся жизнь!
А вот о побочном эффекте, что стандартные усыпляющие и обезболивающие чары действуют с оговорками, Книжник узнал только в момент операции на собственном плече. Он должен был мирно проспать всё это время, но разум отказался отключаться, и состояние оказалось в общем весьма мерзкое: вроде бы боли нет, но какое-то неприятное копошение ощущается, пусть и сквозь туман, слышны разговоры целителей, притом пошевелиться невозможно — тело словно ему не принадлежит.
Сложнее всего было заставить себя смириться с этим состоянием, а не продолжить борьбу за свободу: понятно же, для чего его обездвижили, зачем мешать людям работать!
Тем более они и так высказываются нелестно, но это ожидаемо. Он прекрасно знал, на что шёл: трансформация с таким сложным переломом не могла привести ни к чему хорошему. Туда-обратно — два изменения, усугубляющих смещение, калечащих руку ещё больше. Только выбора всё равно не было, и какой смысл волноваться? Остаётся лишь уповать на профессионализм матерящих его целителей и передовые достижения научной магии. И радоваться, что рука — левая, не ведущая.
Куда сильнее собственного плеча заботило состояние Иссы. Когда он с горем пополам приземлился на крыше, девушка в защитной трансформации была уже без сознания, и о дальнейшей судьбе её Цитрин не знал: их почти сразу приняли целители и уволокли обоих.
Знать бы, как она и что с ней, и он бы успокоился. Это полузабытьё, если немного привыкнуть, не тяготило, даже наоборот. Хорошая возможность разобраться в собственных эмоциях, успокоиться, вернуться к равновесию.
Что он начал приходить в норму после срыва, менталист и без сторонних наблюдателей отметил ещё на прошлой неделе. То ли так совпало, то ли и правда его встряхнул танец с Иссой и её поцелуй, но уже в понедельник он ловил себя на реакциях, от которых успел отвыкнуть. Например, волнение перед факультативом и встречей с рыжей змейкой.
Первое время, правда, прогресс был очень медленным и касался почти исключительно этой девушки, всё остальное волновало мало. Это нарушающее спокойствие ощущение не радовало, а тревожило, поэтому Цитрин старался отстраниться от чувства, цеплялся за холодную невозмутимость чистого разума. С ней было легче и понятнее.
Но корка расползалась, словно стремительно разъедаемый ржой металл, и прятаться под ней выходило всё хуже. Однако — старался. Ущербных после срыва способностей не хватило бы, чтобы внимательно проанализировать поведение и отношение Иссы, а без этого Книжник больше не рисковал предпринимать какие-то шаги и сохранял дистанцию.
Он уже почти убедил себя, что сумеет обойтись без этой девушки. Да, влюбился почти сразу, и чем больше с ней общался — тем глубже увязал в этом чувстве и в ней, но… тренированный разум способен глушить не только физическую боль. Слишком ярко отпечатались в сознании её тогдашние эмоции, слишком сложно оказалось в них усомниться и попробовать переступить.
Это изначально была плохая идея — попытаться отстраниться от ментальной магии. Прошлый срыв так впечатлил и, что уж там, напугал Книжника, что он готов был на многое, лишь бы не вляпаться в это опять. Поэтому повторил ошибку десятков менталистов, которым помогал справиться с её последствиями.
Одного не учёл: он слишком привык опираться на это дополнительное чувство и едва ли научится сейчас обходиться без него. Возможно и даже очень вероятно, что способность воспринимать эмоции окружающих напрямую компенсировала другие недостатки разума. Он уже отмечал ранее, что с трудом читает по лицам. Да, явные проявления эмоций вроде смеха или слёз сложно толковать двояко, но слабые сигналы — взгляды, неодобрительно поджатые губы — всего этого он не замечал. И путался. Помогали память, жизненный опыт, но всё же…
Глупо пытаться убежать от части себя. Сколько раз он объяснял это другим, помогая ментальным магам освоиться? Отчасти по собственной инициативе, чаще — по просьбе отца. Лёгкий в общении и обаятельный, Книжник очень быстро находил общий язык со сложными пациентами. Во многом с помощью дара, конечно, но оказалось удивительно легко забыть об этой маленькой детали. Поэтому таким ударом стали эмоции змеи. Если бы он видел признаки недовольства раньше, если бы ощутил раздражение… Сам себя перехитрил.
Но дар — с даром понятно. А вот Исса…
В понедельник факультатив прошёл для него кое-как. Он очень старался держать дистанцию, почти не отдавал себе отчёта, что именно говорит и делает, но, кажется, смог скрыть всё это от девушки.
К понедельнику в нём уже воскресла надежда на то, что не всё потеряно, что не так уж всё плохо, и, может быть, Исса даст ему шанс...
А потом появился этот портал. И она в его объятиях. И доверчиво открытое сознание…
Было
