Меня зовут Алика, и я – Темная Ведьма (СИ) - Александра Дроздова
– Все будет по-другому… – довольно ответил Лияр, рассматривая цветочную поляну и слыша ее тонкий аромат.
Вернулась группа поздней ночью, когда лунная звезда во всей своей красе освещала путь, затмевая собой свет остальных звезд.
Не сразу, но Лияр обратил внимание на то, что, не поднимаясь высоко от земли, их преследовал омо. Тот самый Омо. Белый командир радостно и не таясь рассмеялся в голос, зарываясь в перья грозового орла, а тот раздраженно закурлыкал, но больше никак не выказал своего недовольства. А Харн-то тот еще удалец, хитрый и коварный покоритель женского сердца.
На балконе орденской башни их поджидал служитель самому Пресветлому, и, отпустив всех остальных, он попросил доложиться Лияра.
– Ваш приказ выполнен, – произнес Лияр.
Про устройство темной крепости и обнаруженное внутри нее подробно рассказывать командиру не хотелось, довольно грязи. Нет ее больше. Но про использование прежних граней светлого дара он все-таки, не удержавшись, поведал. Он сам не заметил, как снова заулыбался после воспоминаний о сделанном маленьком чуде.
– Превосходно, мальчик мой. Превосходно! – повторял Вольфганг.
– Я хочу покинуть пост, – неожиданно сознался Лияр. – «Я хочу свободы» – хотел крикнуть он.
Старик тревожно заглянул в его глаза, где отражалась тлевшая искра бога, и собирался с духом сказать то, что слышать командир явно не желал.
– Неужели ничего тебя здесь не держит? – с сомнением протянул старик, отвернулся и начал рассматривать небесное светило, лунную звезду, на темно – синем небе.
Уже держала. Какая-то неподдающаяся понимаю связь. Она его пугала до такой степени, что он сознательно задвинул мысли о той дикой, неуместной и неправильной привязанности на задворки своего разума.
Лияр тяжело вздохнул, его голова и плечи опустились, будто на них лег груз неподъемной тяжести. Он признал свое поражение. Не удастся ему убежать из ордена, как бы не рвался цепной пес.
– Ну-ну, – видя его печаль, поддержал старик. – Не все так, как кажется. Тебе некогда будет сокрушаться. Уверяю тебя. Предстоит огромнейшая работа по установлению и сохранению мира, воспитание детей с правильным подходом к своему дару, что к светлому, что к темному. Ошибки надо признавать и исправлять. И Алика нам всем поможет. С ее новым взглядом и с твоими силами получится создать дом для всех одаренных. Тебе не кажется это божественно прекрасным?
Вольфганг оторвал взгляд от небес и взглянул на своего собеседника. В старческих глазах теплилась такая надежда, которая отозвалась и в душе подавленного мужчины. Это были хорошие мечты, верные. Могут ли они стать его мечтами? Что ж, он попробует.
– Будет… Мы создадим такой дом, – ответил ободренный Лияр.
Тогда он и не предполагал, на что подписался. Но слов обратно не вернуть.
Глава ордена неожиданно взял за руки своего подопечного, а тот был настолько обескуражен, что не сразу вслушался в шепот старца.
– Мне пора, Лияр. Знай, я всегда любил тебя, как родного сына. Я больше не смогу поддерживать тебя на твоем пути. Но помни – нет никакого бремени служителя, ты – свободен.
– Что? – переспросил Лияр в полной растерянности. А служитель самому Пресветлому прямо на глазах начал растворяться в лунном свете звезды. Она забирала его к себе, как почетного гостя. Это было прекрасным и даже волшебным зрелищем, если бы не было столь трагичным.
– Неси в сердце свет, Лияр.
Напоследок он погладил белого командира по щеке прозрачной рукой.
– Спасибо, – успел прошептать Лияр прежде, чем старец исчез в лучах ночного светила. Учитель. Глава ордена Пресветлого. Отец служителей. Создатель. Таким он будет помнить его целую вечность.
Некогда суровый и жесткий мужчина остался стоять опустошенным на площадке для орлов, которых больше не встречали в этих краях с уходом Вольфганга. Лияр стоял на самом любимом балконе служителя самому Пресветлому... Пресветлый забрал своего верного служителя, как великого победителя.
В его груди расползалась грусть вперемешку с отчаяньем и опостылевшем одиночеством…
…Алика…
…Повторение спокойного вечера без постоянной спешки и бесконечного пути, тряски, нападений, презрения к темным и ощущение завершения длительного, изматывающего этапа благоприятно влияло на настроение абсолютно всех лиц, находящихся в ордене. Пришел конец войне, битвам, борьбе и стычкам, бесконечному противостоянию и ненависти. Настала эра совершенно иных отношений. Как это будет, я пока себе еще мало представляла, но кое-какие идеи уже имелись.
А утром меня бессовестно разбудил Харн.
– Просыпайся! – прошептал он мне на ухо, покрывая лицо, шею легкими бабочками – поцелуями. Пожалуй, так можно было просыпаться каждый раз. Довольно улыбнувшись, я лениво приоткрыла один глаз.
– Добрая утро, красная Алика, – довольным голосом проговорил Харн с презабавнейшей утренней прической. Его кудряшки распушились, даря новый вид. Передо мной предстал новый Харн – уютный Харн, любимый Харн.
– У меня для тебя есть целых два подарка, – урчал, словно Марх нашего командира, мой мужчина, подгребая меня к себе вместе с тонким одеялом.
– Да? И какие же? – лукаво спросила я.
– Для начала, Соня ушла на завтрак. Это первый подарок!
Очень хорошая новость, освобожденное время есть на что потратить к удовольствию обоих заинтересованных сторон. За безопасность дочери я не переживала. Не то чтобы я полностью поверила в добродетель светлых служителей – совсем нет, просто на Соне была до сих пор еще активна моя защита.
– Тогда стоит распаковать мой подарок, – прошептала я.
Мои руки стали искать тренированное мужское тело в недрах одеяла. Но, судя по тому, с какой скоростью он помогал мне избавиться от спальной одежды, ему хотелось добраться до своего подарка быстрее, чем я до своего.
А когда наши губы встретились, все вокруг перестало иметь какое-либо значение. Только жар касаний, горячее трение, огненное наслаждение и восхитительное пламенное послевкусие. Не знаю, насколько я сошла с ума, но рядом с этим светлым служителем я была до неприличия счастлива. Безумие светлых оказалось заразным.
Нежиться, распластавшись на груди у своего мужчины, времени нет, да еще и подстегивало любопытство о втором подарке и вероятность дочернего вторжения, поэтому пришлось выкарабкиваться из крепких серых рук.
– А когда второй подарок? – спросила я, уже полностью готовая, умытая, застегивающая неизменную черную рубашку, подчеркивающую мои потусторонние глаза.
– Увидишь, – приобнял меня сзади Харн,
