Вот тебе и сказка, Наташ - Татьяна Николаевна Гуркало
Преподаватели, что странно, восторгом почему-то не запылали. Зато вскинулась ведьма и бодренько спросила:
— А с ним все в порядке?
— Пока не сильно. И я бы не советовал его искать. Еще сожрет нечаянно кого-то любопытного. Расстроится.
— Да, вдруг он вегетарианец, — задумчиво протянула Наташа и хихикнула.
Ректор опять махнул наглой ведьме рукой, чтобы помолчала.
— Дальше, — окинул еще одним взглядом толпу, примчавшуюся в его кабинет, проигнорировав секретарей и то, что жаловаться на Наташу должны были вовсе не Коситею. Они бы хотя бы в деканат ее для начала сводили. Может даже на одного ушастого секретаря наткнулись. После этого они бы точно не стали пренебрегать щитами, положенными по инструкции. — Дальше. То, что девушка нечаянно, мы уже выяснили. Зачем мастер Тахми решил потренировать на ней красноречие он мне напишет, когда окончательно придет в себя. Почему вы всей толпой сюда примчались, думаю, вы и сами не знаете…
— Она ваша родственница, — неуверенно сказала женщина, прячущаяся за спинами коллег.
Наташа удивленно посмотрела на Коситея, а потом растерянно произнесла:
— Такого я точно не говорила.
— Но кто-то же сказал. Я слышала! — сердито высказалась все та же женщина и начала пробираться вперед, поближе к ректору, оказавшись невысокой аспиранткой мастерицы Меньхи. — Я еще сначала удивилась, а потом подумала, что почему бы и нет. Женились вы часто.
И храбро указала пальцем на Коситея.
— Любопытно, — был вынужден признать ректор. Похоже, он не все слухи о себе собрал. Самые интересные ему пока не решились рассказать. — Интересно, кто это такой убедительный? Вы не помните, кто вам это сказал?
Аспирантка нахмурилась, немного подумала и пожала печами.
Дальнейший опрос показал, что все вроде бы что-то такое слышали, но никто не мог ответить, где и когда. Словно кто-то внушил эту мысль.
— Котик, — произнесла Наташа.
И Коситей вздохнул. Котик, кто же еще? И может оказаться, что он таким образом пытался защитить ведьму. Вот кто посмеет всерьез навредить родственнице самого Кощея? Может даже любимой. А если не любимой, то просто так он это точно не оставит.
В общем, просто гений мысли, а не древний дух.
Сначала сделать все, чтобы у ведьмы появились неприятности, а потом соломки подстелить, чтобы она не сильно больно стукнулась, когда упадет.
А в итоге получается какой-то дурдом. Потому что мыслит этот дух очень альтернативно.
Как же жаль, что эту сволочь нельзя взять и попросту навечно усыпить.
И, да, Коситей даже не стал говорить, что никакая Наташа ему не родственница. Ну, вдруг это на самом деле девушке чем-то поможет. А хуже все равно не будет. Теперь она ведьма, принцесса и родственница ректора. Если завтра окажется еще и дочерью богини, будет полный набор. А если учитывать демона, то полнейший.
Выпроводив толпу и ведьму, Коситей сел на подоконник и растянул приближающую линзу и стал наблюдать за жизнью на улице, стараясь не думать о природе сплетен и котике, которого хотелось придушить. Жизнь на улице кипела. Студенты бродили туда-сюда. Нанятый три дня назад садовник старательно делал вид, что работает. Возмущенная общественность, немного постояв тесной кучкой во дворе, стала разбредаться. И демоны знают, до чего они там договорились. Помнится, каких-то полтысячи лет назад после подобных переговоров могли даже появиться желающие свергнуть бессмертного ректора и завладеть его тайной бессмертия. Веселые были времена. Хорошо, что прошли.
Наташа и Немши остановились на полпути к корпусу зельеваров и о чем-то явно спорили.
А в какой-то сотне шагов от них, на скамейке рядом со старым дубом, на вершине которого Коситей когда-то вешал очередной сундук со своей «смертью», сидел Осатин, держал на коленях книгу и время от времени смотрел на девушку, сидевшую рядом. И почему-то Коситею казалось, что этот заколдованный принц в данный момент вполне доволен своим положением. Странный тип, в общем.
Глава 30
Танцы с бубнами и прочие части «Марлезонского балета»
Мириться Немши не хотел ни в какую. Видимо принципиально. И Наташа ничего не могла с этим сделать. Вот как тут что-то сделаешь, если эта сволочь хлопает глазами с видом «ты о чем?» и говорит, что все хорошо, в порядке и просто отлично. И Наташа бы ему даже поверила, столь убедителен он был. Если бы могла. Но у нее, увы, не получалось. Она чувствовала, что что-то не так, как было раньше. Знала, что Немши что-то скрывает, что-то не говорит. Что раньше было попросту не так, свободнее было, не приходилось подбирать темы. И что Немши все еще обижается и, вот пакость-то, вовсе не потому что она не побежала вприпрыжку с ним на свидание. Этот гад умудрился обидеться на что-то другое. И думай тут, на что именно?
На то, что она не поддержала его в его паранойе насчет Вильхэ?
Нет, это предположение было близко к истине, но не совсем оно.
И, да, это Наташа тоже чувствовала. Она в последнее время ощущала себя ходячим детектором лжи, когда дело касалось Немши. И если бы она смогла задать правильный вопрос…
А с другой стороны, был тот самый Вильхэ. Ненадоедливый. Наташа его за все время, пока пыталась понять на что обиделся Немши, видела всего пять раз. И два раза довольно мило пообщалась. А потом переживала, что Немши об этом узнает и расстроится. И это ее злило. Она же может общаться с кем хочет, правильно? И не обязана переживать из-за чьих-то обидок.
А тут Немши. Милаха. С улыбкой. Обиделся.
— Скотина! Дался ему тот Вильхэ. Да я может и не вспоминала о нем, если бы один тип не дулся, как мышь на крупу.
Тишана, чистившая усы на столе, за которым Наташа пыталась читать про взаимодействие близкородственных кристаллов, замерла и пфыкнула. Видимо никогда на крупу не дулась, все наветы.
— И что мне с ним делать? А?
Тишаня качнула усами.
— Оставить в покое, да? — спросила Наташа. — Разумно, но я не могу. Потому что неправильно, понимаешь?
Мышь явно не понимала, но все списала на загадочную ведьмовскую душу, по взгляду было видно.
— Может мне погадать на его обиду, а? — задала очередной вопрос Наташа, немного подумала и решила, что хуже не будет.
Карты легко и просто выстроились в ряд, но понятнее почему-то не стало. Карты показывали полную ерунду.
Получалось, что Немши и обманывает и не обманывает.
И видит больше, чем говорит, но чего-то важного почему-то не видит.
И, да, Немши опять был черным.
