Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine
— Я не видела другого выхода… — горько пролепетала Ишмерай, впервые наблюдавшая сестру в подобном отчаянии, расстройстве и ярости: та переняла в эту минуту все от их матери — и её строгость, и суровость. Но внешне она все ещё оставалась больше похожей на отца.
— Да что ты видишь дальше своего носа?! — воскликнула Атанаис, сев на кровать и уронив голову на ладони согнутых в локтях рук. — Если тебе что-то нужно, заботишься ли ты о нуждах других? Ты видишь только себя и своё желание. Отец выругал тебя, посадил под замок, быть может, не совсем справедливо, но ты, не желая подождать, не желая сломить свою гордость и объясниться, начала рубить с плеча и срубила!
— Как отец объяснил тебе твою поездку сюда?
— Никак!
— Атанаис… — прошептала Ишмерай, сделав шаг в её сторону.
— Уйди! — резко бросила обычно ласковая и сдержанная сестра.
Ишмерай, потрясённая всем произошедшим, поплелась в свою комнату. И ей казалось, что на щеке её начинается безудержный пожар, от которого душа саднила больше, чем лицо.
Ишмерай оглушено сидела на кровати, когда в комнату вошла хмурая Атанаис. Она закрыла дверь, прижалась к ней спиной и тихо выдохнула:
— Что же теперь будет?
— Я всегда буду виновата перед вами, — прошептала Ишмерай. — Но поворачивать назад слишком поздно.
— Твой побег бросит тень на твоё будущее, даже если отец примет тебе обратно. Но сейчас нам следует думать о другом. Мне непонятны намерения отца. И они пугают меня.
— Как тебя забрали?
Атанаис опустила голову и тихо произнесла:
— Отец вызвал меня в кабинет и в крайнем беспокойстве сообщил о том, что я должна уехать. Но отъезд мой должен был выглядеть как похищение. Он описал мне моих будущих похитителей и сказал лишь, что нам с тобой угрожает опасность, и никто не должен знать, где мы находимся. Даже матушка. Он говорил, что люди его позаботятся о нас и защитят. К тому времени государь уже уехал. Уехали и принцесса Плио с Адиль и Акилом. Дядюшка Лорен остался, чтобы поддержать матушку. О, как наши родители осунулись за эти дни! После твоего побега они были в страшной ссоре. Матушка постоянно порицала батюшку за его резкое с тобой обхождение, но батюшка стоял на своём и в свою очередь порицал матушку. Весь дом стоял на ушах! Если бы выяснилось, что ты уехала за принцем, тебе пришлось бы куда хуже… Я пыталась выяснить у батюшки, какая опасность нам грозит и куда меня отвезут, но он не желал говорить больше ни слова. Он даже не сказал, встречу ли я тебя и что будет с Гаспаром, угрожает ли опасность только нам с тобой или ещё и нашему маленькому братцу?.. Гаспар раскаивается в своём поступке. После твоего побега батюшка выкроил час, пригласил его к себе в кабинет и очень долго с ним беседовал. Гаспар выполз оттуда смертельно бледный и до того расстроенный, что перестал улыбаться. А когда мы ужинали в полном одиночестве — батюшка и Марцелл к тому времени уже покинули Атию, а матушка засиделась за какими-то бумагами в своём кабинете, — Гаспар поднял на меня промямлил: «Как ты думаешь, сестрица, простит ли Ишмерай меня когда-нибудь?..»
— Если он более не попадётся мне на глаза, тогда, быть может, я прощу его, — буркнула Ишмерай. — Не выйдет из него толку, если он считает возможным ябедничать на свою собственную сестру.
— Гаспар хороший мальчик, — вздохнула Атанаис, но когда получила от сестры тяжёлый взгляд, добавила: — У него сейчас сложный возраст. У вас это семейное.
— Насколько я помню, он всю жизнь пытался мне насолить и упорно не желал называть меня сестрой.
— Глупости! Он любит нас одинаково.
— Тебя он боготворит, впрочем, как все остальные. Меня он терпеть не может.
— Он очень раскаивается в своём поступке!
— Мне от этого легче не становится. Но как забрали тебя, ты так и не рассказала.
— Меня схватили на следующий день после разговора с отцом. Заранее я собрала сумку с вещами, как велел батюшка, и оставила её под кроватью в спальне, чтобы слуги ничего не заподозрили. Я была в лавке тканей, когда на глазах перепуганного продавца двое высоких мужчин в масках ворвались внутрь, схватили меня, накинули на меня плащ, взвалили на коня и увезли. Это было так быстро, неожиданно и страшно, что я позабыла о разговоре с отцом, начала кричать и выбиваться. Но когда мы выехали из Эридана и остановились в лесу, мои похитители полностью подходили под описание отца, у меня попросили прощения, мне все вежливо объяснили, я села в карету с закрытыми окнами, и мы тронулись в путь. Всю дорогу меня терзали сомнения и страх, а усталость от такого долгого пути подогревали моё беспокойство. Насколько я знаю, тебе пришлось куда хуже.
Ишмерай вздохнула и тихо произнесла:
— Меня выкрали из спальни дедушкиного дома посреди ночи, связали, заткнули рот кляпом. Сагдиард уверял, что продаст меня морякам, посадит на корабль, и я уплыву в Заземелье. Откуда я знала, что он любит такие шутки? Почти весь путь я была уверена в том, что дни мои сочтены, что меня ждёт страшная судьба, что на борту корабля меня будут терзать толпы диких моряков. Разумеется, я пыталась бежать, но все мои попытки заканчивались поражением. Они не отпустили меня даже после того, как я спасла им жизнь.
— Спасла жизнь? — удивлённо выдохнула Атанаис. — И как же?
— Нам повстречался демон Кунабулы огромных размеров. Он был куда сильнее и куда больше по размерам вооружённого Сагдиарда. Я не знаю, почему, но, увидев меня, существо остановилась. А когда я велела ему уйти, оно развернулось и ушло! Он же повстречался мне раньше, когда я ехала из Атии в Кибельмиду.
Атанаис долго и недоверчиво разглядывала Ишмерай, затем отвела задумчивый взгляд, хмуро помолчала, а потом все же произнесла:
— Судя по описаниям матушки, кунабульские демоны не отличались милосердием. Они убивали всех без разбора. Может, за двадцать лет что-то могло измениться?
— Не знаю.
