Дом для Пенси (СИ) - Лерой Анна Hisuiiro
Когда людей становится слишком много, а снега остается совсем крохи, Халис появляется за ее спиной и шепчет на ухо:
— Мне придется покинуть тебя. Но когда всё успокоится, я тебя снова найду. Теперь я знаю, как искать.
Пенси стоит в перекрестье чужих взглядов, но ей, кажется, всё равно. Ладонь Халиса касается ее щеки, и кожа горячая, едва ли не раскаленная. На мгновение ей хочется прижаться к нему всем телом. Но она останавливает себя. Всё же они не в темноте рва и даже не наедине в Черном лесу. Вокруг слишком много других забот, чтобы вот так терять голову: в этот раз она предпочтет сделать всё осознанно.
— Я ухожу, — повторяет он и, не дожидаясь ответа, поворачивается к ней спиной. Пенси вздрагивает: так вот, как выглядело ее прощание на Людоедском. И пусть сейчас они не прощаются навсегда, ей хочется сделать то, что внезапно приходит в голову. Она бросается за ним. Конечно, Халис поворачивается, дейд ни за что бы не скрыли от него ее порыв. Он вопросительно смотрит, и Пенси решается. Она вытягивается вверх так высоко, как только может, — всё же карена ростом не обделила природа — и касается его губ своими губами:
— Возвращайся.
Пенси понимает, что всё сделала правильно. Для себя — в первую очередь. Но, кажется, и для Халиса тоже. Потому что он с удовольствием возвращает ей поцелуй, да так, что кто-то из охотников присвистывает, а Фалетанотис ворчит: «Не глазейте, не на что тут глазеть!»
Не проходит и часа после ухода Халиса, как появляются разведчики от союза. Поселение по ту сторону Черного леса практически не пострадало, но сход лавины повредил дорогу между лесом и ближайшим крупный городом. Поэтому основная помощь, собранная и охотниками, и градоправителями, немного задержалась. Постепенно людей вокруг становится всё больше. Пенси отстраняют от раненых добравшиеся до места лекари. Она еще пытается помочь, но вскоре оставляет всё пришедшим и отходит к Фалетанотису. Тот сидит на огромном камне чуть в стороне. Его сразу поместили под охрану, рядом с руинником трое вооруженных телохранителей. Они косо поглядывают на Пенси, но то, что Фалетанотис позволяет ей сесть рядом и привалиться к его плечу, кажется, означает для них всего лишь увеличение защищаемых объектов. Незаметно к трем телохранителям добавляется еще двое.
Пенси сидит на камне, болтает ногами и смотрит вверх. Там сталкиваются друг с другом стены синих и серых облаков, и изредка в проемах между ними проглядывает белое солнце. Высоко мелькают птицы, виднеются тычущиеся в небо черные обломанные ветви, и на фоне окружения короткие дейд и взъерошенные волосы Фалетанотиса. Пространство вокруг гудит, растревоженное десятками человеческих голосов — и печальных стонов, и радостных восклицаний. В ее руках сумка с видерсом: на ощупь фигурки гладкие и немного мягкие, по ощущениям это самый обычный видерс — его будто окружает легкое облако загадочной и непонятной сомы. Это и дерево чудес, и истинное лекарство. Хотя действие его гораздо глубже, чудеснее и страшнее. Впрочем, чему тут удивляться: любое лекарство в больших дозах может стать ядом. Пенси вдыхает морозный воздух, потягивается и спрашивает Фалетанотиса:
— Ты же не собираешься никуда исчезать?
— Он вернется, — фыркает руинник. — А мне и в твоем доме хорошо. Так зачем пока искать что-то лучше?
4-16
Пенси раскачивается на стуле и рассматривает потолок. В большом союзном доме тишина и спокойствие. За окном туман и серый день последних дней зимы. Фалетанотис и вовсе дремлет, положив голову на стол. В комнате еще несколько охотников, но на их лицах такая же скука и сонливость. Если в самом начале их снедало беспокойство и взаимный интерес, то сейчас, спустя семь часов бестолкового сидения в одной комнате, все устали, и ни о чем другом, кроме как выйти отсюда, уже и не мечтают. И будь, что будет.
У старейшин совет: вопрос на повестке дня интересует каждого, кто хоть краем уха слышал о руинниках. В комнате собрали то ли свидетелей, то ли обвиняемых. Впрочем, они уже по десять раз рассказали то, что могли рассказать. Разве что о Тонноре она не упоминала, так никто и не спрашивал. Пенси демонстративно зевает и сильнее отталкивается от пола. Стул замирает на двух ножках, еще немного — и она может завалиться на спину. Хотя нет, не может. Спящий Фалетанотис молниеносно протягивает руку и толкает спинку стула вперед. Ножки клацают об пол, Пенси шумно прыгает на стуле. Взгляды присутствующих тут же скрещиваются на ней. Они скорее понимающие, чем укоризненные. Всем скучно.
Но вот слышно, как где-то в конце коридора открывается тяжелая дверь. Шум ног и разговоры, кажется, заполоняют всё, как будто в высохшую пройму реки снова стекает бурлящим потоком вода, оживляющая всё вокруг. Пенси приоткрывает дверь из их комнаты ожидания и выглядывает в коридор. Выходить им запретили, но она и не выходит. Эта мысль посещает не ее одну: спустя несколько секунд почти все охотники толпятся у приоткрытой двери.
Пенси краем глаза видно, как выходят старейшины. На вид они в хорошем настроении, переговариваются дружественно и с энтузиазмом. Следом за ними спешат помощники, нагруженные кипами бумаг. С каждым мгновением в коридорах становится всё люднее и шумнее.
— Что они решили? — Пенси пытается поймать служащего, который пробегает мимо.
— О, это просто жуть! — парнишка округляет глаза и присвистывает.
— Отличный ответ, — фыркают за спиной у Пенси другие охотники.
Их держат в неведении еще немало времени. Стоять у двери надоедает. Фалетанотис по-прежнему спит. Пенси возвращается к стулу, с которым, как ей кажется, она уже сроднилась. Предки, прошел почти месяц с момент той ужасной лавины, и почти два месяца она не видела свою дочь. Видерс удалось передать через Ланар, но на этом посещения членов семьи закончились. Союз отделил их от всех остальных для детального разбора произошедшего. По крайней мере, так ей объяснили.
Но что тут можно разбирать? Халиса-то видела не она одна, и ее поцелуй с ним из памяти людей никуда не исчез. Хотя стоит отдать должное, охотники долго отпирались и даже, как ей передали, называли произошедшее прощальными объятиями. Пенси всего лишь один раз намекает, что без Халиса она бы долго всех размораживала. На этом вопросы заканчиваются.
Из столицы даже приезжает гильдия книжников. А потом ее и Фалетанотиса перевозят в другое место, более удаленное от города. Пенси видит через окошко незнакомый Черный лес и большой союзный дом: новый, недавно построенный, судя по свежему запаху лака и светлому, еще не затоптанному дереву на полу. С того дня постепенно собираются старейшины, книжники и еще какие-то люди. Они же начинают что-то решать. Вот и решили, наконец.
Фалетанотис неожиданно поднимает голову и встает. Пенси понимает это как сигнал. И действительно: к ним заглядывает один из служащих и только их двоих зовет за собой. Пенси пытается взглядом спросить Фалетанотиса, что он чует своими дейд, но тот молчит и вид имеет, она бы сказала, испуганный.
В комнате, куда их отводят, есть, на что посмотреть. От такого кабинета она и сама бы не отказалась. Широкая комната, мягкие кресла, теплое дерево стен и полок на оттенок темнее — никаких излишеств — только уютная рабочая обстановка. Все поверхности заполнены бумагами: их хватает на полках, на столах, а кое-что даже упало на пол.
— Вот и они, — первым она видит пана Дария и кратко кивает ему вместо приветствия. А вот вид его собеседника заставляет Пенси сделать шаг назад и упереться спиной в замершего на месте Фалетанотиса. Она узнает его даже в человеческой одежде. Сандалии ведь были не главной особенностью того карена, и длинную юбку он, конечно же, снял. Но вот цепочки на дейд позвякивают, стоит ему пошевелиться в кресле. Пенси сглатывает вязкую слюну — ей всё еще страшно.
— В целости и сохранности. Да иначе и быть не могло, пан Лейдалис.
— Я вижу, — он встает с места каким-то плавным, откровенно нечеловеческим движением. Так, будто специально подчеркивает свое происхождение. «Лей-да-лис, что-то там приносит или несет», — Пенси пытается вспомнить то, что когда-то рассказывала ей Ланалейтис. Кажется, этот слог есть в полном имени Кейры, а другой — в имени самой руинницы.
