Моя милая ужасная невеста (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна
— Ребят, какой день гадаю… Вы зачем выкопали ректора? — Я оглядела противников фальшиво-заинтересованным взглядом и сунула в рот ложку манной каши.
— Лайонел — его потомок, — охотно пояснил очкарик.
— Решил лично познакомиться с родственником? — со смешком уточнила я.
— У них в клане ходила легенда. Говорили, ректор был настолько силен, что его тело не тронул тлен. По закону потомки имеют право его поднять и пробудить…
— Заткнись, Сет, — рыкнул на него Лайонел. Татуировка заметалась по лбу, перетекла на бровь, а потом залила глаз. Он снова начал поразительно походить на кота Пирата из башни Варлок.
Сомерсет честно прикусил язык и выдержал в молчании целых десять секунд, но было видно, что парня распирает рассказать нелепую историю, как предводитель братства, фигурально выражаясь, уселся в затопленную могилку. Да просто провалился в нее по густые брови и едва не захлебнулся!
— Легенды врут? — мило улыбнулась я.
— Ректора придали огню! — выпалил он и выдохнул от облегчения. — В могиле лежала погребальная урна.
— Какой он предусмотрительный. — Я бросила на Лайонела ехидный взгляд и резковато проговорила: — Поэтому ты закошмарил моего друга и выбил из него согласие на посмертие? Очень собственное умертвие хочется, потомок четвертого ректора?
Повисла острая пауза. Люди всегда теряются от обезоруживающей честности.
— Эй, ведьмак, разве тебя кто-то принуждал подписывать согласие? — с нахальным видом осклабился Лайонел. — Он дал его добровольно.
Стоун шумно сглотнул, напрягшись всем телом, и сжал под столом кулаки.
— А теперь мой друг передумал, — произнесла я и вкрадчиво добавила: — Верни.
— Или что?
— Сейчас же.
Улыбка некроманта стала паскуднее. Он перегнулся через стол и тихо спросил:
— Ты хочешь что-то предложить взамен?
С ума сойти! Я искренне полагала, что даже в башне некромантов не осталось отшибленных на голову смельчаков, готовых со мной тягаться. Или этот ректорский потомок пришел в академию уже после того, как мы с Торстеном перешли в стадию холодной войны?
— Хочешь заключить сделку с темной магией, некромант? — мягким голосом уточнила я и, не разрывая зрительного контакта, тоже придвинулась к нему чуток поближе.
— Я не заключаю сделки с ведьмами. Ты готова дать мне разрешение на посмертие вместо друга?
Все за столом обалдели. Повисшее молчание особенно остро ощущалось на фоне гудящего зала.
Внутри медленно закручивалась воронка ярости. Я честно пыталась попросить по-хорошему. Он начал первый. Все видели! Хотелось немедленно приложить ладонь к макушке, покрытой темной жесткой щетиной, и с помощью чар объяснить, как сильно этот товарищ меня бесит. Но я же, право слово, не некромант, чтобы начинать задорную склоку при свидетелях.
Отодвинувшись от шантажиста, я легкомысленно пожала плечами:
— Да легко.
Бранч поперхнулся на вздохе. У Стоуна натуральным образом отпала челюсть. Не глядя, я пальцем вернула ему челюсть на место. Некроманты, прямо сказать, тоже выглядели сильно удивленными.
— Но сначала хочу посмотреть, что меня ждет после посмертия, — потребовала я. — Покажите, парни, хоть как выглядят умертвия… А то ведь не знаешь, когда на голову прилетит кирпич.
— В мертвецкой плохо пахнет, подруга, — со смешком заявил один из побратимов.
— У меня насморк, — отозвалась я и, поднявшись со скамьи, одернула отутюженный чистый пиджак. Скорее всего после возвращения из башни некромантов придется снова отдавать в стирку.
Квартет переглянулся и начал подниматься. Бранч тоже завозился.
— Адам, останьтесь с Майком в столовой, — попросила я.
Не хватало еще, чтобы мешался под ногами. Вдруг светлой магией зацепит? Потом начнет жаловаться и требовать взять за себя ответственность. Я знаю себя: взбешусь и еще немного отсыплю добра.
Здоровяк настырно оторвал зад от лавки.
— Нет уж, Варлок, одну с этими маньяками я тебя не отпущу.
— Останься.
Пришлось надавить ладонью ему на плечо и припечатать магическим разрядом, чтобы проникся просьбой. Он не только проникся, но и скривился:
— А с другой стороны, посторожу Стоуна.
— Ты настоящий друг, Бранч. Очень больно? — Я сочувственно поморщилась, когда он промычал нечто неразборчивое, и окликнула очкарика: — Сомерсет, посиди с моими друзьями, чтобы им скучно не было.
Тот недоуменно переглянулся с побратимами.
— Почему я?
— Ты мне нравишься. И очки у тебя забавные.
Мы встретились глазами. Сомерсет слегка поменялся в лице, догадавшись, что чародейка Марта Варлок готова сеять светлую благодать. Много и со вкусом. Даже пальцы зудят!
— Слушай, Лай, просто отдай ей согласие, — пробормотал он, дернув вожака некромантской стаи за рукав.
— Ага, — хмыкнул он. — Только устрою девушке экскурсию.
Смотреть в башне некромантов было особенно не на что. Из примечательного здесь хранились только новодельный портрет Дормадора Торстена и старый одержимый скелет. Дормадор являлся известным в прошлом некромантом, который по щелчку пальцев воскрешал мертвецов. Но сначала закапывал их живьем. Я обожала эту историю и во время склок не забывала напоминать Закари об особенностях родословной.
Скелет же был незамысловато одержим темной сущностью и усыплен скрепляющей печатью. В этом году парочка непуганых удальцов с факультета темных искусств пробудили его на спор. Говорят, битва выдалась славная! Оба парня остались покусаны, скелет лишился пальца. Повезло, что не наоборот. Скандал на два факультета гремел еще седмицу.
В отличие от моих однокурсников, тайком проникающих в подземелье через вход в склепе первого ректора, мы спустились по винтовой лестнице с высокими перилами. Без дела в мертвецкую соваться не позволяли. На двери даже не было ручки, а в центре темнели три ряда выжженных крупных точек. Но некроманты всегда жили по принципу: конечно, нельзя, но если очень хочется, то можно. Видимо, поэтому Стоуну на голову едва не прилетел кирпич.
Лайонел воровато проверил пустой холодный коридор подземелья, проворно достал из чехла на поясе ритуальный кинжал и быстрым росчерком соединил несколько точек-меток. В полумраке хищно вспыхнула сложная фигура. Тяжелая замковая дверь приоткрылась с глухим стуком, словно ее толкнули изнутри.
— Добро пожаловать, — с улыбкой галантного маньяка пригласил он.
Я перешагнула через порог. В нос ударил специфический запах. От движения на низком потолке вспыхнули лампы, и просторное помещение залил бледный свет. Побратимы проникли в мертвецкую следом, но умертвия в клетках, а их было не меньше десятка, никак не отреагировали на вторжение. Магические печати, наложенные на загоны, погружали монстров в состояние глубокого покоя, и постоянного смотрителя к ним не приставляли. Было незачем.
Дверь закрылась. Мы остались вчетвером, без свидетелей…
Попались, ребята!
— Любуйся, — с сарказмом в голосе предложил Лайонел.
— Почему здесь только самцы? — спросила я, словно действительно ничего не знала об воскрешенных.
— В Деймране считают неэтичным заводить самок, — ухмыльнулся он. — Мечтаю избавиться от этого идиотского заблуждения.
— Ты у нас, выходит, прогрессивных взглядов, — фыркнула я и с фальшиво заинтересованным видом встала напротив одной из клеток.
Умертвие в ней оставалось неподвижным и словно окостенелым. Безвольно свисали лапы-руки, белесые мертвые глаза таращились в пустоту. На лбу было выжжено клеймо, означающее, что мертвец поднят по согласию на посмертие и принадлежит академии.
— Вам рассказывали, сколько существует светлых печатей, чтобы усыпить мертвого? — мягким, вкрадчивым голосом произнесла я и повернулась к парням, попутно прикидывая, на какое расстояние они разошлись. — Десять. Но только одна превращает воскрешенного в тлен. Ее называют «милосердной смертью».
— Учишь теорию чародейства? — ухмыльнулся Лайонел и переглянулся с друзьями.
Они потешались над ситуацией, а во мне зрел азарт. На кончиках пальцев начинала потрескивать светлая магия.
