Лекарки тоже воюют 2 (СИ) - Ветреная Инга

- Кто, кроме глав родов, участвует в тайном совете?

Я то и дело бросал на Син обеспокоенные взгляды. Короткая передышка дала ей возможность немного прийти в себя, она перестала дрожать, но обреченность так и не пропала из ее глаз.

- Крайне редко на заседания приглашаются также наследники участвующих в нем глав семейств для знакомства с будущими обязанностями, - Хлост был талантливым дрессировщиком: я отвечал без пауз, боясь опять навлечь гнев эриконца на малышку. Его недовольство и так дорого ей обходилось.

Глава 41

Явуз

- Кто еще посещал это сборище неумелых защитников родины? – презрительно острил полковник.

Этот вопрос ввел меня в замешательство.

- Никто, - задумчиво ответил я. – Совет всегда проходит за закрытыми дверями, на него не допускаются даже слуги.

- Значит, туринская знать заряжала древний артефакт без своих хранителей? А кто же вас страховал во время столь опасного ритуала? И сколько среди вас выгорело из-за такой глупой неосторожности? – дотошно выспрашивал меня Хлост, небрежно поглаживая Син по голове и высокомерно похлопывая ее по щеке.

От каждого его прикосновения мелкая вздрагивала, затравленно жалась к спинке кресла. Наблюдать за этим было нестерпимо. Вид униженной и запуганной Син выводил из равновесия. Желание кинуться на Хлоста и превратить его в отбивную туманило разум, мешая сосредоточиться на разговоре. Но все мои попытки вытащить кисть из наручников или сломать подлокотники кресла пока ни к чему не приводили, я все еще оставался прикованным к нему.

- Я как-то не интересовался отсутствием на ритуале хранителей, данный вопрос меня никогда не волновал. Но отец рассказывал о нескольких случаях выгорания членов совета. Их места занимали наследники этих семейств, но я никак не связывал это с отсутствием хранителей при совершении ритуала.

Полковник прошелся по мне насмешливым взглядом:

 - Странно, что с подобным легкомысленным подходом к серьезным вопросам ваш род еще не вымер! Как же допустил хранитель вашего семейства подобную халатность? – взяв Син за подбородок и запрокинув ей голову, словно кукле, продолжал спрашивать меня полковник.

- В нашей семье уже долгие годы хранитель находится в спячке и отказывается выходить на контакт, - зло признался я. – И в других знатных семьях Туринии крайне редко можно встретить бодрствующих хранителей.

- Вот как? – я смог снова переключить все внимание Хлоста на себя.

Оставив Син в покое, отчего она облегченно закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, он с задумчивым видом подошел ко мне и, склонившись, стал очень внимательно рассматривать мое лицо.

- И что же у нас остается в сухом остатке? Главы могущественных туринских родов, обладающие исключительной магией, тратят свои силы для подзарядки древнего артефакта, полезность которого вызывает огромные сомнения! Или ты что-то не договариваешь, щенок? – прохрипел он мне в лицо.

Мы довольно долго сверлили друг друга злыми взглядами. И я не знаю, сколько еще могло длиться наше противостояние, но вдруг презрительная усмешка Хлоста умело поставила меня на место и напомнила, что я нахожусь не в том положении, чтобы показывать характер. Лишь небольшой шаг полковника в сторону Син сломил мое сопротивление.

- Этот артефакт является единственным магическим подтверждением верховной княжеской власти в Туринии, - смиренно прошептал я, четко осознавая: только что совершил страшное преступление – изменил родине.

- Каким образом происходит подтверждение? – не отставал от меня Хлост.

- При прикосновении князя к кристаллу, тот начинает светиться ярким синим светом.

- И как часто ваш князь демонстрирует народу свое верховенство? – продолжал уточнять детали полковник.

Я снова замялся, но на этот раз Хлост не рассердился, он был весьма доволен мною, поэтому терпеливо ждал ответа. Я не обольщался на его счет, поэтому, мазнув взглядом по избитой девушке, поспешил ответить:

- По старой традиции князь должен касаться кристалла вместе с членами тайного совета, отдавая ему часть своей магии – это необходимый элемент древнего ритуала. Именно тогда, поглотив энергию, многократно увеличивающуюся из-за прикосновения князя, артефакт по воле нашего правителя начинает светиться.

- В какой части древнего ритуала ваш трусливый князь один касается раритетного светильника, чтобы доказать свое право на княжение? – презрительно сплюнув под ноги, спросил полковник.

- Наш князь не трус! – гневно взвился я, защищая честь своего правителя.

- А по делу? – исказив рот в мерзкой усмешке, протянул эриконец.

Хлост вновь вернулся к Син и встал за ее спиной, он провел обеими руками по ее голове, затем по шее, огладил плечи, слегка коснулся груди. Из глаз мелкой безнадежно полились слезы.

- Хлост! – взвился я раненым зверем, выкручивая руки в попытке освободиться. – Не тронь ее!

Невероятная злость рвала меня на части. Никто не смел ЕЕ касаться! Никто не имел права доводить ЕЕ до слез! Посмевший обидеть ЕЕ должен быть уничтожен!

- Не отвлекайся, туринец, - жёстко осадил меня полковник. – И рассказывай! Тогда, возможно, твоей лекарке не будет так больно.

- Я не видел, чтобы князь один дотрагивался до артефакта! – зло цедил я, демонстрируя мнимую покорность. - И не припомню, чтобы отец мне рассказывал о случаях, когда князь один прикасался к кристаллу. Это являлось бы нарушением ритуала, который неукоснительно соблюдался испокон веков!

- Сомнительное утверждение, - мерзко скалясь мне в лицо, заявил Хлост, нырнув рукой в декольте Син.

От неожиданности, малышка сначала сжалась, затем ее лицо перекосилось от омерзения. Изогнувшись, лекарка вцепилась зубами в руку эриконца, обреченно рыча, и намертво сжала зубы. Я, не помня себя, пытался сломать деревянное кресло, которое оказалось удивительно крепким.

- Син! – отчаянно орал я, с большим усердием выкручивая суставы рук, стараясь раскачать подлокотники, и они, наконец, с тихим скрипом начали поддаваться.

Судя по кривой усмешке полковника, его забавляло отчаянное сопротивление девушки. Точный удар в бледную скулу практически лишил Син сознания, и полковник смог освободить руку из ее зубов.

- А ты, лекарка, все так же строптива, как и в нашу первую встречу, - довольный происходящим, прохрипел Хлост.

В руке полковника вновь сверкнул нож, который он ловко стал подкидывать в воздухе.

- Говорят, туринец, ты тоже любишь жестокие игры, - внимательно отслеживая мою реакцию, проговорил полковник.

- У меня никогда и в мыслях не было издеваться над слабой девушкой, - не согласился я.

- Это всего лишь детали, – настаивал мой собеседник, - которые не стоят внимания! Имеют значение лишь ощущения, которые ты испытываешь, причиняя боль жертве! – встав рядом с Син, вкрадчиво шептал он и при этом смотрел мне в глаза. – Они восхитительны! Будоражат кровь! Наполняют чувством превосходства! Крайне сложно найти человека, способного разделить с тобой подобное, - наглая усмешка Хлоста была так же адресована исключительно мне.  – Но ты, Явуз, - полковник впервые назвал меня по имени, – именно тот человек, который способен меня понять, - в голосе эриконца звучала необъяснимая мне уверенность.

Я пытался анализировать сказанное Хлостом, когда меня отвлек резкий взмах его руки. Лезвие армейского ножа психопата пронзило бедро девушки. Мучительное мычание разнеслось по подвалу.

- Я не тот! – истошно орал я, вновь дергая руками.

Наручники уже до мяса врезались в кисти, но я, не обращая внимания на боль, продолжал ломать кресло.

- Тоооот! – скалясь, шипел эриконец, прокручивая нож в бедре Син, тем самым причиняя лекарке невыносимую боль. - Разве ты не получал звериное удовольствие, калеча того парнишку? Сколько костей сегодня вечером ты ему сломал? Сколько ран нанес? И я точно знаю, что ты ни капли об этом не сожалеешь! И если бы потребовалось вновь это сделать, ты бы несомненно опять искалечил того туринца.

Громкий скрипучий хохот Хлоста больно резал уши.