В сердце Сумрачного царства (СИ) - Орлова Марина
– В… во… ды… – с большим трудом удалось мне прохрипеть.
Кто-то чертыхнулся надо мной, но вскоре мне в рот полилась долгожданная жидкость, которую я выпила всю, но облегчения не почувствовала. Хотела попросить добавки, но предательское нутро вновь взбунтовалось, отзываясь жестокой резью в животе. Меня стошнило вновь. Ослабленный организм не выдержал, и я жалко заплакала от боли, ломоты и жалости к себе. А еще от безуспешного желания покоя.
Неожиданно почувствовала, что место рядом со мной прогнулось от чужого веса, а через мгновение ко мне прижалось большое, прохладное тело. Всхлипнув от облегчения, почувствовала поцелуй в висок, услышала тихий шепот с заверениями, что все будет хорошо, и вновь провалилась в никуда…
… Третье пробуждение сопровождалось холодом. Мне было так холодно, что челюсти клацали, а я беспомощно куталась в ворох одеял, в бессмысленных попытках согреться. Мне вновь прислоняли к губах резко пахнущую кровью жидкость, но я упрямо отворачивалась и отрицательно трясла головой. Кто-то явно не отличался терпением, потому что прошипел голосом Стефэнии:
– Пей, упрямая девчонка! – затем залила мне вязкую, густую жидкость в рот и зажала нос, насильно заставив сглотнуть. В первое мгновение меня вновь скрутил рвотный порыв, но, неожиданно, пришло облегчение. Стоило немного расслабится, как я уже охотнее глотала предложенную жидкость, что грела не хуже крепкого вина.
После меня плотнее укутали в одеяла и прижались со спины. А силы вновь оставили…
Четвертый раз с пробуждением я вдохнула полной грудью, распахнула глаза и села в кровати. Ощущая какую-то тревогу, ощупала себя, параллельно вспоминая все, что со мной случилось. Отравление!!! Меня отравили! И я… Я умирала. Я должна была умереть, мне это точно известно. Но, тогда почему я жива?
Страшная догадка пришла молниеносно, заставив настороженно замереть, а затем очень медленно прикоснуться к своим губам пальцами. Боясь поверить, раскрыла рот и прошлась кончиком дрожащего пальца по небольшим, но заметно выделяющимся клыкам.
Судорожное рыдание вырвалось из груди. Роняя слезы, не желая верить, я прошлась пальцами по всем зубам, чтобы окончательно убедиться в очевидном. Размытым взглядом осмотрелась внимательнее, на наличие различий, и вдруг поняла, что цвета стали ярче, детали отчетливее. Вдохнула, и уловила новые, совершенно странные нотки в воздухе, которых прежде никогда бы не почувствовала. А так же обостренный слух уловил спокойное сердцебиение. Но не мое.
Резко обернулась в сторону звука и замерла. Стефэния сидела радом с постелью и внимательно следила за мной. Встретившись со мной взглядом, бескомпромиссно произнесла:
– Не нужно этих слез, Софи. Рано или поздно, это должно было бы произойти. Ты же не думала, что сможешь избежать уготовленной тебе участи? – склонила она голову, с интересом прищурившись.
– Зачем? – спросила я со вселенской обидой и разочарованием в голосе.
– Ты умирала. Алукард никогда бы не позволил тебе умереть. Я – тем более, – пожала она плечами. – Я не видела другого выхода, кроме как обратить тебя. Тебя отравили. Служанка, что принесла тебе завтрак, на допросе клялась, что ни о чем не догадывалась. Но ее это не спасло. Алукард потерял контроль. Стали проводить обыски всего замка. И нашли. Это была Андреа. В ее комнате нашли следы яда, – добавила Стефа, надеясь получить от меня реакцию. Но ее не было. Затем она продолжила: – Мы думали, что это были лишь ревность и месть более удачной сопернице. Тем более, что на допросе виконт де Пасар упоминал, что слышал угрозы в твой адрес от этой семейки, даже в начале твоего здесь появления. Но все оказалось сложнее. Вместе с ядом, в ее комнате были спрятаны документы, указывающие на ее причастность к работорговле. Судя по всему, помимо ревности, девчонка боялась, что ты подобралась слишком близко и можешь ее раскрыть.
– Что теперь с ней будет? – произнесла я безразлично.
– Уже ничего. Алукард убил ее, как только нашел доказательства ее вины в твоем отравлении. Сейчас ведется подробное следствие. Мы ищем доказательства причастности и остальных Эминеску к делу о работорговле, но пока все чисто.
– Сколько я была без сознания?
– Почти две недели, – ответила Стефа и мягко произнесла: – Я знаю, ты не хотела этого, но у нас не было выбора. Я боялась, что потеряю тебя. Счет шел на секунды… Мы с Алом не были уверены, что получится. Ты была почти мертва…
– Ты могла бы позволить мне умереть! – выкрикнула я в ярости, прервавшись на рыдание. – Я столько раз была на краю смерти… Быть может в этом и есть моя судьба?
Лицо императрицы помрачнело, и она строго заметила:
– Никогда! Никогда более не смей говорить так, Софи, – посмотрела она на меня холодно, полыхнув цветом глаз. – Сейчас ты расстроена, потеряна и ошарашена, но позднее поймешь, что все к лучшему.
– Нет… Нет, нет, НЕТ! – завизжала я, отшвырнув одеяла в сторону. – За что ты так со мной?! – посмотрела я в лицо девушки.
– Софи, прошу, успокойся… – начала, было, она, собираясь приблизиться ко мне.
– Нет! – взвизгнула я и уже в следующее мгновение врезалась в противоположную стену.
– Софи, аккуратнее, – услышала я, пока морщилась от боли в спине, после удара. – Ты еще не контролируешь новые способности. Ты можешь навредить себе, – произнесла она, оказавшись рядом и попытавшись взять меня за руку, но я оттолкнула девушку, явно не рассчитывая, что способна отбросить ее на несколько метров. Но она, словно и не заметив, стоило ей коснуться пола, моментально оказалась на прежнем месте, и уже более решительно сцепила мои запястья, заставив замереть на месте. Я вырывалась, шипела и извивалась, что императрица с достоинством переждала. – Софи, обращение не закончено полностью. Сейчас ты не можешь контролировать эмоции и агрессию. Тебе требуется покой. Прости, но я должна это сделать, – вздохнула она с сожалением и внимательно посмотрела в мои глаза. Секунда и я уже не могу отвести взгляд. Еще мгновение, и безвольно опускаю руки по швам, не двигаясь с места, а еще через мгновение, уже засыпаю.
Но, сквозь дрему чувствую, как меня поднимают на руки, несут по комнате, а затем бережно укладывают на мягкий матрас, ложась рядом и целуя меня в губы в нежном, мимолетном поцелуе.
***
Дверь в спальню тихо открылась, и в помещение вошел усталый мужчина. Первым же делом его взгляд упал на постель, где в ворохе одеял тревожно спала его Сангири и… жена, что крепко прижимала к себе девушку. Подавив в себе ревность, глубоко вздохнул и подошел ближе, чтобы замереть рядом с постелью, с нежностью и некоторой грустью разглядывая непривычно бледное личико и аккуратные клики, что виднелись между приоткрытых ярко-розовых губ. Вид этих губ вызвали неприятные воспоминания того момента, как он видел ее умирающей, пока Стефэния всеми силами старалась вернуть ее к жизни. Слава всем богам, что получилось. И все же вид крови, на нежном ротике навсегда отпечатался в его памяти, вызывая неприятные ассоциации.
Наверное, он вдохнул слишком громко, так как белокурая красавица сонно поморщилась и посмотрела прямо на него. Затем ее взгляд упал на девушку, которую она трепетно обнимала, и мужчина заметил, как алые губы дрогнули в улыбке, а взгляд потеплел. Это зрелище вызвало горькую усмешку.
– Ты рано, – немного хрипло и тихо произнесла императрица и приподнялась на локте, стараясь не потревожить темноволосую девушку.
– Освободился пораньше, – отозвался мужчина и аккуратно сел на край постели. – Более ничего не удалось найти. Ни одной улики, что могла бы подтвердить связь старших Эминеску к проискам дочери. Более нет возможности держать их под замком. Придется освободить, – вздохнул мужчина и уже другим тоном спросил: – Как она?
– Лучше, – вздохнула блондинка. – Она приходила в себя.
– И? – с неподдельной тревогой спросил он.
– Я вкратце рассказала ей о произошедшем. Софи разозлилась, началась истерика. Пришлось ее усыпить, – с сожалением отозвалась императрица. – Ее разум силен. Я воспользовалась ее нестабильностью, и все равно внушение было очень сложным, – пожаловалась императрица, а мужчина понимающе хмыкнул. Ему ли не знать? Его внушение работало, только когда девушка спала, и все равно он выматывался, стараясь удержать контроль. – Она меня ненавидит, – неожиданно произнесла светловолосая девушка с болью в голосе, а в ее глазах заблестели такие редкие слезы, что отдались в душе мужчины виной и сожалением.
