Невеста для ректора (СИ) - Гринберга Оксана

Мамина рука снова дрогнула, и чай опять пролился на блюдце.

— Джой, — наконец, словно собравшись с мыслями, произнесла она строго, — я не понимаю, к чему эти расспросы! Мы твои родители, и мы имеем полное право запретить тебе иметь дело с тем человеком. И еще мы имеем полное право решать, с кем будем общаться, а с кем не собираемся.

— Имеете, — согласилась я, — но для этого нужно хоть какое-то разумное объяснение или же повод. Я пока не вижу ни одного, ни другого.

— То, что случилось в прошлом, осталось в прошлом… — затянула мама старую песню, но на этот раз я покачала головой.

— Мама, — сказала ей, — я решила больше ничего не хоронить в своем прошлом, потому что я собираюсь все вспомнить. И то, что на самом деле произошло с Патриком, и то, в чем так провинились Гленхемы. Поэтому сразу же после Турнира я отправлюсь в Магический Докторат и попрошу, чтобы они сняли блоки с моей памяти.

А деньги… Деньги я уж где-нибудь раздобуду, потому что мои родители вряд ли мне их дадут. Вернее, я даже спрашивать у них не стану, потому что…

На миг мне показалось, что этих людей я совершенно не знала.

Мари Селдон смотрела на меня во все глаза, а я думала: как же странно, что ни я, ни Алекс нисколько не похожи ни на нее, ни на отца. Совершенно другой тип, никакого сходства!

Конечно, мы с Алексом могли походить на неведомых бабушек или дедушек, но… О них я тоже ничего не знала. Никто и никогда не заговаривал о родственниках в этом доме, потому что наше прошлое осталось в прошлом.

— Ты приехала, чтобы об этом нам сказать? — дрогнувшим голосом спросила мама. — Ты… Джой, ты что-то вспомнила?!

Кажется, она порядком испугалась. Побледнела из-за своей догадки, затем бросила быстрый взгляд на лестницу, на которой уже раздавались шаги отца.

Он возвращался.

— Да, — сказала ей, — я кое-что вспомнила.

— Но ты не должна была!.. — выдохнула мама. Затем, округлив глаза, повернулась к подошедшему к столу отцу. — Густав, она начала что-то вспоминать!

И я тоже на него посмотрела.

Он был Светлым Магом, очень сильным, и до этого я много раз ловила себя на мысли: как же странно, что папа работает простым писарем в Казначействе! Неужели ему не нашлось места получше? Как можно переписывать изо дня в день одно и то же и не сойти с ума от скуки?!

— Не волнуйся, Мари! — произнес он успокаивающе, повернувшись к моей маме. — Все хорошо. И да, Джой может начать кое-что вспоминать. Но это уже ничего не изменит…

— Папа, о чем вы сейчас говорите?! — выдохнула я.

— Скоро все закончится, — произнес он, уставившись на меня странным, гипнотизирующим взглядом. Затем, словно опомнившись, произнес: — Как только закончится Турнир, мы с тобой обязательно отправимся в тот Докторат, и ты сможешь снять свои ментальные блоки.

— Вот так все просто? — удивилась я. — А как же ваши слова, что я сразу же сойду с ума, стоит мне хоть что-то вспомнить?

Он пожал плечами.

— Теперь я своими глазами вижу, что ты уже достаточно взрослая и вполне готова к правде. Но сперва вы должны хорошенько постараться на Турнире.

— Почему он для вас так важен, этот Турнир?!

Он не ответил, и я поняла, что запуталась окончательно.

— Папа, скажи мне, что происходит? Достаточно уже лжи, я хочу знать правду!

Но, как оказалось, лжи еще недостаточно, надо еще и еще. Больше и больше!..

— Вот, — сказал он мне вместо ответа. — Это пришло сегодня вечером, — и протянул мне свиток. — Подкинули под дверь за полчаса до твоего приезда. Очень похоже на анонимную записку.

И я неверяще уставилась на свиток в его руках.

Пергамент, перевязанный темной траурной летной, один в один напоминал те, которые с завидной регулярностью появлялись в моей комнате несколько дней назад. Потом записки перестали приходить, но сейчас, получалось, мне прислали еще одну.

Четвертую.

Причем подкинули на крыльцо моего собственного дома.

Но как такое возможно?! К тому же о моей поездке домой этим вечером знали только Лиззи, Алекс и Берк. Я доверяла им как самой себе, и они не могли… Нет, они не могли быть в этом замешаны!

Тогда кто?!

Выходило, если только мои родители, потому что я тоже поставила их в известность. А больше и некому… Или же все совсем сложно.

Я уставилась на них, пытаясь понять… Осознать чудовищность своей догадки.

…Полностью успокоившаяся, воспрянувшая духом мама, улыбающаяся мне насквозь фальшиво. И отец, который зачем-то поднимался наверх. По его словам, чтобы взять ту самую записку. Но для того, чтобы взять ее, нужно всего пару минут, а он отсутствовал почти десять.

Зачем?! Неужели он так долго искал этот свиток? Но в его кабинете всегда царил армейский порядок — думаю, Берк бы одобрил. Уверена, записка лежала в столе, вместе с остальными документами.

Взять ее — секундное дело. Но отец все же задержался. Зачем?!

Неужели он уходил, чтобы ее написать?!

Эта идея поселилась, завибрировала у меня в голове, вытеснив оттуда все остальные связные мысли. И я шумно вздохнула, пытаясь прийти в себя.

Понять, как такое могло произойти, потому что иного объяснения у меня не было. И, главное, зачем?!

Взяв записку из его рук, я молча раскрутила свиток. Но буквы замелькали, запрыгали у меня перед глазами, отказываясь складываться в слова. И я заморгала, уговаривая себя успокоиться.

Потому что у меня самой ничего не складывалось.

Отец не мог написать те, старые записки, которые подбрасывали в нашу с Лиззи комнату, так как в Академию ему было не попасть. Он не прошел бы через Центральные Ворота или защитные заклинания, стоявшие на стенах.

Это аксиома, и это не обсуждается.

Значит…

Это могло означать, что сегодняшнюю записку написал не он и ее подкинули нам на крыльцо, как он и заявил.

Либо… Либо он обо всем знал. Вернее, он во всем замешан, а четвертую записку написал сам, поднявшись в свой кабинет. Потому что из дома отец не выходил, и портала он не открывал, я бы почувствовала.

Но зачем?! Зачем ему это было нужно?

Я понятия не имела!

…Четвертая записка походила на три предыдущих. Такая же лаконичная, да и почерк похож, но, кажется, не один в один. И я подумала — надо же, а ведь я даже не знаю, какой почерк у моего отца!

Дома он никогда и ничего не писал. Ни одной открытки и ни одного послания — нам попросту было некому и нечего отправлять.

«На втором испытании будут корвиды и лизантские виверны», — гласила записка.

— Что это? — с любопытством спросила у меня мама.

Она явно была в недоумении, как и я. Выходило, она не в курсе…

Неожиданно я заметила размазанную линию, а потом, принюхавшись, уловила запах.

Быть может, отец и был неплохим магом, но эта его затея оказалась не слишком хорошей. Да, я почувствовала, как он пытался затереть магические следы, и ему это вполне неплохо удалось. Никто бы не смог доказать, что записку написал именно он.

Снимаю шляпу — так бы сказал Гордон, хотя шляпы у меня не было.

Только вот… чернила были совсем свежие, тут он прокололся.

Но зачем?! Зачем?! К тому же, как он мог так ошибиться и размазать в спешке линию, не дав высохнуть посланию, если проработал писарем столько лет?!

Он должен, должен был знать все тонкости своего ремесла!

«Опасность!» — взвыл внутренний голос, потому что отец смотрел на меня не отрываясь, словно дождался моей реакции.

Осторожно, Джой, сказала я себе, ты ходишь по лезвию ножа. Отец… Или тот, кто себя за него выдает, ни в коем случае не должен понять, что я догадалась о записке, иначе мне несдобровать.

Мне нужно ему соврать. Ничем себя не выдать до тех пор, пока я окончательно во всем не разберусь. Или же окончательно все не вспомню. Поэтому мне стоит как можно скорее покинуть свой дом и вернуться в Академию, после чего серьезно поразмыслить над происходящим.

— Какая все же странная записка, — сказала я отцу. — Похоже, у меня завелся тайный доброжелатель.