Академия драконов. Золотая пыль (СИ) - Иванова Инесса
Нас с Дариной пригласили в просторную гостиную, где пока никого не было. Мы переглянулись, и девушка кивнула. Наконец, она приняла решение, а я и не сомневалась в уме и хитрости спутницы.
— Присаживайтесь, гранды. Хозяева приказали ждать здесь, — ломающимся голосом произнёс подросток и отчего-то посмотрел на меня с жалостью, но, увидев, что я за ним пристально наблюдаю, зарделся и поспешил откланяться.
Долго ждать нам не пришлось. Двери отворились, едва мы успели присесть.
Гранд Есаденский вошёл первым, за ним впорхнула дочь, одарив нас особо придирчивым взглядом тёмных глаз.
Мы с Дариной вскочили с диванчика и присели в реверансах, пока глава семьи не разрешил нам подняться.
Жак Есаденский устроился в роскошном кресле с тёмно-вишнёвой обивкой, наверное, госпожа Брас специально велела притащить его сюда из личных покоев. А Кимберли опустилась в другое, элегантно поправляя складки светлого муслинового платья в мелкий цветочек. Оно было слишком торжественным для домашней одежды.
Мы с Дарино, будто по команде, сели рядом. Как две пичужки на ветке под проливным дождём, и не смели поднять глаз. Пауза затягивалась, становясь неприличной, недопустимой в светских разговорах.
Я чувствовала на себе пристальный взгляд «жениха» и молилась о том, чтобы скорее приступить к чаепитию. Как же я была права, решившись привлечь Дарину в союзницы! Сейчас, находясь в непосредственной близости от семейства Есаденских, я понимала, что одной справиться с обоими и отвлечь их в нужный момент — задача непосильная.
Кимберли, конечно, самоуверенная напыщенная девица, считающая себя лучше всех, её обмануть не сложно. А вот её отца напротив. Жак Есаденский, способный передавать мыслеформы, уже сейчас пытался внушить мне, что я смогу быть ему полезной.
«Очень надеюсь, что ты окажешься благодарной, — лились в моей голове его речи. — Ведь белые драконицы не могут рассчитывать на хорошую партию».
К счастью, читать мои мысли он не мог, но на всякий случай я старалась улыбаться и глупо хлопать ресницами.
Однако, подняв голову, встретилась с ним взглядом и вздрогнула: настолько плотоядным и хищным он был.
— Вы, должно быть, устали с дороги, — начала Кимберли, получив разрешение отца. — Прошу вас, выпейте чаю. Я самолично добавляю туда целебные травы, они придают сил.
Я насторожилась ещё больше. О Боги, теперь мне лучше ничего здесь не пробовать! И всё же сделать вид было необходимо.
— Спасибо, гранда, — нашлась Дариана и принялась рассыпаться в комплиментах хозяевам и благодарить их за оказанное гостеприимство. — Это такая большая честь!
Дарина щебетала без устали, так что гранд Есаденский всё чаще морщился, наверное, проклиная тот миг, в который согласился, чтобы меня сопровождала эта назойливая девица, но прервать её не мог. Рыжеволосая обворожительно улыбалась и, стоило Евсаденскому сказать какую-нибудь фразу, начинала восхищаться его мудростью.
Тем временем служанка, которую позвала Кимберли, позвонив в серебряный колокольчик, лежавший на маленьком столике, разливала чай и подавала сладости на блюдцах. Я сидела, как на иголках, сжимая в руках маленькую сумочку, где хранились склянки с зельем.
Воспользоваться ими, улучив момент, теперь не казалось мне таким уж простым делом, но вскоре такой случай представился.
***
Чем дольше я находилась в обществе этого семейства, тем сильнее пекло кожу кольцо с желтым камнем и холодила печатка из белого металла. Но всё это было ерундой по сравнению с тем, что я задумала.
Дарина честно выполняла свою часть работы, выражая скромное восхищение всем, что касалось гранда Есаденского и его дочери. Если бы я не знала о нашем сговоре, то и впрямь поверила бы в интерес зелёной драконицы.
— Простите за вопрос, гранд, — вела она беседу, скромно потупив взор, но пока дочь не видит, нет-нет, да и поднимала глаза на отца. — Я слышала о вашей коллекции статуэток из мелиохра. Это правда? В Академии ходят слухи, что это вещество наделено магией, если, конечно, не брать во внимание притягательность любого драгоценного металла.
— Это так, — благосклонно кивнул Есаденский, и его бледное лицо сделалось ещё бледнее, а в глазах зажёгся огонь, сравнимый разве что с отблеском факела, прорезавшего непроницаемую ночь. — Полная коллекция из тридцати четырёх статуэток, изображающих Богов за Хребтом, осталась в столичном доме, но кое-какие я вожу с собой. Народ гор верит, что они приносят удачу и прочие приятности.
Мелиохром могли владеть только особы императорской крови, впрочем, контрабанда из-за Хребта ввозила и не такое.
— А можно посмотреть на них хоть одним глазком? — У Дарины даже прервалось дыхание. — Я всегда мечтала увидеть настоящий мелиохр. Могу и издали, только бы посмотреть! А правда, что этот металл способен менять цвет под действием солнца?
Моя любопытная спутница сыпала вопросами, но умудрялась сделать это так, чтобы не выглядеть базарной тараторкой. Она опускала глаза, краснела и бледнела, стоило гранду Есаденскому выказать хоть малейший признак неудовольствия. В конце концов, Кимберли тоже встала на сторону Дарины, и они обе упросили главу семейства уступить их настойчивому желанию поглазеть на настоящее рукотворное чудо.
Быстро глянув на меня, сидящую тихо, как мышка, Жак Есаденский кивнул. Казалось, он и сам был рад продемонстрировать имеющиеся богатства и широкие связи, благодаря которым мелиохр оказался в его владении.
— Я сам, не надо никого просить. Ты знаешь, ключ только у меня, — поморщившись, Есаденский метнул на Кимберли полный укора взгляд. — Тебе придётся посветить мне.
— Простите, мы ненадолго, — произнесла Кимберли, обратившись к нам обеим. Её взгляд задержался на мне чуть дольше обычного, показалось, что она даже чуть заметно прищурила глаза, словно говоря: «Если что, я слежу за тобой».
Едва дождавшись, когда хозяева выйдут в соседнюю комнату, предусмотрительно оставив дверь открытой, я покашляла и громко произнесла:
— Дарина, будь добра, налей мне ещё чаю.
Спутница кивнула и потянулась к сумочке, которую я всё ещё держала в руках:
— Давай я возьму это, тебе будет удобнее. Держи чашку, не расплескай.
Наши пальцы соприкоснулись над застёжкой сумочки. Я быстро открыла её, жестом указав на флакон с зельем. Наступил решающий момент. Мы сидели так близко друг к другу, что со стороны, если в комнате применялись следящие артефакты, казалось, будто девушки просто возятся с замочком.
Опасалась я только одного, что Дарина может передумать. Или хуже того, выдать меня Есаденским.
Но моя спутница не колебалась и ловким движением поддела ногтем пробку, плеснув в мою чашку зелье.
— И в чайник, — подсказала я одними губами, но девушка кивнула.
— Ты просто перенервничала, Иоланта, ничего, сейчас голова перестанет кружиться. Где у тебя нюхательная соль, дорогая?
Дарина говорила заботливым тоном, как старшая сестра, приставленная заботиться о младшей, обделённой здоровьем. Со стороны, вероятно, нельзя было и заподозрить её во лжи.
Тем временем, я уловила, что Есаденские возвращаются. Все действия заняли у нас не больше пары минут, и я с нетерпением предвкушала тот момент, когда мы возобновим чаепитие.
Зелье, если верить источникам, почти не имело вкуса, даже наоборот, должно было вызвать лёгкую жажду, чтобы тот, кто его принял, усилил действие напитка, разбавляя его водой.
Но сначала требовалось выдержать паузу и полюбоваться двумя статуэтками, которые хозяин собственноручно поставил на столик, предварительно сняв оборачивающую их мягкую ткань
Мелиохр сиял, как серебро под лунным светом. Статуэтки представляли собой невысокие, длиной с ладонь, фигурки полулюдей-полусуществ из камня или дерева. Внешний вид Богов за Хребтом внушал отвращение.
Одна из статуэток имела вид человека, нижняя половина которого уходила в насыпной холм, а по оголённому сильному мужскому торсу ползали черви. У другой, напротив, руки превратились в ветви, а волосы стали листьями.
