Филип Жисе - Искусство
– Так лучше? – спросил Эрик, продолжая касаться рукой руки Тани.
– Намного лучше, – женщина стрельнула глазами в Эрика, взяла со стола наполненный наполовину бокал с вином, поднесла к губам и, посматривая в сторону Эрика, сделала глоток, затем второй.
– Мне нравится, как ты касаешься моей руки, – сказала Таня после небольшой паузы. – Очень нравится. Внутри меня как будто что-то вибрирует, что-то отзывается на твое прикосновение, при этом становится так приятно, что… что… Нет. Я лучше промолчу.
– Значит, ты не хочешь мне это сказать?
– Дело не в том, хочу я сказать или нет, а в том, необходимо ли говорить тебе это.
– Это только тебе решать, – пальцы Эрика скользнули по тыльной стороне Таниной ладони.
– Хорошо. Скажу, – сдалась Таня. – Твое прикосновение меня… возбуждает. Могу сказать и больше. Ты первый мужчина, кому я такое говорю. Даже мой… хм… муж на такое не способен, а знаю я его не первый год, – Таня умолкла, посмотрела на Эрика, смущенная улыбка изогнула ее губы.
– Мне приятно это слышать, – мягкая улыбка тронула губы Эрика. – Приятно слышать, что мое прикосновение способно возбудить женщину. Знаешь, открою тебе секрет: я долго тренировался.
– Правда?! – недоверие отразилось на лице Тани.
– Нет. Шутка, – рассмеялся Эрик, подумав, что поспешил с откровениями. Зачем рассказывать кому-то об Искусстве? Разве ему нужны конкуренты?
– Я такой же, как все. Просто мои прикосновения могут оказывать на женщин странное влияние, заставляют их, как ты говоришь, возбуждаться.
– Точно, поэтому, если ты не уберешь руку с моей руки, – Таня облизала губы и сверкнула глазами в сторону Эрика, – я за себя не ручаюсь.
– Неужели? – Эрик распахнул глаза в притворном изумлении, но руку не убрал с руки Тани. – И что же ты сделаешь?
– Мне придется тебя… – Таня положила ладонь на бедро Эрика, закусила нижнюю губу и добавила шепотом, – изнасиловать.
– Ах, вот как! Прямо здесь? Тебя не смущают люди вокруг?
– Смущают, – призналась Таня, – поэтому… – Эрик заметил, как участилось дыхание Тани. Улыбка, донедавна украшавшая ее лицо, исчезла, а ее место заняло выражение нетерпения.
– …Я предлагаю убраться отсюда в более подходящее место. Как ты на это смотришь? – спросила Таня, проведя рукой по бедру Эрика.
Эрик, все еще пребывая на волне удовлетворения от осознания собственного превосходства над другими мужчинами, подогреваемого алкогольными парами, и думать забыл о том, что у него есть Мелани. Голос внутри, заставлявший вспоминать о ней, затих, то ли захлебнувшись в алкоголе, который влил в себя Эрик на протяжении последнего часа, то ли оказавшись сметенным нахлынувшим на Эрика приступом самодовольства. Как бы то ни было, в эти минуты его мысли кружили исключительно вокруг того, как бы окунуться во внутренний мир Тани. Его нисколько не смущало то, что у нее был муж и ребенок. Казалось, та ширма, которая застилает глаза каждого человека, живущего в обществе и держащего его в рамках приличия того же общества, рухнула, разлетелась на миллионы осколков под напором желания почувствовать новый для себя женский внутренний мир, обещавший запеленать его, словно младенца, в одеяло нежности, чувственности и страсти. Поэтому не было ничего удивительного в том, что на вопрос Тани он дал утвердительный ответ, соскользнул рукой с руки женщины на ее бедро, коснулся обнаженного колена, ощутил знакомую вибрацию где-то в груди, улыбнулся, предвкушая скорое единение с внутренним миром Тани, поднялся на ноги и сказал:
– Идем отсюда.
Они расплатились и вышли из кафе, после чего вернулись к торговому центру, на парковке которого верным псом дожидался Эрика его мотоцикл.
Входная дверь номера отеля не успела захлопнуться, как Эрик прижал телом тело Тани к стене, взял из ее рук сумочку и бросил на пол, затем скользнул ладонями по ее спине, губами впился ей в губы с такой страстностью, что Таня не удержала в груди вскрик.
Эрик помог Тане снять пальто, сорвал, едва не оторвав при этом пуговицы, блузку и бросил на тумбочку в прихожей. Туда же отправил минутой позже и ее бюстгалтер, после чего устремил ладони вверх по туловищу Тани, наслаждаясь бархатом ее кожи, вздохами и придыханиями, рвущимися из ее груди с такой поспешностью, словно их там держали взаперти долгие годы.
Эрик прикоснулся губами к шее Тани, ладонями накрыл ее груди. Несмотря на некоторую возрастную обвислость, грудь Тани могла дать фору груди не одной молоденькой девушке. Высокая, среднего размера, мягкая и чувствительная, она влекла к себе руки Эрика так же сильно, как и золотая жила золотоискателя. Ладони Эрика то и дело прижимались к грудям Тани, словно получали от них некую живительную силу, заставлявшую их жить, казалось, независимо от сознания Эрика. Но уже минуту-другую погодя, будто вернувшись под власть сознания Эрика, они устремились к спине Тани, а их место заняли его губы.
Не много прошло времени, как Эрик подхватил Таню на руки и прошел к кровати, широкой и длинной, покрытой, словно земля снегом, белым покрывалом. Опустив Таню на кровать, Эрик разул ее, затем стянул с нее юбку и бросил на пол, миг спустя туда же отправил Танины трусики.
Руки Эрика устремились по обнаженному телу женщины, точно гончие по следу, в поисках самых чувствительных участков на теле Тани. Вслед за руками последовали его губы, его горячее дыхание и чувства. Тело Эрика, все еще ощущавшее на себе вес одежды, отозвалось легкой дрожью на дрожь тела Тани. Чувства Эрика обострились до предела. Его ноздри ежесекундно улавливали в воздухе аромат туалетной воды Тани. Уши – ее полные нетерпения и сладострастия тихие постанывания и всхлипы. Глаза замечали каждую родинку на ее теле, каждую складку или растяжку.
Эрик чувствовал, как с каждой новой минутой в груди растет удовлетворение. Искусство вело его, направляло, заставляло вновь и вновь касаться тела Тани, точно путник, изнывающий от жажды, приникал губами к роднику в оазисе, не в силах напиться.
Эрику нравилось касаться женского тела, обнаженного женского тела. Но еще больше нравилось замечать, слышать, как это тело отзывается на его прикосновения, видеть томление на лице женщины. Да. Он любил женское тело, любил особенной любовью, любовью исследователя, открывающего для себя новый, доселе непознанный мир. Искусство научило его видеть женское тело в неразрывном тандеме с ее внутренним миром. Женское тело, и правда, как и хотел Йорис, стало для него своеобразным мостом, соединяющим два мира – мир плоти и мир духа. Два мира, творящие один организм – женщину. Именно поэтому внутренний мир женщины для Эрика не мог существовать отдельно от ее тела. Именно поэтому, лаская женское тело, Эрик постигал ее внутренний мир, мир полный неподдельного очарования, трепета и страсти. Как и сейчас, когда находился наедине с Таней.
