Штурм врат - Элизабет Дир
В конце концов, это была гребаная война, и я пришла, чтобы победить.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
БЕННЕТТ
— Я клянусь Богом, с каждым годом это становится все болезненнее, — проворчал Зак, делая огромный глоток бурбона. — Когда мы сможем снова уехать?
— Перестань ныть, — сказал я ему в третий раз. — Мой отец здесь в качестве почетного гостя, а это значит, что мы не уйдем, пока он не уйдет. Ты это знаешь.
Я бросил взгляд через обеденный зал, который был очищен от обычных длинных столов и украшен от стены до стены с искрящейся праздничной фривольностью, туда, где отец разговаривал с Бенедиктом Хендриксоном и Эдвардом Янсеном. Моя мать, одетая в красивое белое платье, сжимала его руку, и кроткое выражение ее лица сказало мне, что она достаточно накачала себя лекарствами, чтобы пережить еще одно из этих событий рядом с ним.
— Можно подумать, что они иногда пытаются почтить память кого-то за пределами наших Семей на этом мероприятии, — добавил Ной, рассеянно поправляя очки и окидывая комнату ленивым взглядом. — Академия могла бы усерднее притворяться, что она существует не только для того, чтобы целовать задницы нашим родителям.
Зак ухмыльнулся. — Нам тоже часто целовали задницы, чувак.
Я закатил глаза. Я устал, и последнее место, где я хотел бы быть прямо сейчас, - это праздничный бал в Академии Холивэлл, где я был одет в смокинг и изо всех сил старался выпить ровно столько, чтобы снять напряжение, но при этом не опьянеть. Сегодня вечером мы общались не только с нашими сокурсниками, но и со многими родителями и другими представителями высокопоставленных семей, и даже с несколькими представителями прессы.
— Тебе сегодня целовали задницу, Ферреро? — Спросил Ной, понимающе улыбнувшись Заку. — Лиза определенно была... агрессивной.
Он фыркнул. — Можешь сказать это еще раз. Она сунула мне свои трусики примерно через пять минут после того, как мы пришли сюда.
Я уже собирался снова закатить глаза, но он вытащил из кармана смокинга крошечный лоскуток красного кружева, так что вместо этого я слегка поперхнулся своим напитком.
— Вау, — сказал я, отмахиваясь от бродившего официанта, который остановился, чтобы предложить мне что-нибудь со своего подноса с закусками. — Думаю, я не настолько удивлен. И мне повезло, что Харпер еще не на том уровне, чтобы набрасываться на меня, но она делала ставку на обязательный контракт, который позаботился бы об этом за нее.
Я искоса взглянул на Зака. — Если тебе хочется побаловать себя, просто сделай это. Мы верим, что ты будешь достаточно осторожен.
Он вздохнул, бросив взгляд на соседний столик для коктейлей, где вертелись Лиза, Харпер, Энни и несколько других девушек из лучших семей. Каждая была одета в бальное платье от кутюр и потягивала шампанское из бокалов, которые изящно сжимала между наманикюренными пальцами, и каждая из них вела себя так, словно испытывала к другим что-то иное, кроме злобного презрения.
— Не-а, чувак, — ответил Зак. — Это сеть, из которой у меня сейчас нет сил выпутаться.
— Может быть, тебе стоит пойти на это, — пробормотал Ной, натягивая на лицо улыбку и помахивая родителям Энни, доктору и миссис Линг. — Может быть, тогда ты перестанешь хандрить из-за того, что Джоанна наконец-то поступила правильно и бросила школу.
— Я не хандрю, — выпалил он в ответ. — Мы все согласились, что ей нужно уйти. Просто... здесь немного скучнее без принцессы. Я все еще немного шокирован, что она наконец уступила.
Честно говоря, я тоже. Она была такой упрямой, такой чертовски бесящей, и совершенно не заботилась о своей безопасности.
Она жила для того, чтобы проникнуть мне под кожу.
— Ты не видел, в каком она была дерьме после того, как я вытащил ее из реки, — ответил я. — Я же говорил тебе, что у нее было переохлаждение на грани и в разгаре полномасштабная паническая атака. Я бы после этого сдался.
Ной вздохнул. Тяжелее всего он воспринял известие о последней попытке Харпера наказать Джоанну Миллер за отказ преклоняться перед теми, кто ее лучше, и за то, что она необъяснимым образом привлекла к себе наше внимание больше, чем следовало бы. Он каким-то образом пережил бурю последних семи лет рядом со мной и Заком и был единственным, кому удалось сохранить что-то похожее на сострадание.
— Да, — сказал он. — Надеюсь, она действительно ушла. В любом случае, она не сможет вернуться в следующем семестре, поскольку ты лишил ее стипендии.
Ее не видели в кампусе с тех пор, как я оставил ее в душе, все еще дрожащую от самого горячего оргазма, который я когда-либо видел, - результат того, что я мог описать только как полную потерю самоконтроля.
Это было то, что она продолжала пробуждать во мне, несмотря на то, как сильно я пытался сопротивляться этому, и то, что я стоял там, держа руки на ее дрожащем, насквозь промокшем теле, подтолкнуло меня к краю.
Она не пришла на занятия в субботу, к большому удовольствию Харпер, и не была ни на одном из своих занятий в последнюю неделю семестра. Ной проверил ее оценки и сообщил нам, что она сдала все невыполненные задания, так что, надеюсь, она получила зачет за семестр и перевелась в школу на противоположном конце страны, где мы все о ней забудем.
Джоанна Миллер была сиреной. Отвлекающая, ненадежная - мы все еще не знали, как ей удалось кастрировать Чеда Хендриксона, и это выбивало из колеи.
— Насколько твой отец все еще зол, Беннетт? — Спросил Зак, поймав тяжелый взгляд моего отца в нашу сторону.
— Очень. Мне повезло, что он не приказал Фрэнки подвесить меня к потолку в подвале Клуба.
— Неважно. Он переживет это. Мы позаботились об этом,
