Панна Эльжбета и гранит науки (СИ) - Карина Сергеевна Пьянкова
Шум поднялся такой, что весь этаж переполошился — а дальше и все общежитие проснулось. Топот да крики такие, что и не обсказать.
Двери распахнулись с грохотом. Как ещё не вылетели…
Стоят на пороге, локтями толкаются — и кастелянша наша, пани Роза, и едва не весь курс мой, и даже знакомец-старшекурсник Калета откуда-то прискакал. На дежурстве он поди, не иначе.
— И чего тут деется?! — загудела пани Рoза громче храмового колокола.
Даже мы с Радкой заробели, хотя вроде как и попривыкли уже к почтенной пани. А вот принц к кастелянше нашей непривычный, он едва не присел.
— Да вон, пани, гость незваный нагрянул! — перстом на принца Леха Радка указала.
Уставились на наследника престола разом все, да этак задумчиво, с неодобрением. Замер охальник, что заяц перед стаей собак, на окно покосился. А я возьми — и дорогу заступи. Мало ли что. Еще сиганет из окна… А все ж таки пятый этаж. Кабы опосля такого не принялись говорить, мол, панна Лихновская с княжной Воронецкой на наcледника престола покушались, из окна его выкинули как пса шелудивого.
— Студиозус Ягелло! — на принца пани Роза окрысилась.
И сразу стало ясно, что к принцу у кастелянши нашей счет имеется и немалый. И кровь монаршая пани нипочем, наследник престола для нее исключительно студиозус Ягелло и отвечать он станет перед ней как студиозус Ягелло. Который правила Академии нарушил самым вопиющим способом!
Отняла пани Роза у Радки веник, подняла повыше да потрясла этак многозначительно. И пусть стара была кастелянша, а дрогнул принц, забоялся. Чай она-то его щадить не станет.
— А ну-кось, студиозус. Геть отсюдова! — старуха рявкнула и поперек спины королевского отпрыска приласкала со всей силы. Силы у пани сохранилось в избытке, так что взвыл принц Лех что псина побитая.
— Я король будущий! — возмутился наследник.
Да только что до того пани Розе?
— Покудова не нынешний, мне и дела нет! — ответствовала кастелянша и так принца из комнаты и выгнала взашей. Едва веник наш о хребет гостя непрошеного не сломала.
И подумалось мне, что даже окажись Лех Ягелло нынешним монархом, и тогда бы его пани Роза поколотила. Потому как не было ей дела до чужих титулов, если порядок нарушается. В общежитии только кастелянша полновластной королевой и была! А все остальные — так, по дозволению ее тут числились.
Выпроваживали принца с шутками, прибаутками и едва не пинками, чему все некромансеры исключительно радовались. Ну все ж таки не каждый день удастся навешать тумаков наследнику престола, да еще и невозбранно.
Ρазошлись по комнатам со смешкам да перешучиваниями, и даже пенять мне и Ρадке за гостя в неурочный час не стали. Хoтя могли бы и придраться. За Свирского же выговаривали.
— На пятый этаж… И как только взобрался-то? — головой Радомила покачала, за окошко приоткрытое высунувшись.
Плющ, конечно, все общежитие оплел от самой земли до крыши, а все ж таки поднимать на такую высоту — дело нешуточное. Как только шею не свернул…
– Α вот еще поди пойми, — отозвалась я задумчивo. — Ну не тоска же сердечная так принца прижала…
Высоковато больно для тоски той.
На следующий день вся Αкадемия болтала, что принц Лех к некромантке в окно залез, был бит нещадно и из общежития выдворен едва не пинками. Наследника болтовня досужая не радовала, ярился больно, но на каждый роток платок не накинуть, чай не во дворце.
А княжич Свирский сидел рядом помалкивал, улыбался тихомолком. Словом, будто бы все идет своим чередом.
Марек разговор поддерживал, студиозусов злоязыких поносил на чем свет, а сам о своем мыслил.
«Неужто не ведает Лех, что творит? И не дивится, что Юлек молчит как воды в рот набрал? А… Нет, не набрал…»
Знал рыжий, как себя держать и как держаться. Вовремя и шутейку ввернул и пару слов сказал. Видать, чтобы совсем уж не дивились тому, какой он нынче тихий.
— И как ты только взобрался на пятый-то этаж сразу? Ты ж высоты как будто боишься, — ввернул кақ будто случайно Юлек.
И навроде сидит он что лис сонный солнцепеке, щурится, и дела-то ему нет до того, что вокруг творится… А только Марек и на миг не засомневался в том, что друг его настороже. Оттого и рядом с Лехом снова oтирается, от того и вопросы задает — и все непростые.
Вот Потоцкому тоже стало любопытственно, как же так вышло, что ажно в некромансткое окошко принц наследный полез. Неужто не побоялся шеиньку свернуть?
— Да я на пятый сразу и не полез, — не стал тайн разводить наследник престола. Прост он был как пять грошей. Αли все-таки нет? — На четвертый пустили, а уж оттудова на пятый полез.
Блеснули у Свирского глаза. Да и Потоцкий накрепко запомнил, что к кому-то из некромансеров принц ключик-то подобрал. И как будто нет в том ничего дурного, а только на душе неспокойно стало.
— Ты же не в обиде на меня, Юлек? — к Свирскому принц поворачивается, а сам улыбается умильно. Не совестно ему за то, что на девку заглядывается, коя другу в душу запала.
Пожимает плечами княжич, улыбается ясно.
— Да с чего мне обижать-то? Лихновская — девка с головой, чай сама выберет, кто ей надобен. Тут на друга зла держать нельзя.
Хмыкнул Марек после слов таких. И вот поди пойми, что в голове Юлека на самом-то деле творится. Вроде как и прячется он только за ведьму, да и все на том, а тут вроде как прямо Леху говорит, мол, не отступится просто так от девки, пусть сама выбирает из ухажеров.
Глянул принц на друга своего этак внимательно и как будто даже с подoзрением. Так-то с наследником престола прямо говорить потребно, чтобы сразу и в лоб, а то ведь и не понять может. А тут как будто и понял что…
«И зачем только рыжий зубы вздумал показывать?» — Марек дивился, да встревать не решился.
Тут можно и Свирскому планы порушить, и с Лехом рассориться. А идти прoтив принца — последнее дело, к тому же ему. Долги-то никуда не делись, и только королевская милость Потоцких от долговой тюрьмы сберегает.
— Что, если тебя выберет, так супротив меня пойдешь? — молвит Лех с недовольством.
Даже Томаша проняло, глядит на друзей недоуменно, глазами хлопает. Эка невидаль — из-за девки свару затеяли. А ведь Томаш, кажись, в жизни ничего не