Рыжая Луна - Софи Вирго
Не легко, но послала ко всем чертям.
Еле сдержался, чтобы не разгромить все вокруг и не напугать ее неадекватным поведением. Помню только, что спросил «почему». Но ответа не было. Неужели ее настолько обидел мой отказ, что она не готова принять меня даже после моего покаяния? Она ведь сама согласилась, сказала, что готова. Так почему «Нет!»? Почему эта чертова мохнатая задница ответила за них обеих? Я чувствовал, как она боролось со своим желанием согласиться и отказом волчицы. Победу одержала последняя, хотя сама она так и не поняла, что боролась с собой.
Самое страшное, что я не знаю, как мне быть дальше. Как можно любить и желать одну часть, а вторую ненавидеть? В конце концов это нас погубит. Не хочу этого. Вернулся к ней через пару часов, когда немного остыл, собрался с мыслями. Прижимая к себе почувствовал изменение. Запах стал ярче. Утром это только подтвердилось. Внутри моей девочки зародилась другая девочка. Пахнет мной и мамой. Значит любит, хочет семьи, но к чему такая мука?
Пошел готовить завтрак. Мясо теперь должно стать ее главным блюдом, ведь внутри дитя, которое явно повлияет на вкусы. Слышал, как спускалась, а потом застыла в дверях. Тоже не просто ей, ну хоть не равнодушие. Пытался быть обычный, вернуть стандарт сложившимся в последнее время отношениям, а там, глядишь, и выплывем из этой катастрофы. Но куда нам идти по простому сценарию, когда его изначально закрутил кто-то свыше? А так хочется. Если бы только мог передать, как хочется.
Принцесса удивилась стейку, а потом и моему разговоре о дочке. Не была уверена? Да ты мой сомневающийся чудик. Хотелось рассмеяться от этой ее черты и обнять, но горечь того, что эта волчья задница даже не дала ей ощутить первые понимания материнства в полной мере – разозлило. Мы не люди, чтобы ждать несколько месяцев, мы чувствуем уже через несколько часов, а через день вообще уверены на сто процентов. Как после такого мне примириться с сущностью пары? Да лучше бы она была просто человеком. Мне было бы проще.
В итоге в прелестной головушке из-за заминки появилась дурная мыль, что я не рад. Да как бы не так. Вот то чудо, что сейчас в ней растет единственное, что удерживает на плаву, говорит, что шанс есть, что хоть кем-то я любим и желанен. Ведь не просто так она хотела ребенка? Значит любит, так же, как и я. Просто одна часть ее нам сильно мешает быть вместе.
Пытался подобрать слова, чтобы все объяснить, но мимо. Только расстроил сокровище, а ей нельзя. А когда ладошкой своей маленькой накрыла, и «пожалуйста» это, такое надломленное, тихое, сорвался. Выдернул ее из-за стола, и не дав пискнуть, поцеловал. Это была ни ласка, ни наказание, это агония. Самая настоящая агония.
Чувствовать ее, знать, что все взаимно, но из-за одной твари не быть вместе. Что же мне сделать, чтобы ты нам не помешала в самый последний и такой важный момент. Должно же хоть что-то тебя сбить столку и помешать прерывание нашей связи. Поставлю метку, и ты изменишься, пушистик. Уже не сможешь противостоять нам. Мохнатый тебе задаст трепку, ведь ваши сознания навсегда будут вместе. Это сейчас ты от него бегаешь, игнорируешь, в своей норке прячешься. А после у вас будет одна норка, одно место. Ты никуда не спрячешься от него. Возьмем измором.
Внутренняя борьба против моего напора была проиграна в считаные секунды, и шаловливые пальчики уже играли с чуть отросшими волосами. То оттягивали, то массировали. Как же это оказывается приятно. Вчера было не до того. А сейчас. Мы просто пьем друг друга. Перехватил за талию, и усадил на гарнитур. Не могу, хочу ее до дрожи в руках. Мне было мало, я не насытился, и вряд ли когда-нибудь смогу.
И какое же это удовольствие, видеть ее пьяные глаза в поволоке желания. Шаловливые руки уже ищут края футболки, и аккуратные ноготки царапают кожу. Рычу от удовольствия, и ей это нравится. Приподнимаю руки обозначая, что пора сделать, и она с радостью повинуется. Ее платье постигает та же участь. Желание настолько сильное, что мне некогда снимать с нас остальное. Я лишь немного открываю нам границы.
Как же это покайфу, когда мы едины. Это не просто разврат, это настоящее единение. Где нет места нашим страхам и недомолвкам. Тут мы честны, откровенны. Тихие стоны звучат лучше любой музыки, которую когда-либо сочиняли, да и не сочинят.
Когда почувствовал, что мы оба близки, снова начал целовать шею. Вроде не замечает, и когда она задрожала в моих руках, снова вонзил клыки по тем же ранам. Не хочу в другом месте. Здесь будет идеально. Должна же она сдаться. Секунда, вторая, третья… десятая, и снова отказ. Со злостью разжал челюсть, пряча клыки и вытирая капельки крови, смотрел прямо в ее глаза.
– Я тебе обещаю, я сделаю все, чтобы ты приняла метку, а потом волк разберется с твоей мохнатой. Когда ты примешь меня, она не сможет влиять на Твой, – специально выделил это слово, – выбор. Я же чувствую, ты тоже этого хочешь, но эта ненормальная нас разлучает. Что мне сделать, скажи, прошу тебя, что?
Немного встряхнул ее за плечи, пытаясь вернуть в реальность, чтобы осознала все, что я хочу сказать. Увидела всю ту агонию, что сжирает изнутри.
Полина
Не ожидала такого выпада с его стороны. Страсть мгновенно окутала и противостоять не оказалось ни сил, ни желания. Мы оба были в каком-то сумасшествии. В нем что-то надломилось. Заставило пойти на такой способ достучаться до сознания, показать, как он нуждается во мне, в нас.
И все было хорошо, пока снова не почувствовала укус. Уже хотела обрадоваться, что пока оставил это занятие, что даст нам время во всем разобраться, но он уперто лезет на амбразуру. Но вот его слова взбесили. Разберется с мохнатой? Рыжуля ненормальная и не дает нам быть вместе? Да это наш выбор. Наш! Ее и мой. Будет он мне тут угрожать еще, сволочь мохнатая. Никому не позволю так ее обижать, ведь мы одно целое. Сдерживаем друг друга, когда у одной из нас не хватает сил, поддерживаем, когда у другой упадок. Мы одно целое!
– Рыжик тебе мешает? А ничего, что она часть меня? Почему ты нас делишь? – и начала отталкивать его от себя.
Слава Луне, он не стал особо противится. Только
