Джанин Фрост - Дважды соблазненный
– Это ради защиты твоей сестры, – заявил Влад, шагая к Гретхен. Она выглядела так, словно хотела убежать, но не сдвинулась, даже когда он навис над ней.
– Протяни руку, – сказал он ей все тем же четким тоном.
Замешкавшись, она сделала это. Влад схватил ее, а затем вытащил нож, ужесточая хватку, когда она попыталась отодвинуться.
– Влад, – произнесла я его имя, как предупреждение.
Он даже не взглянул на меня. Вместо этого он сжал лезвие в руке и покрыл ладонь моей сестры своей кровью.
– Выпей, – сказал он ей, – и ты станешь одной из моих людей.
Гретхен неприязненно взглянула на его руку. Затем снова посмотрела на Влада.
– Разве я уже не считаюсь такой как сестра твоей жены?
Его улыбка была холодно приятной.
– Не в мире вампиров.
Потом она посмотрела на меня.
– В чем подвох?
Я вспомнила, что ответил мне Влад, когда я задала ему подобный вопрос в одинаково безответной ситуации.
– Если ты сделаешь это, а в будущем его предашь, он тебя убьет, – сказала я прямо.
Вместо того, чтобы испугаться, она фыркнула.
– Как будто он сейчас не сделает этого, если я его предам. Но, с другой стороны, если я сделаю это, а затем кто-то навредит мне, ему придется ответить перед Владом, не так ли?
Изумруд блеснул в его взгляде.
– Совершенно верно.
Она посмотрела на его руку, а потом прижала ее ко рту, как будто, подумай она об этом дольше, это свело бы ее с ума.
– Фу, – сказала она, когда облизала кровь.
Я закрыла глаза. Гретхен не была ребенком, и она приняла это решение по собственной воле. Что не меняло моего беспокойства о том, что она сделала еще один шаг в сторону от человеческого мира. Не говоря уже о том, как отреагирует отец, когда узнает об этом.
– Ничего себе, это как жидкий ускоритель, – пробормотала она. Затем в изумлении уставилась на то, как ее царапины, порезы и синяки стали исчезать, как будто их стерли невидимым ластиком.
– Что здесь происходит?
Яростный тон моего отца прорезал воздух, словно мачете. Я съежилась от того, как, должно быть, выглядела, пропитанная кровью и сдерживаемая двумя здоровенными охранниками, и этот всплеск эмоций заставил выскочить мои клыки.
Что, конечно же, было неправильной реакцией.
– Нет, – прошептал отец, когда посмотрел на меня, ужас исказил его черты. Затем он начал спускаться по лестнице так быстро, как позволяла ему несгибаемая нога.
– Что ты с ней сделал? – прогремел он Владу.
Влад одарил отца обжигающим взглядом, когда подошел, затем взял мои руки, отчего охранники поклонились и попятились вон.
– Если ты продолжить говорить все это в своей голове, я заберу твою способность говорить на несколько недель.
Челюсть отца упала. Я извивалась в руках Влада. Не так я представляла себе сообщение этой новости отцу.
– Отпусти меня, я больше не чувствую жажды.
– Это рассвет, – ответил он, все еще глядя на моего отца.
– Хорошо, значит, я буду уставшей, но это не значит…
Мой рот перестал работать. Затем то же случилось с каждым мускулом в теле. До следующих слов моего отца я была уже совершенно без сознания.
Глава 40
Я проснулась так внезапно, что даже удивилась. В одну секунду я мертва для всего мира, в следующую -уже на ногах и голодна, словно ад, а взгляд мечется в поисках пищи.
– Там, – показал Влад на открытую в стене щель.
Я накинулась на пакет внутри нее, разрывая его, как акула из «Челюстей». Когда я закончила, кровь капала с лица, рук и груди. Я поняла это лишь когда начала себя облизывать, а низкий смех Влада вырвал меня из голодного транса.
– Должен признать, это подало мне идею.
Меня охватило смущение, давая силы прекратить вычищать руки, как какой-то невменяемый котяра. Влад сел на матрас, спиной прислонившись к стене и небрежно вытянув ноги. Он изменился с тех пор, как я видела его в последний раз, и хотя его темно-фиолетовая рубашка была также безупречна, как и брюки цвета черного дерева, я по единственному дуновению узнала, где он был до прихода сюда.
– Ты возвращался в подземелье.
В его улыбке был больше, чем просто намек на мрачность.
– Может быть, в конце концов, я прикажу распылять там освежитель.
После еще одного облизывания я провела рукой по волосам.
– Мы же согласились, я найду Синтиану другим способом.
– Ты спала, и мне нужно было как-то убить время.
Его голос был чистым, но за ним скрывалось накаленное раздражение, окрашивающее его эмоции. Я вздохнула.
– Знаю, ты не привык объяснять свои действия, но брак означает именно это. Я же не привыкла просыпаться с неконтролируемым голодом, так что нам обоим предстоит поменять свои привычки.
Теперь его губы искривила улыбка другого рода.
– С тобой это длится лишь неделю. Со мной всю жизнь.
Я сухо рассмеялась.
– Если ты хотел жену, которая никогда не обсуждает твои действия, тебе не следовало жениться на мне.
Что-то еще проникло в мои эмоции, прорвалось сквозь них, словно язык чувственного огня. Более насыщенный и теплый аромат наполнил всю комнату, напомнив мне курящиеся специи и древесный дым.
– Согласен. Но я хотел тебя больше, чем подчинение.
Его голос был настолько низким, что пробрался глубоко внутрь меня. Я сглотнула, от голода другого рода клыки удлинились. Он выглядел таким идеальным в своем строгом костюме, таким расслабленным, прислонившись к стене, но его эмоции говорили о другом. Я могла быть вся в крови и растрепанной, но в этой комнате не я была по-настоящему диким существом.
И я не хотела бы видеть его другим.
Затем я покачала головой, очищая мысли от явно охватывающей меня тяги к нему. На повестке дня стояла охота на вампиршу-убийцу, плюс к тому травмированный отец, которого нужно успокоить. В план действий не вписывались несколько часов секса, а Влад не станет торопиться.
– Мне нужно принять душ, – сказала я, и это прозвучало так, словно я затаила дыхание, хотя больше и не дышала.
Его улыбка стала опасно плотской.
– После.
– Влад, правда, нам нужно так много сделать…
– Помнишь, как ты сказала, что не будешь постоянно второй после прочего? – прервал он меня бархатным голосом. – Не буду и я.
В следующий миг он был уже рядом со мной, нажимая внутреннюю кнопку в этом выдвижном ящике. Выскочил еще один пакет с кровью, словно это был торговый автомат. Прежде, чем я успела заговорить, Влад раздавил его на своей груди, покрываясь багровыми ручейками.
Нужда охватила меня с такой яростью, что смогла уничтожить совесть. Я не смущалась, набросившись на него. Не беспокоилась, что он разорвал мою одежду так же свирепо, как я разрывала его в поисках последних капель, и я действительно не возражала, когда он прижал меня к стене и вскинул мои ноги к своей талии. Потом не было ничего, кроме вкуса крови на его коже и изысканной шероховатости его тела, погружающегося в мое, снова и снова, пока жгучий экстаз, охвативший меня, не заставил забыть о голоде.
