Сладкая для Палача - Елена Синякова
Я зарычал на эти слова, едва удерживая себя на месте и ощущая, что Плут рядом и тоже готов к бою.
— О! Вы можете рычать!
Казалось, что, если бы не револьвер в одной руке и телефон в другой, он бы, наверное, принялся делать записи в свой блокнотик сумасшедшего ученого.
— Но вот что еще интересно в отношении вас — то, как вы ощущаете друг друга. У берсерков тоже есть нечто подобное, но не доведенное до предела. Интересно, если я прострелю ногу вашему брату, раны появятся и на вас?
— Только попробуй — и ты труп! — зарычал Плутон, показывая себя куда ближе, чем был я, отчего Габи всё-таки напрягся и встал поближе к Рану. — Тронешь брата, и я обещаю, что ты будешь умирать долгой мучительной смертью!
Габи криво улыбнулся, выдыхая своим голосом робота:
— Боюсь, вам придется встать в очередь, парни. Впрочем, я понимаю, что едва ли вы мне скажете о себе хоть что-нибудь. Поэтому попробуем вот что…
Он вскинул телефон, и я кинулся вперед, пользуясь тем, что его рука с револьвером ослабла и теперь ее можно было выбить…
…Но раздался голос отца.
Настолько яркий и отчетливый, что я едва не рухнул на колени.
Вокруг меня стоял туман.
Плотный и настолько осязаемый, что капельки влаги тут же оседали на волосы и одежду.
— Чему я учил тебя, Марс? — проговорил отец строго, а я выпрямился и всё пытался отыскать его глазами в этом тумане, хотя и понимал, что он тоже Палач.
Палач еще более мудрый и умелый, а поэтому сможет скрыться и от моих глаз.
— Отключай сердце, но не мозги, сын! Отбрось милосердие и делай то, ради чего ты был рожден! Все мы были рождены! Заветы Праотца не должны быть забыты никем!
Отец был явно недоволен, и я тяжело сглотнул, боясь, что он узнает о моей Лилу.
Что он почувствует ее тонкий невесомый аромат на мне.
Страшно было даже просто представить, что он сделает с ней, если я не успею спрятать мою девочку!
— Отец, я всё помню…
— Почему ты стоишь? Сколькие берсерки нарушили запрет и до сих пор живы! Твои братья рядом с тобой! Завершите свою работу!
Мои братья были действительно рядом.
В этом жутком, удушливом тумане.
Я не видел их, но почувствовал, как они рванули вперед, чтобы исполнить свое предназначение, и я поспешил за ними.
С каждой минутой становилось всё тяжелее дышать и разбирать, куда мы бежим.
В голове стоял голос отца, который грозно и беспрекословно указывал нам дорогу, скрываясь от глаз, подобно призраку.
— Никто не должен выжить! Они предатели! Никто не должен выжить! Все они открылись человечкам! — звучал грозно и яростно голос отца в голове, когда я ощутил своим звериным нюхом близкое присутствие рядом берсерков. И запах девушек на них.
Отец был прав.
Но мысли путались, словно я внезапно оказался пьяным.
Я пытался сказать отцу что-то, но забывал о словах раньше, чем пытался открыть рот.
А ощутив первую кровь, мой мозг отключился вовсе, загоревшись красным зрачком Палача.
* * *— Осторожнее, он приходит в себя.
— Не делайте лишних движений. И поменьше говорите.
Я поморщился, потому что каждый звук отдавался тупой ноющей болью в голове.
И за это хотелось убить каждого, кто пикнет.
Но тот, кто предупреждал не двигаться и молчать, явно знал, что делал.
Воцарилась тишина, но она была напряженной и какой-то слишком мрачной.
Звериные инстинкты во мне тут же встали на дыбы, исследуя всё, что только встречалось на пути: звуки, запахи, фактуры.
Итак, я лежал в каком-то незнакомом месте.
Судя по запаху медикаментов и чего-то едкого, в каком-то отделении, где оказывали помощь, потому что аромат крови здесь тоже был.
Крови волков и берсерков.
Не людей.
Значит, это не больница.
Братья были где-то рядом, но не в этом же помещении.
Значит, есть шанс, что мы выберемся отсюда.
— Марс, здесь свои. Расслабься.
Голос был незнакомый, но, судя по крови и тембру, это говорил волк.
И не просто чистокровный, а из той особенной семьи, которых было всего четыре — по одной в каждом виде волколаков.
Такие семьи называли отмеченными.
Они были прямыми потомкам первого волколака и могли общаться с Палачами напрямую.
Правда, не сказать чтобы я расслабился, но, по крайней мере, передумал нападать и лишать кого-нибудь жизни.
Вместо этого я попытался открыть глаза и сморщился, потому что резь была такая, словно мне насыпали под веки стекла.
— Отходить всегда тяжело, особенно в первые часы, — снова прозвучал этот голос спокойно и размеренно. — Обезболивающее на Палачей не действует. Но твой брат пьет обычно очень крепкий и сладкий чай с лимоном. Стакан стоит слева от тебя.
Я присел на кровати, ощущая бодрящий аромат лимона, и протянул руку в сторону тепла, которое ощутил.
Да, там действительно стояла чашка с крепким сладко-кислым чаем.
— Какой из братьев пьет такой чай? — хрипло выдохнул я, ощущая, помимо волка, еще несколько берсерков рядом.
Все чистокровные и, судя по запаху, очень знакомые, но мозги работали отчего-то с перебоями, словно я долго и крепко спал после глобальной попойки.
— Уран. Он в соседней комнате. Уже пришел в себя.
Я сделал пару глотков чая.
— А Плутон?
— Он еще нестабилен и под наблюдением моей команды.
Сердце пропустило удар и замерло.
Не нравилось мне это всё.
Что творилось с моей головой и почему
