Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин
Открытие лишь добавило вопросов, а ответы можно добыть единственным доступным методом — обратной интерпретацией. То есть, надо взять самую точную и подробную летопись за авторством клириков и перевернуть все изложенные факты в пользу императора. Как говорил Руслан, наемник взял власть силой, а после учинил кровавый террор, что и вызвало народный гнев. Но если свести воедино уже известные данные, получится несколько иная картина.
Мария отзывалась о Владимире сугубо в положительном ключе — холодный снаружи, но добрый внутри. И когда его обратили, будущая жена все еще оставалась человеком — и тем не менее, приняла предложение и успешно перенесла ритуал, став носферату, а не тупым вурдалаком. Вряд ли столь чуткая и рассудительная леди согласилась бы связать вечную жизнь с безумцем, тираном и упырем. Да и потому, что я увидел лично, император не производил впечатления кровожадного идиота. С чего бы ему внезапно менять курс на сто восемьдесят градусов?
К тому же, Анхальт водил тесную дружбу с Петром, а после обращения его отряд наверняка принес немало славных побед — как то же взятие Нарвы. А непобедимое и неуязвимое воинство под руководством грамотного командира — это вернейший способ завоевать доверие в армии. Но все же одного авторитета недостаточно, чтобы удержать трон — и крестьянские бунты прямое тому доказательство. Нет, дальше уже начинается гадание на кофейной гуще — нужно больше официальной информации с противоположной стороны. А где еще ее искать, как не на главной базе клириков — или как там правильно называется их логово. Я объяснил товарищу, куда нам надо, и после недолгих раздумий (а скорее, колебаний) помещик нехотя изрек:
— До восстания Орден квартировался в Кунсткамере. И нынче там весьма неспокойно.
— Что, экспонаты ожили? — усмехнулся я, чтобы подбодрить соратника, но по перепуганному взгляду понял, что в шутке оказалось слишком мало шутки.
— Там был последний бой перед тем, как столица пала, — толстяк сглотнул и пригладил галстук. — И пролилось очень много крови — как клириков, так и вампиров. Лезть туда — чистое самоубийство.
— Иного выбора у нас нет, — положил ладонь на эфес рапиры. — Все дороги ведут в Рим, а все ниточки — в обитель светлых магов. На которых, похоже, грязи столько, что темные властелины покурят в сторонке.
Глава 23
Здание Кунсткамеры представляло собой главную башню со шпилем и два крыла по бокам. Некогда прекрасный образчик петровской архитектуры выглядел, как после бомбежки — впрочем, как и большинство строений в центре Старого Петербурга.
Несмотря на полдень и разбитые вдребезги окна, внутри клубился густой полумрак, и даже со ступеней мы услышали приглушенный цокот когтей и надсадные хрипы. Что-то бродило под провалившейся крышей, сновало по четырем ярусам в ожидании добычи, и это были явно не вурдалаки, ведь те спали днем.
— Все готовы? — спросил, вынув клинок из ножен.
— Да, — помещик встал рядом, хотя бегающий взгляд и обильная испарина выдавали немалый страх.
Если бы Руслан провалил испытание мужества, то вряд ли бы сунулся в логово тварей. А теперь придется подтверждать результат (который, по сути, принцесса выдала ему авансом), иначе получится какая-то слишком избирательная храбрость.
— Что-то как-то неуверенно, сударь, — Анна думала о том же, о чем и я. — Неужели я ошиблась, когда дала вам второй шанс?
— Ни в коем случае, ваше высочество, — помещик на негнущихся ногах побрел по ступеням. — Я вас не подведу.
В холле царил жуткий беспорядок — прямо перед входом на боку лежала пушка, стены покрывали следы когтей в таких же количествах, как и на обоях в квартире престарелой кошатницы, а под ботинками хрустели проржавевшие обломки сабель и разбитые в щепу винтовки. При этом тел на глаза не попалось, что недвусмысленно намекало о незавидной судьбе павших в бою бедолаг.
Из-за разрухи, мусора и мрака здание напоминало лабораторию из «Сталкера» — не хватало только хитроумных научных приборов и огромных колб с заспиртованными мутантами. Но, как говорится, лиха беда начала — стоило заглянуть в пыльный коридор, как вдали заблестела разбитая банка в медном каркасе.
И если я ожидал увидеть заспиртованных младенцев и прочую «мелочь», то в такую канистру легко поместился бы рослый мужик. И признаться честно, ни разу не хотелось знать, что именно хранили в подобном бидоне. Однако и это было далеко не самой страшной бедой.
— Мы не успеем осмотреть здание до темноты, — нехотя произнес я. — Поэтому придется разделиться. Руслан — предлагаю тебе правое крыло. Там, насколько вижу, что-то вроде краеведческого музея и библиотеки — думаю, это не так опасно.
В самом деле, на глаза попались несколько чучел животных, манекены в традиционной одежде эскимоса и самурайском доспехе, а так же длинные витрины с причудливыми костями и поделками примитивных народов. Но каким бы уродливым и жутким ни был скелет, он явно не представляет столько же угрозы, как и сбежавшее из формалина черт знает что.
— Я же с цесаревной осмотрю Анатомический раздел, — одно только название нагоняло страху, но раз уж отважились залезть в этот паноптикум, то придется идти до конца. — Если вдруг что — зовите.
— Х-хорошо, — толстяк промокнул платочком лоб и, сгорбившись, зашагал вслед за гвардейцем.
— Ладно, — зажег меж пальцев сияющую дугу, убедился, что магия работает исправно, и шагнул в пропахшую тленом тень. — Погнали.
Из-за игры света и тьмы коридор казался бесконечным — и только бьющие в оконные проемы золотые столбы давали понять, как далеко еще идти. На каждом шагу нас подстерегали следы жесточайшей битвы — раскрошенные пулями и дробью стены, глубокие царапины, ожоги и битое стекло. И снова — ни единого трупа, как и ни одной уцелевшей колбы.
Причем все сосуды отличались огромными размерами — похоже, в магическом мире нашлись более интересные экспонаты, чем жабы и змеи. А вскоре и вовсе выяснилось, что у наружной стены ничего интересного не осталось, и в поисках нужных документов придется углубляться в самое сердце постройки, где царили сумерки, смрад и малоприятные звуки, точно что-то тяжелое и склизкое елозило по кафельной плитке.
— Придется идти туда, — направил ладонь на подернутый дымкой проем, но «фонарик» включить не решился, опасаясь увидеть притаившуюся тварь, от вида которой отпадет последнее желание геройствовать.
— Боитесь, сударь? — Анна распахнула плащ, открыв взору белую блузку, черную жилетку и кожаные брюки.
— Боюсь, — к чему врать и выделываться, если спутница и так
