Неблагой Принц (ЛП) - Кингсли Кэтрин

Когда Валрой отпустил ее губы, он знал, что произойдет. Он приготовился к этому. И, конечно же, какой бы непредсказуемой ни была Эбигейл, по крайней мере в этом отношении он был прав. Он повернул голову от удара ее ладони о его щеку.

Это ужалило, но только на мгновение.

Боль охватила ту его часть, которая уже давно страстно желала ее. Он боролся с желанием застонать. Отчаянно, так отчаянно, ему хотелось перебросить ее через обеденный стол и сломать мебель силой своих толчков.

Но он этого не сделал.

Потому что она может плакать.

— Что со мной не так?

Он отпустил Эбигейл и смотрел, как она отдаляется от них, чтобы попытаться собраться. Она вытащила из-за стола стул и рухнула на него. Мудрый выбор, поскольку она выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание.

— Я ненавижу такие путешествия.

— Это может быть тревожным. — Он слизнул кровь с губ. — Я дам тебе это. — Он поднял руку, чтобы слизнуть еще одну полоску крови с ее тыльной стороны. Ему понадобится ванна.

— Интересно, позволит ли она мне иметь ее в таком виде. О, попробовать ее после битвы — да. Думаю, мне бы этого хотелось.

Образ ее, привязанной к столбу в его военной палатке, разгневанной и испуганной, когда он ворвался туда, обнаженной и жаждущей ее, танцевал в его сознании. Он представил, как берет ее, пока она задыхается под ним, пытаясь сохранить достоинство и отбиваться от него, пока она не станет гибкой и не сдастся тому, чего они оба хотят.

На этот раз он хмыкнул.

Она этого не слышала. Хорошо.

Это было к лучшему.

— Ты… ты сделал все это нарочно. Все это.

— Я знал, что Асташа покушается на твою жизнь. Но я знал, что она не убьет тебя сразу. Она слишком умна для этого. — Глядя на себя, он решил, что ужинать, забрызганный кровью, наверное, неприлично. Выливая воду из кувшина на столовую салфетку, он начал счищать запекшуюся кровь.

Эбигейл наблюдала за ним, сердитая и испуганная.

— Судебный процесс. Это был обман.

— Нисколько. Испытание было очень действительным. Между прочим, ты была восхитительна. — Он ухмыльнулся. — Доказательство того, что мое обвинение в покушении на убийство ложно! Как блестяще. — Он рассмеялся, вспомнив ее выбор слов. — Я думаю, что ты мне нравишься, когда на тебе немного языка. Хотя, думаю, скоро твой язык мне еще больше понравится.

Ее ужас сменился негодованием и застенчивостью, как всегда, когда он дразнил ее. Он задавался вопросом, покраснела бы она и отвела взгляд, когда он ласкал ее тело своим собственным языком. Это было прекрасно, равноценно ее гневу.

— Я мог бы попросить об этом, знаете ли.

— Ты мог бы потребовать, чтобы я вышла за тебя замуж прямо на месте. Почему ты этого не сделал?

— У нас уже есть договоренность об этом. Та, в которой ты теряешь с невероятной скоростью. — Он ухмыльнулся. — Я бессмертен. Я могу подождать шесть дней.

Она нахмурилась.

— Не мог бы ты?

Идеально.

— Не бери в голову. — Она закрыла глаза и вздохнула, откинувшись на спинку стула. Бедняжка устала. — Я рада, что ты не попросил меня встать на колени и разыграть твою шлюху перед судом. Примерно этого я и ожидала.

— Хм. Я не занимаюсь убийством коровы, потому что хочу молока. — Он начал оттирать кровь с другой руки. — Если я заставлю тебя сделать что-то подобное, даже если я знаю, что ты тайно желаешь, чтобы я сделал это, ты возненавидишь меня за это. И мы должны пожениться. Хотя я знаю, что многие человеческие пары презирают друг друга, я, по крайней мере, не хочу так начинать.

Теперь она изучала его с замешательством и отвращением в равной мере.

Он моргнул.

— Что я говорил?

— Ты только что назвал меня коровой?

— Я… — Он сделал паузу. — Я звонил твоему с… — Он замолчал. Нет, это не поднимет его на более высокий уровень. — Я не это имел в виду. — Он сложил мокрую тряпку, чтобы вытереть грудь. Оно уже было окрашено в малиновый цвет. — Моя точка зрения…

— Я поняла твою точку зрения! — Она повернулась на стуле, чтобы налить себе стакан воды в медный кубок, и быстро осушила его. Ее руки дрожали. Бедняга была на грани. Он нахмурился, когда она снова наполнила свой стакан.

Графин выскользнул из ее пальцев. Он двигался достаточно быстро, чтобы поймать его когтем своего крыла, не дав ему опрокинуться и расплескать содержимое.

Это казалось последней каплей. Он видел, как весь ее огонь подвел ее, и она начала рыдать. Он знал, что ему нечего сказать. Он знал, что указание на то, что она бросает вызов их сделке из-за милосердия, только усугубит ситуацию.

На этот раз он решил не тянуть за эту веревку и не разворачивать именно этот парус. Когда он заключил ее в свои объятия, она не сопротивлялась ему. Это обеспокоило его так же, как он наслаждался результатом. Она прижалась к его груди, и он прижал ее к себе, баюкая и тихонько напевая ей, пытаясь успокоить ее слезы.

Он был причиной каждого из них. Он знал это. Он не был дураком.

Но он был тем, кем был.

Наклонив ее голову, он начал делать единственное, что мог придумать, чтобы исправить момент. Он поцеловал ее. Медленно и нежно, не желая ничего, кроме объятий. Еще раз смахнув ее слезы, он прижал свои губы к ее губам в нежном танце, пока она не перестала плакать.

Когда он расставался с ней, ее глаза были закрыты, губы приоткрыты и распухли. Ее дыхание немного сбилось, когда она попыталась сделать его глубже, но она больше не плакала.

— Вот и мы. — Он улыбнулся и погладил ее по щеке тыльной стороной пальцев. — А теперь можно поужинать? Я ст…

Его голова качнулась в сторону от шлепка.

В тот раз он не предвидел этого.

31

Эбигейл снова сидит за банкетным столом Невидимого принца, глядя на украденное серебро для причастия, из которого она должна была есть. На этот раз она была смущена не меньше, чем в прошлый раз. Хотя, возможно, она была просто немного более ошеломлена.

И теперь у меня есть новая шкала, по которой можно измерить бедствие, которым является моя жизнь. Дырка стала только глубже.

После того, как она дала Валрою пощечину во второй раз, он только усмехнулся, выпустил ее из своих объятий и жестом пригласил ее сесть обратно за его стол.

Она спокойно ела хлеб с сыром и придерживалась воды. В последний раз, когда она пила его вино в больших количествах, она с самого начала ввязалась в эту передрягу. Он сидел во главе стола и молча изучал ее, течение некоторого времени.

— Что? — Она, наконец, не могла больше терпеть.

— Когда ты в последний раз ела?

Теперь, когда он упомянул об этом, это было давно. Словно по сигналу, желудок заурчал. Он хотел больше вкусных подношений на столе или, по крайней мере, фруктов. Но это беспокоило ее. Принимать его гостеприимство было опасно. Чем больше она пользовалась ею, тем легче ей было это принять. И его. И что он сделал.

Он вздохнул. Словно прочитав ее мысли, он протянул руку и пододвинул к ней поднос с фруктами.

— Еда не зачарована. Ни вино. Ешь и пей, маленькая ведьма, пока не упала в обморок.

— Меня беспокоит не чары. — Она протянула руку и взяла с подноса небольшую гроздь винограда и немного клубники. — Была забота о гостеприимстве, а потом морила себя голодом из-за глупой гордыни.

Даже если жареный гусь перед ней звал ее по имени.

— Тогда что? — Он усмехнулся, а затем выражение его лица и чувство юмора померкли, как он, должно быть, совместил. — Ах. да. Ты не хочешь быть здесь и не хочешь проводить со мной время. — Взяв со стола зазубренный нож, он стал резать гуся на куски. — Ты сердишься на меня.

— Во многом, да. — Когда он положил кусок мяса ей на тарелку, она пробормотала спасибо. — Мне нужно… — Она посмотрела на свою тарелку и оцепенело покачала головой. — Честно говоря, я не могу сказать тебе, что мне нужно. Я хочу вернуться домой, в место, которого нет и никогда не существовало. Я хочу спать, не опасаясь, что меня окружат монстры или убийцы. Я хочу немного передохнуть.