Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа

— Джулиан, — заговорила Карлинг. Пауза. Ее голос прозвучал до мурашек холодно и выверенно, — я прекрасно помню, о чем мы договаривались, но обстоятельства изменились. Мы со Стражем-Вером Руном проводим ряд исследований и поисков, которые обещают принести результат…

Рун сжал острие ножа обеими руками, потому что за этими словами последовала тишина.

Когда Карлинг продолжила, ее ледяной голос стал еще более хлестким.

— Ты мой протеже, — заявила она Королю Ночных Созданий, — мое творение. Я не твоя собственность. Мне не нужно спрашивать у тебя разрешение на любой мой шаг. Ты можешь поддержать меня в этой последней попытке или продолжать настаивать, что я гоняюсь за отчаянной мечтой о спасении от смерти. В любом случае, мне похер. Единственное, что ты НЕ можешь делать, так это мешать мне, либо пытаться диктовать, как мне жить.

Послышался тихий щелчок в соседней комнате — Карлинг аккуратно положила трубку.

Рун был привычен к атмосфере шумных ссор, где не пренебрегали крепким матом, и это никого не беспокоило. Услышать же бранные слова из уст Карлинг, которая практически никогда не выражалась, оказалось весьма шокирующе, и это придавало разговору странную, не до конца понятную интимность.

Нож хрустнул в его ладонях. Рун опустил глаза и посмотрел на разрозненные части. Грифон согнул его так сильно, что изъеденные временем детали рассыпались в его руках.

Но и этого было мало. Ему очень хотелось разломать что-нибудь еще. Даже не что-нибудь, а кого-нибудь. Желательно, чтобы этот кто-то обладал орлиным римским профилем и умел громко верещать от боли.

Он подошел к распахнутым французским окнам, стал смотреть на улицу, ожидая, когда Карлинг выйдет из спальни. Она не вышла. День стремительно клонился к закату. Икар, опаленный огнем, в который раз начал свое падение за западный горизонт. Густой туман почти рассеялся. Осталась только стелющаяся по земле и поверхности моря тяжелая дымка, и она превратила вершины Моста Золотых Ворот в парящие шпили. Рун знал, некоторые местные жители верили, что если на землю опустился туман, то значит грань между мирами становится тоньше, в такое время духи предков и других существ перемещались по этой земле более свободно. Может, они правы. Может, он и сам был одним из тех бродящих между мирами духов.

Нужно позвонить Драгосу, и немедленно.

Но внезапно пространство заполнила Сила Карлинг.

В противовес дневному свету, на этот раз проход открылся в темный бархатный ночной пейзаж. Он прорезал залитый Солнцем номер, расползаясь подобно мрачному кошмару. Рун ощутил насыщенный влажный запах реки и едкий аромат горящего ладана.

Он стоял и смотрел на дверь открытой спальни, руки непроизвольно сжались в кулаки. Затем он взял свои зачехленные ножи и направился к спальне. Он не спешил, анализируя каждый сделанный шаг, каждый нюанс этой новой реальности. Постепенно он добрался до излома, откуда проход вел к другому временному промежутку. То была некая особая точка, настолько локально сконцентрированная, что ощущалась подобно острию булавки. Как легко можно было бы упустить след этого крошечного времени-места, этого единственного мгновения в бесконечном каскаде других моментов времени. Рун старательно запоминал детали перехода на случай, если придется вернуться тем же путем.

Если бы еще знать, как его использовать. К его разочарованию, место перехода растворилось прямо за ним, как и любое из тех мгновений в настоящем, едва те оказывались в прошлом.

Грифон двигался гораздо осторожнее, чем в первые два раза.

Потому что сегодня выяснилось — то, что произошло в Лас-Вегасе, не всегда остается в Лас-Вегасе, ага.

И вот она, Карлинг, на очередном рубеже.

Каждый раз, попадая в одно из таких мест, она навсегда утрачивала свою былую жизнь. Самый первый раз случился в ее детстве, у реки. Они всегда оказывались у реки.

Во второй раз она рассталась со своей рабской жизнью. И каждый день, опускаясь на колени и воскуривая фимиам, возносила молитвы благодарности странному золотому богу, который утверждал, что богом не является. Но в имени его был знак, он смертельным ударом и целомудренным поцелуем в лоб уничтожил рабыню Хепри, превратив ее в Карлинг, почитаемую крестную дочь одного из самых могущественных жрецов двух земель.

По распоряжению Руна, у нее было гораздо больше личного времени, чем у любой другой известной ей женщины, и ее отец-священник Акил всегда помогал ей словом и делом, дал ей образование, какое в те времена дозволено было получать лишь мужчине. Когда минуло ее двадцать второе лето, она погрузилась в изучение Маат (Маат— древнеегипетская

богиня истины, справедливости, закона и миропорядка, которая руководит звёздами, временами года, восходами и закатами солнца. В момент создания мира она сотворила порядок из хаоса Исфет

. Они не могут существовать единолично, а их силы должны быть уравновешены для мировой гармонии. — прим. пер.), порядка Вселенной и трех типов разумных существ, являющихся продолжениями богов, живых существ и мертвых. Так же ей было предоставлено право учиться Хека (Хека — в древнеегипетской

мифологии

считался богом магии

. Египетское слово «Хека» означает магия. В Текстах

саркофагов

(в заклинании 261) говорится, что Хека существовал «ещё до наступления двойственности». Термин «Хека» также использовался при совершении магических ритуалов. — прим. пер.) или «способности менять действительность косвенным путем», а из-за того, что у нее был доступ к библиотекам храмов, она изучила многие заклинания, которые формально были доступны только священникам.

Многие из тех жрецов оказывались напыщенными, политически опасными пустозвонами. Карлинг видела, как они, произнося заклинания и совершая религиозные обряды, напоминают со стороны нелепых шутов. Иногда они выкрикивали заклинания во всю мощь своих легких, будто бы их крики и размахивания руками могли привлечь внимание богов.

Карлинг могла бы сообщить им, что как бы громко и театрально они ни молились, заклинания не сработают, если у них нет кнеф, то есть священного дыхания, что вливает в вещи жизнь и придает им форму. Только имея эту Силу, можно пробудить истинное движение, живущее в заклинаниях, и надеяться воззвать к богам.

У Карлинг кнеф был всегда, хотя сама она далеко не сразу дала имя этой Силе. Из ее уст звучало заклинание — и оно срабатывало, однако ей, как женщине, такого уметь было не положено, даже кощунственно, поэтому изучение научных трудов и свою практику она держала в тайне. И несмотря на то, что ее почитали, как горячо любимую крестную дочь, она не происходила от благородных кровей, а значит, стать Слугой Бога не могла.

Впрочем, она и не стремилась стать Слугой, потому что женщины-жрицы неимоверно много пели и больше ничего полезного не делали. Карлинг не собиралась тратить свою жизнь на песенные трели, словно певчая птица в клетке.

Так что, когда Акил предложил ей политически блестящий альянс, она согласилась, скорее, от скуки, чем по каким-либо иным причинам. Пришло время оставить ограниченный быт этого города, который был так предан мертвым, и начать свою собственную жизнь. Завтра она отправится к тому, кто просил ее руки, к мелкому царьку одной из областей пустыни. А затем уж посмотрит, что может получиться из этого человека.