Спасти(сь) (от) дракона - Елена Амеличева
— Яшка! — вскрикнула, увидев суриката, который раскачивался на люстре под потолком. — Ты что там делаешь? — подбежала к нему. — Спускайся!
— Чи! — отозвался хулиган, с интересом глядя на слуг, которые уже вооружились швабрами и длинными палками.
— Ща я его! — к нам подбежал мальчишка с пикой в руках, которая оканчивалась чем-то, похожим на колокольчик. — Это чтобы свечи гасить на люстрах, — пояснил он и тыкнул этой штукой в Яшку.
Тот развернулся спиной и почесал о пику свой пушистый зад.
— Чи-чи! — отпустил следом ехидный комментарий.
— Ах ты! — парнишка подпрыгнул. — Да я ж тебя!..
— Никому не трогать суриката! — во весь голос крикнула я — так, что подвески на светильнике задрожали. — Это мой друг!!!
Все замерли — кто с поднятой вверх шваброй, кто с тряпкой. Не моргая, все смотрели на меня.
— Это мой сурикат, — уже спокойно продолжила я и покосилась на беспредельщика. — Его обижать нельзя! Или я… расстроюсь очень! И вообще, он кусается! Иди ко мне, паразит зубастый, — шепнула ему. — Ты где, вообще, был?!
Яшка подумал, свесился с люстры и шлепнулся ко мне в руки.
— Что встали? — первым отмер старичок в большом тюрбане. — Слышали, что сказала госпожа? Нельзя обижать ее питомца! Ишь, чего удумали, вот я вас сейчас! — он сжал кулачки, подпрыгнул, и его огромная шапка заходила ходуном, как желе. — Несите этой… этому… питомцу орехов!
— Он больше жуков любит, — съехидничала я.
— И жуков тащите! — подхватил мужчина. — Самых разных чтобы!
— И обожает завтракать скорпионами.
— И скорпи… — дед осекся. — А скорпионов у нас нет, госпожа. — Заморгал мелко. — Специальное заклинание магами сплетено, чтобы эти гады подальше от дворца держались.
— Слышал, Яшка? — я притворно вздохнула. — Помрешь ты тут с голоду!
— Чи, — хвостатый паразит тоже вздохнул.
— Еще чего! — старик выпятил впалую грудь — ну, или попытался. — Пока Хафса тут, никто от голода не умрет! Коли нужны питомцу госпожи скорпионы, достанем и скорпионов!
— Я пошутила, Хафса, — призналась, но куда там, он уже вовсю отдавал приказы по отлавливанию ядовитых гадов.
— А сами вы чего изволите, госпожа? — разогнав всех слуг, осведомился он, пытливо заглядывая в мое лицо. — Скоро будем подавать ужин. Не желаете ли музыкантов пока послушать? Или танцовщицами полюбоваться? А может, прогулку совершить изволите?
— Угадал, старый пес, — раздалось за нашими спинами. — Госпожа совершит прогулку — в одно очень красивое место!
Я обернулась и увидела парня. Тут же без труда догадалась, кто это — тот самый Аман, для которого меня и выкрал из храма Мансур. Одно лицо с матерью! Те же черные кудри, только у него до широких по-мужски плеч, а не до пояса. Тот же гордый, прямой нос и твердо очерченный подбородок — характерец тоже, видимо, не из легких.
Глаза другие — тоже большие, миндалевидные, но цвет серый, ничем не примечательный. Наверное, этим в папу пошел.
И выражение во взгляде не такое, как у матери. Она смотрит с улыбкой, располагая к себе, заманивая в свои сети обманчивой простотой, а вот ее сын глядит дерзко, сразу утверждая свое высокое положение. И оценивающе, разглядывая меня без тени стеснения, словно решая, стоит ли невеста того, чтобы потратить на нее время.
А вот губы мамины один в один, большие, пухлые по-женски, немного не идущие мужскому лицу. Настоятельница называла таких мужчин-паломников сластолюбцами и зорко следила, чтобы послушницы к ним не приближались. Она им не доверяла. Может, и не без оснований — помню, какими взглядами они стреляли в сторону молодых девчонок.
— Госпожа Найяна, — Хафса отвесил глубокий поклон — и как только у него тюрбан не падает, — позвольте представить вам досточтимого принца Амана!
— Давай без церемоний, — жених поморщился, отмахнулся от него и подошел ко мне. — Можно на ты?
— Конечно. — Я с любопытством всмотрелась в него.
Нет, вовсе не потому, что он был ярко, даже нагло красив и прекрасно об этом знал. С такой мамой иначе и быть не могло. Мой интерес был обусловлен поиском в этом юноше сходства с Мансуром. Но тщетно, вообще ничего общего. Видимо, принцы пошли в своих родительниц. Узнаю точнее, когда познакомлюсь с матерью Мансура.
— Отлично! — ухмыльнулся самодовольно, счел, видимо, мое внимание результатом своей неотразимости, павлин. — Идем, у меня для тебя сюрприз! — взял за руку и зашагал по коридору.
— Позвольте, принц Аман! — Хафса догнал нас и засеменил рядом. — Прошу простить, но вы не представлены госпоже!
— Ты сам нас только что познакомил, — тот пожал плечами, не останавливаясь.
— Вы должны быть представлены официально! — не унимался старичок.
— Отстань уже! — бросил парень и, выйдя за дверь, подмигнул мне, — давай сбежим?
Он увлек меня в полутьму другого коридора. Почти догоревшие свечи заметались, когда мы промчались мимо. Выскочили на какую-то лестницу, долго пересчитывали ногами ступеньки вверх, а потом они вдруг кончились, и…
— Как красиво! — потрясенно выдохнула я, глядя на раскинувшийся перед нами вид на дворец под бархатно-синим, вышитым ранними звездами небосводом.
Во все стороны от нас расходились, словно лучи, крылья этого удивительного строения, укутанного золотистой дымкой от сотен огоньков зажженных лампадок, факелов и свеч в узких бокалах, длинной чередой обрамлявших бесчисленные аллеи сада.
Вдали простиралась черным прямоугольником широкая площадь, ограниченная крытыми галереями. А еще чуть дальше угадывались очертания массивного квадратного портала с куполом — вход в этот прекрасный дворец.
Я так увлеклась, впитывая всем сердцем царящее вокруг великолепие, что напрочь забыла о принце.
— Найяна, я обижусь, — попенял он.
— Что? — рассеянно посмотрела на него.
— Я приготовил тебе сюрприз.
— Он тебе удался, спасибо!
— Ты об этом? — он равнодушно глянул на окрестности.
— А ты о чем?
— Вот, — он обеими руками указал на россыпь подушек на возвышении в центре.
Рядом теснились подносы с какими-то деликатесами и кувшинами.
— О, прости! — улыбнулась. — Благодарю!
— Присаживайся, поухаживаю за тобой, — довольно улыбаясь, он первым сел на большую подушку с пышными кисточками по углам.
Я приземлила попу
