Кира Касс - Сирена
– Посмотри на него, – показывала она на языке знаков.
– Не хочу, – вздыхала я.
– Раз уж мы нарушаем правила, как думаешь, могу я заполучить кого-нибудь из них наедине?
У меня внутри все похолодело. Будь это любовь, а не похоть, я бы ее поняла. Но я прекрасно знала Элизабет. А если она совершит ошибку, то расплачиваться буду я. Океан накажет и ее, но я пропущу шанс повидаться с Акинли. А этого я не допущу, даже если придется связать Элизабет по рукам и ногам.
– Давай пока не будем испытывать судьбу.
Элизабет ответила долгим, мученическим вздохом.
В первый день, перед ужином, я посоветовала девочкам попробовать омаров, если их здесь подают. Когда Акинли спросил меня на лодке, ела ли я омаров, мне казалось, что я единственный человек в мире, кто их не пробовал. Но, как оказалось, Миака с Элизабет тоже ни разу их не заказывали. Так что, когда на третий день я увидела в меню омаров, мы все заказали по порции. Сестрам омары понравились. На мой вкус, они ничем не выделялись среди других блюд, но зато вызывали приятные воспоминания. Я неспешно клала в рот кусочки мяса, вспоминая запахи на причале, синий блокнот на деревянном столике, озорной взгляд Акинли, когда официанты вынесли торт. Помимо воли по лицу расплылась улыбка. Сестры решили, что я наслаждаюсь деликатесом. Позже Миака спросила, когда я успела так полюбить омаров.
– Сама не помню, – ответила я.
Жалко, я не могла сказать Акинли, что рекомендую другим его любимую еду. Всю ночь я лениво думала, откуда взялись омары на моей тарелке – вдруг они выловлены его руками.
Чем ближе я подплывала к Акинли, тем легче становилось на душе. На сей раз меня никто не остановит. Уверенность позволила на время перестать думать о нем и наслаждаться обществом сестер. Я понимала: если допущу ошибку, это моя последняя возможность провести с ними время.
Мысль о том, что могу потерять сестер так же внезапно, как мы потеряли Ифаму, пошатнула решимость. Я не хотела, чтобы они видели мою гибель, если дело дойдет до того. Может, мы что-нибудь придумаем. Океан не рассказывала, как именно Эмили встретила свой конец. Я решила, что она умерла при погоне, одна. Но что, если дело обстояло иначе? Вдруг Океан отнесла Эмили к остальным сиренам и убила на глазах у сестер, чтобы показать свою власть? Вдруг Она решит сделать из меня пример для непослушных Элизабет и Миаки?
Вечная бунтарка Элизабет может выкинуть что-нибудь неожиданное. Миака, хоть и перестала быть хрупкой, при воспоминании об Ифаме может сломаться. Эйслинг, скорее всего, зевнет со скуки.
Я отогнала тревожные мысли. Если позволить им завладеть собой, я могу психануть. А происходящее слишком важно, чтобы поддаваться нервам. Я постаралась успокоиться и насладиться, возможно, последними днями с сестрами.
– Элизабет, помнишь, как ты обнажилась перед теми парнями, на концерте в Австралии? – спросила я, когда мы сидели в нашей каюте в последнюю ночь путешествия.
– О боги, я думала, нас растопчут! – воскликнула она.
– Ты оказываешь на мужчин странное действие, – заметила Миака.
– Что я могу поделать, если я невероятно красива? Так забавно, я столько времени провела, пытаясь быть лучше окружающих мужчин. Я хотела стать смелее, умнее и сильнее. Не могу сказать, что отказалась от своих планов, но меня поражает, как они теряют волю при виде женской груди. До смешного. Оказывается, я с рождения обладала самым мощным оружием.
Я рассмеялась вслух. Элизабет в своем репертуаре!
– Миака, а у тебя какое самое любимое воспоминание?
– За все время?
– Да.
– Даже не знаю. Их очень много. Мне понравилась Антарктида. Рада, что мы туда попали. Но с тобой… Наверное, наши первые годы вместе. Когда я знакомилась с твоими обычаями, а ты с моими. Помнишь, как я заставила тебя спеть все рождественские гимны, которые ты знала? Я никогда их раньше не слышала. Мне так понравилось! Я понимала, что передо мной приоткрылась завеса совершенно нового мира. Но твое присутствие сделало все открытия особыми. А Элизабет… О! Я с удовольствием вспоминаю, как ты заставила меня нарисовать тебя.
– Ты нарисовала Элизабет? – удивленно спросила я.
Странно. Миака никогда не предлагала нарисовать меня, и я думала, что сестры показали бы мне портрет Элизабет.
– Нет. Я рисовала не картину. Я раскрашивала ее саму.
– Она нарисовала на мне цветы. Жалко, что я не холст. Получилось очень красиво. Одна из лучших работ Миаки, – улыбнулась Элизабет.
– Жалко, что я не видела. Наверняка получилось потрясающе!
Внезапно я поняла, что не только ни в чем не преуспела, но и упустила шанс быть хорошей сестрой, узнать Элизабет и Миаку поближе.
– Кэйлен, помнишь, как мы первый раз бегали голышом по пляжу в Бразилии? – спросила Элизабет.
– До сих пор не знаю, как тебе удалось меня уговорить!
– Я тоже. Ты целую вечность не могла решиться, – пожаловалась она.
– Что поделать – я воспитана в строгих правилах, – вздохнула я.
Несколько часов мы предавались воспоминаниям. Прошлись по всем выходкам, совершенным за долгие годы. На миг я пожалела, что Эйслинг не участвовала ни в одной из них, но тут же напомнила себе, что она сама избрала одиночество. И если мои поступки навредят сестрам, я пожалею, что не последовала ее примеру.
Утром последнего дня путешествия мы увидели приближающийся порт. Мы вместе собирали вещи. Некоторые наряды показались нам лишним грузом, так что мы «забыли» их под одеялами и за креслами. Пусть их найдут горничные. Сборы получились быстрее, чем мы ожидали, так что у нас еще оставалось время. Мы решили отдохнуть на кровати и легли, держась за руки. Я переживала, что могу потерять сестер. Акинли стоил того, но мне все равно было грустно.
– Миака, Элизабет… Вы должны знать, как сильно я вас люблю. Я стала лучше только оттого, что вы были рядом. Надо было сказать это раньше. Я знаю, в последнее время уделяла вам мало внимания, но я очень вам благодарна. И люблю вас обеих. Благодаря вам я прожила много чудесных лет. Без вас я бы не выдержала. Когда придет час и я вас забуду, знайте: я ценила проведенное с вами время.
Если я умру, мы не успеем попрощаться. Пусть они услышат меня сейчас.
– До твоего ухода еще несколько лет, – тихо произнесла Миака. – Нас ждет множество приключений. – Она выглядела встревоженной.
Я вела себя более сентиментально, чем обычно. Возможно, Миака услышала больше, чем я хотела сказать. Надо сбавить обороты.
– Ты права. Но я никогда не говорила вам об этом и хотела, чтобы вы знали.
– Не говори глупостей. Ты любишь меня, а я тебя. Мы любим Миаку, а она нас. Так устроена наша жизнь. Мы знаем, – заявила Элизабет.
