Дж. Уорд - Восторг
– Не разыгрывай со мной эту карту, – сказал он, тыкая в Джима пальцем. – Никогда…
– Что бы он подумал о том, что ты здесь трахаешь какую-то девчонку во время работы? – Джим повернул сигарету к себе и посмотрел на яркий тлеющий кончик. – И, похоже, ты этим даже не наслаждался… поэтому пост ты покинул не по веской причине.
Волны ярости исказили воздух между ними, гнев другого ангела был так ощутим, что практически стал источником света.
– Скажу тебе лишь раз, – произнес ангел. – Всего один раз…
– Эдди это бы не впечатлило …
Нападение было столь быстрым, столь яростным, что Джим не успел затушить сигарету. Когда Эд схватился за его горло двумя руками, зажженный кончик поднялся… и упал прямо за воротник его футболки.
Но ожог был меньшей из его проблем.
Просунув руки между ними, он разжал хватку и ударил Эдриана головой, попав ангелу прямо в мягкие хрящики носа. Вот только Эд, очевидно, в той области тоже ничего не чувствовал… и сжатая в кулак правая рука въехала Джиму по уху, словно внедорожник.
Наклонившись вбок, Джим ухватился за груду стульев, развернулся на сто восемьдесят градусов и бросился на парня… который принял боевую стойку и был готов превратить происходящее в бои без правил.
Огромная часть Джима также хотела хорошей, кровавой рукопашной схватки с парнем. Но было сложно толкнуть речь, поднять тему с Эдди, когда он был готов устроить взбучку тупому потаскуну в этом коридоре.
Один удар в живот положит всему конец.
Джим сделал вид, что собирается нанести удар сверху, и Эд был настолько зол и возбужден, что купился. Он оставил пупок незащищенным, и Джим быстро нанес удар снизу – так быстро, что Эдриан не успел бы блокировать его, так низко, что были задеты член и яйца.
Ублюдок какое-то время будет петь на высоких нотах, как Джастин-чтоб-его-Тимберлейк[105].
Эдриан согнулся, ладонями создавая у паха защитную чашечку, которая припоздала секунды на три, чтобы прикрыть его яички.
Джим вытряхнул теперь раздавленную сигарету из своей рубашки. Его кожа была обожжена на плече, но по сравнению со звоном в ушах – пустяк.
Интересно, получил ли он сотрясение.
Большее слабоумие – совсем не то, что им нужно в этом раунде.
– Я знаю, что ты сделал, – сказал он гортанным голосом, стоя над ублюдком.
Эдриан позволил одному колену опуститься на бетонный пол. Затем другому.
– Да ну. Ты же смотрел, черт возьми.
– Проститутка. Руны на ее животе. Ты свел их с нее, не так ли.
Эд зашевелил губами, но ругательства не зашли далеко.
– Дай мне все прояснить. – Джим наклонился и встал так, чтобы парень видел его лицо. – Еще раз скроешь от меня информацию, вылетишь из команды… если Найджел это не устроит, я сам об этом позабочусь. Ты понял.
Не вопрос.
Эдриан поднял глаза, и они напоминали два реактивных самолета, прорывающихся через основание его черепа, но Джиму было все равно. Ангел мог превратиться в вулкан, если хотел, но на любых других условиях они действовать не станут.
Когда Эд, наконец, заговорил, его голос был хриплым, легкие другого ангела все еще были больше сосредоточены на восстановлении уровня кислорода от удара в яйца, чем на возможности спорить:
– Ты думаешь, Девина… это сделала, потому что это тебе поможет?
– Не в этом дело, – покачал головой Джим. – Ты не станешь вносить коррективы в эту игру…
– О, так я теперь мудила, потому что пытался помочь…
– Мне нужно знать, что она делает.
Эд уселся на задницу и потер лицо.
– Брось, Джим, она пытается поиметь тебе мозги, потому что ты не даешь ей поиметь свое тело. Это и физическое уравнение, и ты можешь решить загадки чертовой вселенной. Ты же знаешь. Тогда какое значение имеют детали сообщения?
– Если я не могу тебе доверять, то не знаю, что будет со мной дальше.
– А если она заберется тебе в голову, мы лишимся и тебя, и Эдди.
Соревнование в логике вытянуло из воздуха последние следы эмоций, оставляя вездесущее истощение, которое, очевидно, было коллективным.
– Черт подери, – выдохнул Джим, садясь рядом с парнем.
– Хорошо описывает все происходящее.
Джим вытащил свои «Мальборо». Пачка была скомкана, пара сигарет сломана пополам и, таким образом, испорчена. Но Джим нашел, по крайней мере, одну достаточно целую, чтобы ее можно было прикурить.
Зажегши ее, он посмотрел туда, где трахались Эд с официанткой. Слабость, которую он почувствовал в те мгновения, была лишь еще одной причиной ненавидеть врага.
Эдриан осмотрелся.
– Эдди так же поступил бы с рунами.
– Нет, он бы этого не сделал.
Глаза Эда вновь стали суровыми:
– Ты знал его всего несколько недель. Поверь мне… он делал все необходимое при данных обстоятельствах, и все, связанное с Сисси Бартен, – твоя ахиллесова пята.
– Сокрытие информации…
– Давай уже бросим это…
– … приравнивается к преступлению для таких, как мы с тобой.
– … и вернемся к работе.
Когда терпение вновь подошло к концу, словно относительные кастрюльки вернулись на проклятые плиты, Джим выругался. Вот в чем проблема, когда Эдди нет рядом. Некому задавать тон, называть их дураками и возвращать к работе.
Нет голоса разума.
И Эд в чем-то был прав. Джим несколько одержим Сисси, и Девина достаточно умна, чтобы знать это. Но, проведя на поле боя годы, Джим научился ценить информацию не меньше своих способностей – информация всегда была лучшим оружием и сильнейшим щитом, которым можно укрыться от врага. Зная его мысли и действия, местоположение и приемы, можно составить стратегию.
– В этой игре немного твердой поверхности, – сказал Джим спустя какое-то время. – Я сражаюсь на песке против врага, каблуками утвердившегося на бетоне. Дерьмо уже кучей сложено вокруг нас, и если ты его отфильтровываешь, то это еще одна вещь, о которой я должен волноваться.
Эдриан посмотрел на него со смертельно серьезным выражением лица.
– Я не пытался обмануть тебя. Честно.
Джим выругался на выдохе.
– Я тебе верю.
– Больше не буду.
– Хорошо.
Впоследствии, хоть они и не обнялись, Джим решил, что они могут наградить себя золотыми медалями: этот спор прошел гораздо лучше того, что произошел у дороги. Тогда Эдди пришлось с трудом разнять их. Похоже, у них прогресс.
– Последний вопрос.
– Давай, – оглянулся Эдриан.
– Что там было написано?
Повисла тишина, и Джим не счел это хорошим знаком. Да уж… если кто-то вроде Эда действительно подбирал слова, это чертовски плохой знак.
