Татьяна Корсакова - Беги, ведьма

– Где ее прежние данные? – Он вопросительно посмотрел на Ванятку. – И не темни, я знаю, что они у тебя есть.

Ванятка снова вздохнул, поковырялся в ноутбуке, придвинул к Волкову.

– У меня тут защита, пароли, шифры, программа настроена на самоуничтожение, если что…

Если придут серьезные ребята и начнут ломать Ванятке пальцы…

– Пойми, в моем деле без архивов никак нельзя. Есть нюансы…

Волкова не интересовали нюансы, его интересовала прошлая жизнь Арины Рысенко. А прошлая жизнь ее была богата и насыщена событиями. Девица была в розыске по делу об убийстве…

Знал ли он об этом, когда взялся ей помогать? Глупый вопрос – конечно, знал! Своих потенциальных клиентов он всегда проверял с максимальной тщательностью и такой факт биографии точно бы не пропустил. Отчего же не отказался от заказа? У Волкова, как у любого уважающего себя профессионала, имелся собственный кодекс. В отличие от адвокатов с убийцами он не работал, не брался за дело ни за какие деньги. А тут, выходит, взялся?

На эту тему можно было бы пофантазировать, но Волков фантазировать не стал, он знал ответ. Эта девушка, вот эта самая, что улыбалась ему сейчас с экрана ноутбука, невиновна. И если уголовное дело существует, а он все равно ей помогал, значит, дело это липовое и девушка, вероятнее всего, не убийца, а жертва. События минувшего дня – косвенное тому доказательство.

С биографией клиентки – прошлой и настоящей – еще предстоит детально разбираться, на это уйдет остаток ночи, а то и часть следующего утра, но кое-что он может узнать прямо сейчас.

– Как они выглядели?

Ванятка встрепенулся, покосился на закрытую дверь. Когда он заговорил, голос его дрожал:

– Они пришли в масках. Три Дракулы вот с такими клыками! – Он показал, с какими. – И в перчатках. У двоих перчатки были белые, а у третьего – черные. Этот третий все время молчал, но я сразу понял: он их главарь. Они, когда меня допрашивали, все время на него поглядывали, словно ждали дальнейших инструкций, а он лишь кивал головой. Знаешь, я ведь сначала даже обрадовался, что они лица свои прячут. Решил, раз прячут, значит, убивать не станут, так только… припугнут. Припугнули… – Он погладил руку. – Сунули мне полотенце в зубы, чтобы соседи моих воплей не услышали. Двое держали, а третий, тот, что в черных перчатках… – Ванятка всхлипнул. – Знаешь, что этот гад сделал?

Волков догадывался. Несложно догадаться.

– У него рука такая странная. Он мне запястье сжал. Как-то не по-человечески сжал, а как чертов Терминатор… тисками. Натуральными железными тисками. Я еще подумал, что так не бывает, что не может быть у простого человека такой силищи. А потом мне стало не до анализа. – Ванятка снова всхлипнул, вытянул перед собой травмированную руку. Перелом сросся неправильно, видно это было невооруженным взглядом, и большой палец, который он оттопырил, тоже был искореженный, со вздувшимся, узловатым суставом. – Множественные оскольчатые переломы, – сказал Ванятка неживым голосом. Взгляд его подернулся туманом, но не из-за марихуаны, а из-за страшных воспоминаний. – Палец он мне своими тисками сломал как ветку. Хрусь-хрусь – и нет пальца, обломки только торчат, и кровь льется. А я же крови с детства боюсь, хоть чужой, хоть своей. Веришь, боль выдержал, а от вида крови вырубился. Когда очнулся, их уже не было, ушли, слава богу. И этот с черной рукой тоже ушел.

– А ноутбук не забрали? – спросил Волков. – У тебя же в нем вся информация.

– В ноутбуке как раз видеокарта полетела, я его корешу для ремонта отдал. Работал на старом, в нем никакой важной информации не было. Вот его и забрали. Ты, Волк, меня это… прости, что девчонку твою им слил. Я не боец, а этот с железной рукой – он не человек, а киборг какой-то.

Что-то такое вертелось в голове, что-то связанное с рукой, то ли железной, то ли черной… Обрывки каких-то смутных воспоминаний, каких-то ярких эмоций. Волков зажмурился, пытаясь замедлить это бестолковое верчение, вспомнить хоть что-нибудь…

…Запахло горелой плотью, сильно, до дурноты, а потом в мозг вгрызлась боль, ослепляя и оглушая, выбивая почву из-под ног. Волков покачнулся, чтобы не упасть, обеими руками вцепился в подоконник, жадно глотнул пропитанный благовониями воздух.

– Волк, ты что? – Голос Ванятки доносился издалека, из другой вселенной. – Тебе поплохело, что ли? Может, водички?

– Не надо водички. – Волков с усилием разжал крепко сцепленные зубы, отошел от окна.

Боль, заявившая о себе так нагло, без прелюдий, отступила, притаилась в затылке, отпустила на волю слух и зрение.

– Что с тобой было-то? Почему ты в больничке лежал? – вежливо, но с плохо скрываемым любопытством спросил Ванятка.

– Попал в аварию, приложился головой. – Во рту было горько. Зря он отказался от водички. – Память как решето.

– Вот оно что. – Ванятка вздохнул, казалось, с облегчением. – А я-то уже испугался, чего это ты вопросы такие странные задаешь про подружку свою…

– Подружку?

– Ну, девчонку эту. – Ванятка кивнул на экран.

– Это клиентка.

– А, ну я так и понял. – Ванятка мелко затряс головой, соглашаясь, а потом сказал: – У него там что-то жужжало.

– Где жужжало?

– В руке. В этой его чертовой руке.

– Это не рука, – сказал Волков, направляясь к двери. – Это биопротез.

Знание это родилось где-то в самых недрах сознания, если не подсознания. И там же ярко вспыхнула картинка: железный ошейник скалится острыми шипами, шипы внутрь, а не наружу – убийственная электронная игрушка, высокие технологии на службе инквизиции. Картинка погасла, оставив огненный отпечаток на сетчатке, оставив в сердце страх пополам с яростью, а еще недоумение: при чем тут инквизиция?

– Точно протез! – шелестел за спиной Ванятка. – Биоуправляемый протез. Отсюда и силища, и каменная твердость. Этот гад сломал мне кости своим гребаным протезом. И знаешь, Волк, я думал, мне тогда со страху показалось, а теперь понимаю, что не показалось. Рука у него была какая-то непропорциональная, как клешня. Это зачем же? Чтобы сподручнее было кости ломать?..

– Не исключено. – Волков все еще видел перед внутренним взором шипастый ошейник.

– Тогда я могу ей только посочувствовать.

– Кому? – Волков резко обернулся.

– Девчонке. Он ведь до нее не добрался?

Волков ничего не ответил, молча вышел из комнаты.

Добрался ли монстр с черной рукой до Арины Рысенко, ему предстояло выяснить в самое ближайшее время. Лишь одно он знал наверняка: девочка жива. Знание это было иррациональным, не подкрепленным фактами, но Волков привык доверять своей интуиции. Да, она в беде, да, заперта в сумасшедшем доме, но если она до сих пор жива, значит, Черной Руке от нее что-то нужно и убивать ее он не планирует.