Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова
Он кривил лицо, поскольку ему было больно, но смеялся. Громко, заразительно. И вот уже и Вильен вытирает слезы не в силах сдержаться, и стражники согнулись пополам, и Круст, что принес бульон хозяину, расплескал его, не сумев донести половник до чашки.
- Она! Меня! Скалкой! Скалкой!!!
- Да! - Круст вытирал лицо той же салфеткой, которой только что промокнул бульон. - Хрясь! И вы словно дохлая рыба!
- А я сразу послал людей за льдом, - услужливо отчитался Вильен. - Удивительно, как это у вас кровь из ушей не пошла!
- И где девчонка теперь? - отсмеявшись, лорд немного успокоился, но улыбка так и не сошла с его лица. Он сел, несмотря на протест цирюльника, и поискал ногами сапоги.
- Валаах знает, где эту безумную носит! - легкомысленно ответил улыбающийся Круст, поднося к Изегеру чашу с дымящимся варевом. - Выпейте, мой лорд! Бульон восстановит ваши силы.
Лицо лорда Ханнора враз стало серьезным. Одной рукой он отказался от бульона, другой схватился за грудь. Смял рубаху в комок, поморщился.
- Что-то нехорошо мне.
- Голова болит? А вот мы еще ледка добавим, - Вильен соскочил со стула и метнулся к горшку, из которого торчал черпак. Пока он возился с полотенцем, на которое горкой насыпал лед, больной надел сапоги и выскочил за дверь.
- А как же... - одновременно спросили Круст и цирюльник.
Изегер летел по переходам не осознавая, куда держит путь. Ноги сами несли его, а в голове стучало одно: «Она в беде!». Добежал до западного дома, рванул дверь в ее комнату и, не найдя девчонку, кинулся на второй этаж.
Тени вздрогнули и поднялись ему навстречу.
- Вы не видели Джулию?
Обе отрицательно помотали головами. Они не успели и рта раскрыть, как Изегер уже гремел сапогами по лестнице. Бегом по коридору до дверей в подвал. Но и там лишь валяющиеся на полу пики, которые наверняка обронила девчонка, облюбовавшая неподходящее для нее место.
Когда Изегер выскочил на улицу, то понял, что происходит нечто странное. Хотя и возле западного дома не горел ни один факел, народ с криками бежал в еще большую темноту, туда, где отродясь крепостную стену не освещали. Там кто-то выл. Протяжно и горестно.
Сердце сжалось от страха.
- Что?! С Джулией что-то случилось?! - выкрикнул лорд, вклиниваясь в молчаливую толпу у заброшенной башни, что смотрела полуразрушенными бойницами на неприступную скалу.
Случилось. Но не с Джулией.
На каменном полу сидел его верный друг и помощник Кулак и рыдал, баюкая бездыханное тело своей дочери.
- Она убила ее! - с укоризной произнес он, виня своего хозяина, что допустил такое. - Она убила мою ласточку, мою Яниссу.
- Кто? - выдохнул Изегер, хотя и так уже все понял. С шеи Яниссы свисал чулок перемазанный в кремвиле. И не нужно было смотреть на узорную резинку, чтобы понять, что чулок принадлежал Джулии. В Агриде такие тонкие и прозрачные не вязали, и даже не завозили.
Изегер перевел взгляд на другое тело, возле которого в луже крови сидел застывший в своем горе конюх. Из груди Эрдис, смотрящей удивленными глазами в перекрестье балок, торчал нож. Тот самый, с приметной рукояткой, которым девчонка в трактире угрожала бывшей лордовской любовнице.
И пусть доказательства вины были налицо, Изегер не верил. Не могла. Откуда бы силы взяла справиться с крупной Эрди? И роста не хватило бы, чтобы накинуть чулок на шею Яниссы - единственной и любимой дочери Галло.
Но тут же вспомнилось, как ловко девчонка уходила от Гестиха, как срубила с макушки шлема родовой символ - скрещенные руки, и как одним ударом уложила такого здоровяка, как он.
- Правду говорят, коли поплаваешь в воде, в которой смывают остатки магии, станешь сытым колдуном... - произнес кто-то за спиной. Изегер лихорадочно обернулся. Круст. И глаза красные. Плачет. - А безумица в милордовской бочке в первый же день искупалась.
- Ведьма! Ведьма! - понеслось по толпе. - Сытая ведьма!
- Точно, ведьма! Я слышал, как она разговаривала с кем-то невидимым, и тот невидимый вроде как ей отвечал.
- Я в трактире был, когда она словно под землю провалилась!
- Бесноватая! Сжечь ее!
- Найду, убью! - произнес Кулак, и в глазах его светилась такая решимость, что Изегер поверил. Убьет.
«Спрятать ее надо. Магистра из столицы вызвать, чтобы по мыслям прочел, виновата или нет, а потом и суд вершить. Если напала из ненависти, костра не избежит, а если оборонялась, то...»
Хотелось, чтобы оборонялась, но все кричало об обратном: о холодном расчете и подготовке к убийству. Ни следов драки, ни разорванной одежды на погибших, ни растрепавшихся волос. Словно на минутку забежали в башню перед танцами.
Лорд присел, поднял руку Эрдис, которая еще не остыла. В глаза бросились коротко остриженные ногти да темное пятнышко крови на рукаве нарядного платья.
«Эх, Эрди, Эрди...»
Изегер мог бы не медлить, сразу призвать строн, и через мгновение девчонка была бы рядом, но он боялся. Боялся, что даже его власти не хватит, чтобы предотвратить кровопролитие. Кулак сейчас не в том состоянии, чтобы мыслить трезво. Свернет шею, и доказывай потом, что не прав был.
А сердце заходилось от горя.
И горе то было какое-то странное, словно не столько он мучился, сколько девчонка где-то страдала. Изнывала от страха.
«Что же ты натворила, глупая?»
Изегер пошел к воротам, собрал стражников.
- Если Джулию встретите, чтобы волос с ее головы не упал. Случайно или с умыслом кто ее тронет, самолично руки отрублю. За Кулаком следить, чтобы не надумал чего. Вина ее еще не доказана. Я Магистру напишу, он рассудит...
Подозвал к себе двух пограничников. Тем, кому доверял как себе.
- От Галло ни на шаг не отходите. Следите, чтобы не подговорил кого самосуд учинить.
Воины только кивнули и растворились в темноте.
«Теперь к себе, закрыться и никого не впускать!» - Изегер почти побежал. Его гнал страх, что он не успеет вызвать строн, и девчонку поймают. Пограничники побоятся нарушить приказ, убить не убьют, но... Лорд Ханнор знал, как его ребята умеют бить, не оставляя видимых следов. Предатель тихо умирал, и никто не мог доказать, что его забили насмерть. И такое приходилось делать. На границе жизнь суровая...
Уже подлетая к двери, почувствовал сильнейший толчок. Словно кто-то копьем
