Любовница Каменных Драконов - Константин Фрес
- Это кто и кому раздаст оплеух сейчас, - рычал он, выпуская алые крылья.
- Огнем ты нас не напугаешь, - хищно пророкотал Алан, отодвигая Мэл дальше себе за спину. Рэй злобно рявкнул, огрызаясь, обрастая чешуей. - Камень не чувствует боли и ожогов.
- Камни плавятся и лопаются в вулкане! - выкрикнул Хью, и оба брата, сорвавшись, как по команде, рванули к нему и одним толчком выбили его из окна, уронив пылающий факел вниз, в дождливую ночь.
Каменные и огненные крылья раскрылись одновременно - и сплелись, схлестнулись, мгновенно раскалившись и став одного цвета - алого, как раскаленный металл. Драконы рвали когтями и зубами тело Феникса, а он раскаленным клювом разбивал их чешую, от жара ставшую мягкой и податливой.
Их рев и крик покатился всхлипами эха вдоль облицованной стеклом стены, и Мэл, кинувшаяся к окну и глянувшая вниз, увидела, как в огне сплетаются в последних объятьях рук братьев.
Она выкрикнула от страха и горя и в один момент оказалась нагишом на подоконнике разбитого окна. В ее лицо бил горячий воздух, поднимающийся кверху, развевая ее волосы, сверху с остервенением лупил дождь… Мэл раскинула руки и, не думая ни о чем, прыгнула вниз, вслед за своим врагом и за своими защитниками. Она не знала, сможет ли помочь им справиться с Хью. Но проводить и быть с ними до конца она могла!
***
Феникс рассчитывал напугать драконов, ведь огонь его всегда означал одно - смерть. Но, похоже, драконы что-то знали; знали, что не уйдут бесследно, даже если крылья и тела их сплавятся на Фениксе, превратившись в его саркофаг. И потому, раскаленные, обожженные, они сжимали крылья крепче, катясь вниз, вниз, ниже Башни, в Нижний мир, в темноту и смерть, утаскивая с собой и огрызающегося, дерущегося Феникса, ломая его перья, сдавливая его полыхающую грудь.
Они упрямо стискивали когти на его горячем, как лава, теле, и он, отбиваясь, чувствуя приближение земли каждой клеткой своего тела, кричал яростно и страшно.
- Вы упадете, а - никогда!
Братья, обнявшись, вцепившись раскаленными пастями в крылья Феникса, почти потеряли сознание от жара, и Феникс расталкивал их каменные крылья, извиваясь и теряя пылающее оперение, выбирался из клетки, созданной их крыльями с воплями и клекотом. Дождь кипел вокруг них, но не мог остудить накала. Облако пара застилало взор, обваривало Фениксу глаза.
- Еще немного, еще!..
Сверху раздался птичий клекот и крик, и Феникс краем сознания понял - то Мэл провожает их, голубой птицей кружась над ними.
- Я достану тебя! - клекотал Феникс, бьющийся и освобождающийся. - Я возьму тебя!..
Капля, тяжелая, крупная, изумрудно-зеленая, вдруг упала Фениксу на клюв, и он с изумлением ощутил ее мертвенный холод. Капля с шипением испарилась, а он вдруг сообразил, что не может раскрыть клюв. Тот остыл и превратился в кусок блестящего металла…
Феникс заорал, чувствуя, нет, слыша, как эти капли падают, колотят по мягкой раскаленной драконьей чешуе, впитываются в их кожу, и драконы оживают, словно их объятые болезненным жаром головы поливают холодной водой. Их крылья стали снова жесткими, драконы раскрыли их, и земля перестала приближаться так пугающе скоро.
А Мэл все кружила над ними, роняя изумрудные слезы, и они смертельной морозной тоской сковывали тело Феникса. Братья оживали, а он, бьющийся, вырывающийся, сражающийся, замирал, все больше становясь неподвижным.
Скоро драконы разжали объятья, и Феникс - металлический, почти застывший до неподвижности, - рухнул вниз, на землю, теряя и обламывая перья.
Он покатился по камням, теряя птичий облик. Скулы его саднило, лицо было исцарапано, рука переломана то ли в падении, то ли драконьей пастью. Сердце его бешено колотилось, и ему, ползущему по земле, все еще казалось, что он летит, что мир вокруг него движется с бешеной скоростью. Он цеплялся здоровой рукой и полз, все еще думая о том, что убежит, освободится, спрячется, отлежится, а потом снова придет за девчонкой, но уже когда Мэл будет одна…
Возможно, он произносил это вслух - то, как хочет полакомиться ее силой и плотью. Возможно, он вспоминал, как сладка на вкус человеческая кровь. Но, так или иначе, а шаги идущей за ним Мэл он не расслышал, точно так же, как грозный звон собственного потерянного пера.
Огромное маховое перо удобно легло в ее ладонь, пропело коротко, сверкнув в воздухе и вонзилось в спину Хью, дробя его кости и отыскивая черное полыхающее сердце.
В воздухе разлился сладкий аромат меда, настолько едкий, что Мэл зажала руками рот и нос, чтобы не задохнуться в ядовитой сладости. То, что только что было человеком, сейчас превращалось в камень, гладкий, прозрачный, как капля застывшей смолы. Очертания человеческого тела в его желтой толще лишь угадывались.
Мэл отступила назад и почувствовала на своем теле драконьи жадные лапы. Дракон подхватил свою самку, прижал к своему телу; он был все еще горяч, и Мэлани поняла, как продрогла - под дождем, обнаженная…
- Ты неосторожна, - пророкотал дракон, изогнув шею и заглядывая в ее глаза своими, золотыми и опасными. - Ты теперь должна беречь себя.
- Я буду осторожна, Алан, - пообещала Мэл, прижимаясь к жесткой чешуе и прикрывая глаза. - Летим отсюда.
Алан смолчал. Он тяжело взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Над местом, где Феникс пал, он сделал круг, и Мэл видела, как мстительный Рэй, выписывая круги вокруг медового яйца, закапывает его, брезгливо, как падаль, расшвыривая землю мощными драконьими лапами…
Глава 25. Конец
Если б желтые рыбы умели говорить, то Рэй и Алан узнали бы много нового и нелицеприятного о себе и своих умственных способностях в тот день, когда решили жениться на Мэлани. Желтая рыба металась по аквариуму, пуская пузыри и разрушая подводную декоративную деревеньку, сшибая хвостом фигурки Нагов, выточенные из кости, кусала беззубой пастью стебли подводных растений и даже пару раз всплывала кверху брюхом. Но все ее старания были напрасны.
На невесте было небесно-голубое платье, не скрывающее большого живота. Живота, в котором зрели драконьи дети. Два плода
