верёвок. Вы натолкнули меня на превосходную мысль, спасибо. — Ну что Вы! Должно быть, это шутка? — Напротив. — И рыбачить умеете? Так не бывает. — Отчего же, умею и рыбачить, и на охоту ходил, по-разному было. — Как интересно. У Вас очень насыщенное прошлое, могу я Вам сказать. — Что есть, то есть. Я, пожалуй, пойду, погуляю. Это же довольно небогатый район, я прав? — Безусловно. — Тогда, я надеюсь, Вы сможете мне простить небольшую дерзость, раз уж тут нет риска встретить знакомых… Я бы хотел попросить разрешения у Вас, мадам, оставить в вашем радушном доме сюртук и обувь. Очень тянет погулять босиком, как в детстве. Вы не будете возражать? — Ну что Вы! Как я могу! — Отлично. Часа через полтора вернусь и вынужден буду покинуть Вас вместе с Матиасом, но, смею надеяться, это не последний мой визит в ваши радушные стены. Я смогу еще напроситься к вам на пирог? — Безусловно. Буду рада. — Вот и хорошо. Очень уж я, как оказалось, тоскую по такому сельскому быту, надо иногда возвращаться к корням. Да, вот ещё что, держите золотой, это чтобы Матиас о вас не беспокоился. Нянь должен работать с лёгкой душой. — Это слишком щедро. Я не могу. — Берите. И заодно объясните сыну, я Вас прошу, что кушать нужно много и часто, устал его уговаривать. Боюсь, соседи будут обо мне плохого мнения, да и жалко его, слишком уж он тощий. — Конечно. Спасибо Вам за заботу. — Не за что. Я, пожалуй, пойду, Вам спасибо. — Какой у тебя заботливый господин и ведёт себя так просто, вот уж повезло. Ещё и денег дал, да так щедро. — Мамочка, держи ещё золотой, госпожа велела тебе передать. — Диво! Сын стал рабом, сам не пропал, да ещё и денег принес целую кучу. Мы же тебя похоронили уже. Как я плакала, ты бы знал! — Знаю, мама. Всё хорошо, нам всем повезло, будем молиться, чтоб и дальше так было. А знаешь, какие у них детки? Просто прелесть, уже как родные! Сам не заметил, как время вышло за разговорами, вот и господин мой стоит на пороге. Подал ему сюртук, хотел помочь обуться, но он не дал, ещё и поморщился. Ну и ладно, больно надо. Отошли от дома. Надо бы поблагодарить, много он для меня сделал сегодня, щедро. Главное, чтобы ничего такого взамен не спросил, уж больно добр он ко мне. — Господин, я Вам очень признателен за всё. И спасибо, что не побрезговали есть в нашем доме, мама очень рада. И деньгам тоже, для нас это очень существенная сумма. — А должен был брезговать? У вас очень чисто, приятно, мне понравилось. И погулял хорошо, будет время, повторим визит. — Вы правда так думаете? Но тут же всё совсем просто, Вы к такому и не привыкли, должно быть! — Много ты про меня знаешь, можно подумать. В своей жизни я где только не был. И на невольничьем рынке тоже стоял в цепях, прямо по главному ряду. Тебе всё равно расскажут, шила в мешке не утаишь. Но, если я тебя возьму в наш феод, чтоб об этом говорить там не смел. Понял? — Простите, я бы никогда не подумал… Мне казалось, Вы из знатного рода. — Вот и думай так дальше. Я в твои годы мечтал только об одном. Знаешь о чём? — О чём? — Как бы не сдохнуть. От голода, плётки или не оказаться смытым с палубы в море. Понял? А ты нос от еды воротишь, дебил. Хотел как лучше, а ты в обморок грохнулся. Вот скажи мне, почему? Который день голову ломаю! Взял карету, чтоб ты не околел от холода, накормил, кровать постелил. Что вам, дриадам, ещё надо? Колыбельную спеть? Обо мне бы кто так позаботился тогда, хоть бы хлеба лишний кусок бросил. — Простите меня, господин, я был глуп, очень дурно о Вас подумал. Мне стыдно, честно, я больше так не буду. Вы читали мои бумаги? — Нет. — Тогда можно, я не буду отвечать. Я был глубоко не прав.
Эмиль. А вот и потерянная бригантина явилась. Ещё не швартуются, идут вдоль берега. Ну-ка, посмотрим, кто там на борту, с балкона второго этажа замка хорошо видно море. Вот и подзорная труба пригодилась, не зря я её на Земле покупал, настроил, как следует. На палубе новая команда, лица холёные, наглые, злобные. Явились гости дорогие, а я вас ждал, не думал только, что на рассвете. Ну да ладно, хоть полюбуюсь красотой восхода солнца. Если повезёт, то сейчас поиграем с вами в куклы. Не хочу я бежать в порт, лучше уж входите в мою бухту. Напротив порта спустили один парус, идут помедленнее, но идут. Времени мало, срочно бегу в игровую, приставляю два манекена к окнам-бойницам новой крепостной стены, вкладываю в кукольные ручки два лука. Всё получилось, времени ещё немного есть, вернулся на наблюдательный пост. Медленно, мирно плывут пираты ко мне в руки. Бойцы дежурят вторые сутки, над клумбой шелохнулся цветок и над второй тоже, заметили, готовы, отлично. Швартуется бригантина, спустили четыре шлюпки. Садятся в них аж двенадцать человек, не уважают они нас, тёмных эльфов, маловато народу. Команда выходит на берег будто лениво, почти поверил, ждём. Вытащили шлюпки подальше от воды. Вы только посмотрите, как я вам дорожку до замка вымести приказал, идите скорее. Точным движением, резко, будто лопнула тетива, вся команда хватает арбалеты и бодро бежит к замку. Молодцы! Хвалю, давно бы так. — Господин Эмильен. На них защита, магический огонь бессилен. Полетит в нас обратно, — за моей спиной испуганной птахой очнулся от внезапного потрясения маг феода. — Да и ладно. Не мешай, лучше смотри. Вот авангард бежит к единственной преграде, отделяющей их от замка — невысокой крепостной стене. Один за другим, почти синхронно, пираты подняли арбалеты, на долю секунды замерли и прицельно стреляют. В кукол. Ложный Эмильен жалбно кричит " Мамочка" и падает. Вот ложный Лионель вскрикнул "Агу!" и тоже упал от болта, даже горит немного, жаль, огонь куклу попортит. Пираты приободрились и бегут к воротам крепостной стены, готовы её форсировать. Это единственное, что отделяет головорезов от беззащитного замка. Пара точных ударов и хлипкие ворота пали. Отлично. Все ворвались на площадку между двух клумб. Радость скорой победы, жажда наживы, чужих мучений навсегда застывает на их мерзких лицах. Скалы здесь неприступны, пришлось делать клумбы. Весь город смеялся над безмерно влюблённым в свою беременную жену тёмным эльфом Эмильеном. Лишь только десятка бойцов, охранявшая замок, была
