Пленница генерала драконов (СИ) - Елена Солт
Внутри замка темно и тихо, пахнет деревом. Райгон не торопится отпускать меня, а мне так тепло и приятно в его объятиях. Непрерывные поцелуи в темноте. Ступени наверх. Дверь.
Небольшая комната тонет во тьме. Из узкого стрельчатого окна льётся лунный свет, выхватывая стол, стул, шкаф и широкую кровать в углу. Ничего лишнего, всё скромно, по-военному.
Обнажённые лопатки касаются мягкого покрывала кровати, на которую меня опускают.
Приподнимаюсь на локтях и наблюдаю за Райгоном. Знаю, что должно случиться сейчас, готова к этому и хочу. Сейчас, здесь и с ним.
Райгон не спешит раздеться. Опускается на кровать рядом со мной. Проводит тыльной стороной руки по моей щеке. Закрываю глаза и наслаждаюсь прикосновением, но хочется большего.
Его тёмные волосы и чёрный мундир сливаются с полутьмой ночи, растворяются в ней. А мне не терпится почувствовать тепло его тела, коснуться его кожи.
Тянусь кончиками пальцев к пуговицам его мундира. Райгон замирает. Не останавливает меня, не раздевается сам. Позволяет мне, даёт привыкнуть. Когда мундир стянут с плеч и отброшен на пол, тяну вверх его белоснежную рубашку.
Райгон стягивает её через голову и отбрасывает вслед за мундиром. Вдыхаю резко и шумно, подползаю к нему ещё ближе. Веду подушечками пальцев по стальным мышцам груди, плеч, по рельефному животу. Поворачиваюсь к нему спиной, собираю волосы и перекидываю их себе на грудь, предлагая ему помочь со шнуровкой платья.
Его движения нетерпеливы и грубоваты, завязки едва ли не выдраны с мясом. Не похоже, чтобы генерал драконов часто возился со шнуровкой на женских платьях. И это странно радует, заставляет улыбаться себе тихонечко.
Наконец, в груди становится свободно, а по спине бегут мурашки, когда мужские губы проходятся по позвонкам, шее. Ладонь Райгона скользит под ставший свободным корсет и властно оглаживает полушария груди.
Осторожно, но настойчиво он помогает мне окончательно освободиться от платья. Я только рада избавиться от тугого тяжёлого шёлка, почувствовать, наконец-то полный контакт, кожа к коже.
Когда ничто не разделяет. Плавиться под поцелуями. Частыми, жадными, голодными. Целовать в ответ, втягивая носом аромат нагретого солнцем кедра и чёрного перца, смешанный с запахом кожи. Такой привычный, приятный, любимый, родной.
Грудь чувствительна, словно оголённый нерв. Внизу живота ноет и пульсирует, хочется большего. Хочется перейти уже эту черту. С ним. Он понимает. Знает, чувствует.
Опускает меня на спину, нависает сверху. Касается меня между ног, убеждаясь, что я готова.
— Сейчас, — глухое рычание мне в губы, давление внизу.
Мой вскрик и болезненную судорогу глушат его губы. Забирают боль.
— Аурэлия, — сбитое дыхание, наше общее. — Истинная, любимая, моя!
Привыкаю к этому новому чувству наполненности другим человеком.
— Твоя, — соглашаюсь, подтверждаю, успокаиваю его внутреннего зверя.
Раскрываюсь сильнее для него, принимаю, отдаю. Перебираю кончиками пальцев его жёсткие волосы, цепляюсь за стальные мышцы, оставляя на коже красные полосы.
Теряю счёт времени в длящейся сладкой пытке. С каждым движением становлюсь ближе к чему-то новому, неизведанному и оттого пугающему. Испуганно вскрикиваю, когда низ живота вспыхивает остро-сладкими искрами, которые вмиг разносятся по всему телу, достигая кончиков пальцев и корней волос.
И пока мои искры медленно догорают, Райгон с глухим рычанием утыкается мне в шею, царапая чувствительную кожу своей колючей небритостью, его рука сжимает моё бедро на грани удовольствия и боли.
Райгон приподнимается, перекатывается набок и опирается головой на согнутую в локте руку.
— Наконец-то, — рычит глухо, ведя рукой по моему телу, очерчивая грудь, впадинку на животе, изгиб бедра, заставляя меня покрываться гусиной кожей вслед за его прикосновением.
Я хватаю ртом воздух, возвращаясь в реальность, осознавая себя и всё, что случилось. Нет сил говорить, поэтому я просто поворачиваю голову, смотрю на него и понимающе улыбаюсь.
Разлепляю глаза и несколько раз моргаю, вспоминая вчерашнюю ночь. Трудно дышать — меня сдавило кольцом мужских рук, вжало спиной в горячее мощное тело. Мочку уха щекочет чужое дыхание.
Ладонь Райгона по-хозяйски лежит на моей груди. Даже насытившись своей добычей, дракон не собирался её отпускать. Кажется, мы так и спали всю ночь.
В единственное узкое стрельчатое окно бьёт серый свет, тусклый и пасмурный. И так не хочется выбираться из тёплой постели. Лежать бы так и лежать.
Переворачиваюсь на живот, потягиваюсь. Между ног чуть саднит, но властное сминающее движение мужской руки по моим ягодицам заставляет снова хотеть повторения вчерашнего.
— С добрым утром, — поцелуи вдоль позвонков, — жена.
— Ммм…
Поднимаю голову и любуюсь фамильным кольцом Роквудов на безымянном пальце. Лунное золото с блестящим чёрным камнем, вокруг него россыпь прозрачных бриллиантов.
Новый, непривычный статус отзывается глубоко внутри теплом и волнением.
Вдруг совсем рядом раздаётся протяжный тревожный горн.
Я вздрагиваю. Райгон поворачивает голову, затем одним быстрым движением встаёт с кровати. В пару шагов оказывается у окна, распахивает его настежь, берёт в руки подзорную трубу, лежащую тут же на подоконнике, и замирает, всматриваясь вдаль.
Его ничуть не смущает собственная нагота, меня же заставляет покраснеть и натянуть одеяло до самого подбородка. Поворачиваю голову на глухой голос Райгона:
— У нас гости.
В нём нет ни волнения, ни тревоги, ни страха. Сухая констатация факта.
Завернувшись в одеяло, выбираюсь из кровати. Утренний холодок из распахнутого окна пробирается мне под одеяло, заставляя поёжиться. Останавливаюсь рядом с Райгоном. Выдыхаю всего одно слово:
— Кто?
Отрывается от подзорной трубы, протягивает её мне:
— Харрийский.
А я смотрю на протянутую трубу расширенными глазами, затем перехватываю запястье Райгона и смотрю на своё. Наши руки украшают одинаковые тёмно-серые магические браслеты-плетения.
Райгон кивает:
— Доказательство истинной пары и того, что ты теперь моя, — очень медленно, не разрывая зрительного контакта, он подносит моё запястье к своим губам и целует основание моей ладони. Щекотно и так интимно. — Связь истинной пары превыше всего, так гласит древний закон. Все остальные церемонии и договорённости утрачивают силу.
— Значит, он не сможет забрать меня? — разворачиваюсь к Райгону, заглядываю ему в глаза.
Мгновение мы смотрим друг на друга, затем Райгон разворачивается и идёт прочь. При каждом движении мышцы под его кожей перекатываются. Какой же он сильный. Сплошная гора мускулов.
Продолжаю стоять у окна с подзорной трубой в руках и наблюдать за тем, как Райгон одевается. Его движения собранные и чёткие. Брюки, рубашка.
— Только через Смертельный поединок, — произносит буднично, натягивая генеральский мундир, словно речь о какой-нибудь драке, а не о диком обычае, которому сотни лет, и который практикуется до сих пор.
Любой дракон может вызвать другого на Смертельный поединок, если между ними есть спор. Считается, что в таком поединке
