Сьюзен Кэррол - Охотница
У ирландки был мелодичный голос и подлинный талант к драматическому исполнению, она всегда знала, в каком месте правильно сделать паузу, как раскрасить образы жестами. Жаль, закон запрещал привлекать женщин для исполнения ролей на сцене. Каким великолепным дополнением она бы стала для трупы театра «Корона ».
Хотя ничего не изменилось бы, если бы и существовал иной закон. Кэт с нетерпением ожидала момента, когда сможет «очистить грязь Англии со своих ног». Если угроза нападения со стороны Темной Королевы или секты не подтвердится, Кэт покинет Лондон еще до Нового года.
Мартин удивился, как болезненно отозвалась мысль об ее отъезде у него в сердце, но он откинул ее прочь. Эта женщина проявляла столько сумасбродства! Нет, он не мог себе позволить иметь ее подле себя, если он задумал прокладывать свой путь через все эти предательские воды и обеспечить своей дочери надежное, спокойное будущее.
— Наш добрый друг Вулф больше, кажется, не с нами, — вывел Мартина из размышлений голос отца Балларда.
Он оторвал взгляд от своего пустого кубка и увидел, как священник насмешливо разглядывает его.
— Прошу прощения, Saint-Pиre[17], — пробормотал он. — Духота, жара и вино сделали меня немного вялым.
— Обычно это у сэра Энтони мозги размякают, — усмехнулся Джон Саваж, подергивая себя за кончики усов.
— Нет, я протестую! — закричал Бабингтон. Красивый молодой дворянин замигал, становясь похожим на сову. — Мои мозги, — он икнул, — вполне в порядке сегодня вечером.
— Или в полном беспорядке, — Полей вторил ему, вызывая новый взрыв хохота и стуки по столу, хотя его жалкая игра слов не заслуживала подобного проявления восторга.
Для всех, кто сидел в зале, они напоминали любую другую компанию господ, собравшихся на дружескую попойку, чуть более решительно опустошающих свои кубки. На самом деле, все это были заговорщики, скорее безрассудные, нежели опасные.
Баллард — священник, мечтающий о славе; Саваж — хвастун, притворяющийся гораздо более горячим, чем был на самом деле; Бабингтон — романтик, более склонный философствовать, чем принимать меры; и Полей — добродушный малый, которому, казалось, просто нравилось составлять заговоры за хорошим ужином.
«И, наконец, вот и я, собственной персоной», — криво усмехнулся про себя Мартин. Иуда в их среде. Французский авантюрист, изображавший из себя английского протестанта и утверждающий при этом, что тайно остается французским католиком. Он походил на актера, которому поручили играть слишком много ролей в пьесе и который в замешательстве пытается определить, какие строчки необходимы для конкретной сцены.
И того хуже, он понимал, что его патрон совершенно не одобрял именно эту роль. Уолсингем предпочел бы, чтобы Мартин продолжал изучать лорда Оксбриджа.
Как Мартин и опасался, слухи о поведении Неда в ночь банкета и его злые выкрики в адрес королевы достигли ушей министра. Уолсингем проявил еще большую подозрительность, чем раньше, посчитав, что отпали все сомнения и Нед, безусловно, вовлечен в заговор.
Как бы ни было это противно Мартину, ему пришлось следить за каждым шагом Неда, но он не обнаружил ничего предосудительного в поведении молодого барона, кроме разве того факта, что Нед, черт бы его побрал, слишком много играл и без конца проигрывал. Мартин надеялся, что он наконец убедил Уолсингема, но он не сомневался, что министр не признается себе в невиновности Неда, пока Мартин не сумеет раскрыть имена всех, кто принимал участие в заговоре.
Слуга вернулся, чтобы снова наполнить кубки. Как только он удалился, отец Баллард предложил другой тост:
— За нашу добрую и милостивую королеву.
— За королеву, — эхом отозвались остальные.
Вполне безобидный тост, но хитрые ухмылки и поднятые брови указали, что пили они вовсе не за Елизавету.
Мартин крепко вцепился в кубок, внезапно почувствовав усталость от всего этого позерства и притворства. Он поднял кубок и повысил голос, выделяясь из общего хора:
— За нашу королеву. За красотку Мари.
Остальные выпили, но обменялись беспокойными взглядами и тревожно огляделись вокруг.
— Вы несколько опрометчивы, сын мой, — предостерег его Баллард.
— Такого рода дело, как наше, никогда не осуществить слабодушным.
— Никто не может обвинять меня в слабодушии, — ощетинился Саваж. — Разве я когда-то не поклялся на шпаге избавить Англию от королевы-еретички?
— Но она все еще жива, — Мартин пришпорил Саважа насмешливой ухмылкой. — Если, конечно, Элизабет не получит инфекции от жара вашего дыхания.
— Проклятие. — Саваж попытался вскочить на ноги и схватился за эфес шпаги.
Мартин даже не удосужился потянуться за своей, зная, что Саваж будет остановлен. Этот малый обязательно подождет, пока его остановят. Бабингтон дернул Саважа обратно на место, достаточно легкая задача, поскольку тот качался от выпитого.
Шлепнувшись вниз, Саваж удовлетворился закручиванием кончиков своих усов и негодующими взглядами, которые он кидал через стол на Мартина.
— Мир, господа, — отец Баллард успокаивал. — Мы не можем позволить себе разобщение внутри наших рядов. Нет, когда наши планы столь близки к осуществлению.
— Близки к осуществлению? Немного же признаков этого я могу наблюдать, — парировал Мартин.
— Это поскольку вы не все знаете, — прорычал Саваж.
— Боюсь, вы совсем недавно с нами, чтобы мы сочли нужным доверить вам все наши тайны, — добавил извиняющимся тоном сэр Энтони и примирительно улыбнулся ему.
— Я не доверяю ему вообще, — пробормотал Саваж.
— Вы должны научиться терпению, сын мой. — Отец Баллард положил руку на плечо Мартина.
— Я достаточно терпелив. — Мартин резко дернул плечом. — Вот только мучает меня один вопрос. Как долго мы намереваемся сидеть и обсуждать это восстание.
— Это не восстание, мы только возвращаем принадлежащее по праву нашей законной и доброй католической королеве, — возмутился сэр Энтони.
— Trиs bon[18]. Тогда ответьте мне, когда мы восстанавливаем нашу королеву?
Бабингтон был пьян, но не настолько одурманен, чтобы не повернуться к отцу Балларду, как бы прося позволения. Когда священник кивнул, Бабингтон наклонился ближе к Мартину и прошептал:
— Мы только ждем благословения королевы Марии. Ее последнее письмо ко мне было кратко, но она обещала написать больше через день или два.
— Прошу прощения, сэр Энтони, но требуется много больше, чем благословение королевы, чтобы такое опасное выступление оказалось успешным.
— Нам обещали помощь из Испании, — тихо и серьезно проговорил в ответ отец Баллард. — Возможно, даже тридцатитысячное войско высадится здесь, как только мы освободим из заточения королеву Марию.
