Темная хозяйка его башни - Лина Алфеева
Тротт медленно опустил меня на землю, позволив мне скользнуть вдоль его тела. И сразу стало не до шуток. Несмотря на одежду, я ощутила до чего же у него горячая кожа, а от прикосновений начинало лихорадить. И все равно я не пропустила момент, когда у моих ног из-под земли выбралась зеленая магическая змея, и с громким визгом запустила в нее золотую стрелу. Следом раздался одобрительный смешок:
— Неплохая реакция. Есть с чем работать.
— Мне обязательно участвовать в этой дуэли? — тихо вздохнула я.
Мне не хотелось обижать Налиссу. Да и самой драться не хотелось. У меня и без того хватало дел в замке.
— Иначе магическую метку не снять. — Обхватив меня за талию, Тротт потерся губами о мой затылок. — С удовольствием дам тебе несколько частных уроков.
— Мое обучение и так ваша забота. Я же ваша ученица.
— Значит, будем практиковаться как можно чаще, — довольно подытожил Тротт.
Сообщение от башни проигнорировали мы оба. Просто стояли посреди лагеря, прижавшись друг к другу, и плевать хотели, что остальные старательно отворачиваются и делают вид, что нас тут вообще нет. И все-таки кое-кому было дело до светлой суккубы из рода Шаас, леди, бесстыдно похищенной светлыми демонами и принужденной к изучению темной магии…
19-5
Когда услышала, чуть не спросила, у кого это глюки такие интересные и как он намерен их лечить. Оказалось, что больных в Азарге теперь была целая делегация. Это мои светлые сородичи добрались до академии.
***
Лагерь мы свернули буквально за полчаса, причем большую часть имущества поглотили порталы Тротта. А дальше он лично занялся отправкой адептов, причем порталы для них открывались сразу в крыло, которое нынче гордо именовалось общежитием. За время нашего отсутствия замок перестроился и переместил часть комнат, так что мои хоромы теперь находились среди адептов первого курса. Когда я в шутку спросила у Тротта, с чего это меня так понизили, он проворчал, что я слишком быстро привыкаю к привилегиям. На самом деле же Тротта волновало что-то еще. Неужели он надумал меня спрятать?
И одну почему-то решил не оставлять. Я едва успела освежиться и переодеться, как в гости с корзинкой для пикника пожаловала “родня”. Лахар после выездной практики выглядел бодрым, зато лорда Шааса, кажется, придавили все печали этого мира.
Сейчас холеный инкуб выглядел так, словно месяц не вылезал из притонов. Башня мне наябедничала, что управляющий из него вышел аховый. Гоблины Шааса ни во что не ставили, горгульи притворялись статуями, когда он им что-то поручал, а с учетом материальных ценностей лорд Шаас вообще знаком не был. Проматывал семейное состояние с размахом, а тут начальник ласково пообещал ежемесячную проверку устраивать. Так что лорду Шаасу было очень грустно, и он уже намекал, что я должна по-родственному ему помочь. Например, объявить себя во всеуслышание хозяйкой замка.
Произошедшее на выездной практике осталось для академии тайной. Тротт взял со всех магическую клятву о неразглашении, зато в комнате меня поджидали два голых манекена. На одном висела табличка “Бальное платье адептки Шаас”, на другом — “Бальный наряд хозяйки замка”.
Тротт, как и обещал, предоставил мне право выбора. Я и сама уже начала уставать от неопределенности. Учеба обычной первокурсницы мне точно не светила, зато наблюдателей с прибытием светлых прибавилось. И это еще король да другие князья не подъехали…
— А ведь такая идея была хорошая, — с чувством сокрушался Лахар, уворачиваясь от родительского подзатыльника.
Лорд Шаас как узнал, что в академию прибыли светлые гости, переменился в лице и объявил, что теперь светлое проклятие его точно добьет. Потом немного успокоился и принялся назначать виноватых. Досталось и мне, и Лахару, даже в сторону Тротта фыркнуть умудрился, но схлопотал куском лепнины по макушке и перестал ворчать на начальство. Зато его тут же сменил Лахар и уже минут десять рассуждал, что не нужно было тащить меня в академию.
— Для начала вам воровать меня не стоило, — мрачно припечатал я.
19-6
Замок, лабиринт и башня тут же протестующие заворчали. Они, как и Тротт, считали меня главной вишенкой на торте и негласно присутствовали на “семейном совете”.
— Ещё и твоя дуэль с леди Арх так не вовремя приключилась.
Дуэль пока была только в планах, но провести ее следовало как можно быстрее, потому что любая незакрытая магическая договоренность способна подтачивать силы не хуже обычного проклятия.
— А давайте мы скажем светлым, что она истинная дочь тьмы? Вон какая из нее суккуба ладная получилась, — блеснул свежим решением лорд Шаас.
— Да какая из нее суккуба, — отмахнулся Лахар.
— Самая что ни есть настоящая. Какого мужика довела. Прямо как порядочная суккуба.
Я восторги названного отца не разделяла. Мне было неловко. Мало того что личную жизнь мою обсуждали, еще и нахваливали, как я измывалась над Троттом. Собственно этот разговор помог мне прочувствовать, как выглядело мое поведение со стороны.
На краю сознания многозначительно запыхтели, но от комментариев недвижимость воздержалась и правильно поступила, на добрую хозяйку я сейчас не тянула.
— И все-таки к светлым нашу Светлину подпускать нельзя, — задумчиво произнес Лахар. — Вдруг они сочтут, что ее магия недостаточно светлая?
— Они могут догадаться, что Светлина не просто чуть-чуть темная, а вообще иномирянка, — согласно закивал лорд Шаас.
— А разве это плохо? — удивилась я.
— Плохо. Говорить, что ты иномирянка нельзя.
Возникшая в центре комнаты высокая фигура Тротта заставила меня радостно встрепенуться на стуле. Вроде бы и мелочь, а демон заметил, что ему рады, и тут же его взгляд потеплел. Затем, спохватившись, что мы не одни, Тротт снова напустил на себя привычную суровость, но я-то чувствовала, что под маской каменной невозмутимости он совершенно другой: мягкий, чуткий…
Бр! Наваждение какое-то!
Нужно как-то собраться и начать думать о межмировых порталах и почему светлым нельзя узнать, что я иномирянка. Подобные перемещения для местных не были обыденным делом, но в то же время никто не считал иномирян великим злом, подлежащим немедленному уничтожению. Но раз Тротт так считает, то я ему верю.
Удивительно. Кажется, я в самом деле начинаю верить этому мужчине. Странное чувство, совсем робкое и крохотное начало вытеснять природную подозрительность и колючесть.
— Почему нельзя? — спросил лорд Шаас.
— Светлые усомнились, что мое пробуждение
