Змеям слова не давали, или Попаданка на тропе еды - Анна Сафина
— Очнулась, — бурчу в ответ, со стоном трогая затылок. Голова раскалывается так, будто я проспала более десяти часов. — Мы в темнице, да? Сколько я была в отключке?
Чувствую злость, что со мной обошлись так жестоко. Словно я преступница, которая могла оказать сопротивление и побить стражников, мешая их работе. Вот же гады!
— Приятно, что твой котелок даже в такой ситуации варит. А то я уж было испугалась, что там в тебя ядом сыпанули, — воскликнула немного недовольная Зинка.
Нет сил ответить на эту ее дерзость, так что я еле как поднялась с пола, на котором кололись пучки сена. Стала разминать затекшее плечо, осматриваясь по сторонам. Темные стены, недружелюбная обстановка, затхлость — все это явно угнетало тех, кто когда-либо здесь оказывался. Вот и мне стало не по себе. Лишь одно маленькое окошко освещало помещение, а решетка явно намекала на подземные казематы дворца. Прутья такие плотные и частые, что только мышь могла бы проскочить через них. Или белка… Я приободрилась и многозначительно посмотрела на Зинку.
— А как ты сюда попала? — тут же задаю ей интересующий меня вопрос.
Та сразу же поняла направление моих мыслей и быстро стала отрицательно качать головой.
— Ну нет, не уговаривай! — даже задней лапкой топнула по холодному полу. — И куда мне, по-твоему? Наш змей, если ты не забыла, в ужасном состоянии! Жаловаться некому. А вдруг меня поймают и четвертуют?
Я понуро опустила голову и плечи. В одном она права — наг в бессознательном состоянии, а без его поддержки никак. Дворф Зинку не понимает, так что даже если она побежит, то звать на помощь некого. Нет у нас в этом мире сильных соратников, и в полицию не обратиться, так как я уже, и без того, в тюрьме.
— Четвертуют? — подняла голову, когда до меня дошел смысл ее второго предложения. — Не неси чепухи. Остальные даже не поймут, что ты там пищишь. Скажешь тоже, четвертуют.
На мои слова белка фыркнула и только было хотела что-то сказать, как вдруг раздались приближающиеся шаги. Мы замолчали, ожидая чужого появления. А затем в поле зрения появился стражник, в руках у которого был поднос с едой, по-видимому. Зинка аж подскочила к прутьям решетки и вцепилась в них лапами, жадно принюхиваясь в воздухе. Я усмехнулась, не удивленная, что даже в такой ситуации единственное, о чем думает мой фамильяр, это еда. Да уж, пищевая душа, что уж говорить.
А вот когда стражник подошел, даже я отшатнулась, когда увидела коричневое месиво на металлической тарелке и такой же серебристый стакан, наполненный водой. Ну хотя бы вода на вид чистая. Стражник открыл верх решетки, предназначенный для подносов, и я вынужденно взяла его, после чего раздался лязг захлопнувшейся вновь оконной дверцы. И всё это в полное тишине. Хоть я и пыталась заговорить и спросить, что происходит, но стражник молчал, так что пришлось прекратить эти бесполезные попытки выяснить правду.
— Фу, в тюрьме не очень-то жалуют постояльцев, — принюхавшись к еде, вынесла вердикт Зинка.
— Здесь содержатся преступники, какая гостеприимность, — фырчу в ответ на ее возмущения.
— Не нравится мне быть преступницей, определенно не нравится, — качает головой белка, вызывая у меня смех.
— Воду понюхай, пожалуйста, меня жажда замучала, — говорю Зинке.
Еду я есть определенно не буду, пусть эти мучители даже не надеятся на это.
— Пить можно, — вынесла вердикт белка, а затем я сделала несколько глотков, оставив немного и Зинке.
Пришлось выпить воду на свой страх и риск. Белка в этом не специалист, но у меня сейчас такое состояние, что всё это не имеет значения. Больше всего мысли крутятся вокруг моего нага, о судьбе которого я совсем не в курсе.
— Зин, — встрепенулась, посмотрев на свою соратницу, – как ты думаешь, когда его могли отравить? Я ведь сама всё готовила, не отвлекалась, никто не мог зайти на кухню.
Задумчиво присела на корточки, пытаясь вспомнить детали того момента. Мы с Зинкой переглянулись, а затем она подскочила и быстро взобралась на мое плечо. Раз мы заперты, и нас игнорируют, настало время обменяться предположениями.
Тело мое вдруг обдало жаром, а Зинка вдруг подпрыгнула на моем плече, отчего у меня подкосились ноги, и я села на пятую точку, ощутив холод постылой тюремной камеры.
— Ты знаешь, я кое-что вспомнила. Мне показалось, что я тогда на секунду ощутила сквозняк. Нечисто тут что-то, ой нечисто, — покачала она головой, высказав то, что встревожило меня.
— Думаешь, там была чужеродная магия? — вскинула голову и вскочила.
Мысли завертелись в голове, заставляя забыть о плохом помещении и даже собственном голоде, который начал отзываться внутри сосущим неприятным ощущением.
— Ну да, сама подумай. Если бы магия позволила нужному порошку яда долететь до блюда, то это могло остаться незамеченным, — снова озвучила свои мысли Зинка.
— Значит, убийца в таверне? — спросила у нее, пытаясь понять, схожи ли наши мысли.
— Или воспользовался магией уже на выходе, — сделала очередное предположение. — Хотя дверь, кстати, была закрытой, никто не входил и не выходил. Не нравится мне все это, ой, не нравится, Ленка.
— Это плохо, Зин, очень плохо, — прикрыла и растерла лицо руками. — Это точно дядя и его сообщники из портала. Хотели устранить Шшариана моими руками. Боже, Зин…
Стоило мне произнести эти слова, как в этот момент пространство вокруг стало неуловимо меняться, будто какое-то напряжение искрило молниями. И вдруг сзади раздался треск. Мы с Зинкой подскочили, развернулись и увидели, как прямо позади нас из темного угла стены вышел Дворф. Мы с Зиной перепугались от
