Елена Усачева - Искушение

— Бедная девочка… Жаль, что я не встретил тебя до того, как тебя нашли вампиры. Всего этого с тобой бы не произошло.

Было так грустно слушать его. За ту неделю, что мы провели вместе, я успела привыкнуть к спокойствию, которое разливается вокруг него. К тому, что никто никуда не бежит, что не надо опасаться нападений, не ожидаешь внезапных визитов. Вот уж не думала, что мне может понравиться кто-то помимо Макса.

Я вздрогнула, догадавшись, что Эдо имел в виду, говоря о плате за обучение. Отдать то, что я не знаю. Я ведь и не знала, как люблю Макса. Что моя любовь стала другой. Это уже было не эгоистичное чувство, когда тянешь человека к себе. Моя любовь стала вселенной. Неужели ее можно у меня забрать?

Второй раз я проснулась ночью. Самой обыкновенной весенней ночью. Эдо спал, завалившись в кресле. Балкон был открыт, занавески безвольно покачивались.

Я пошевелилась. Наверное, голову мне все-таки поставили на место. Шея болела, но уже не так сильно, я могла повернуться, без боязни оставить голову на подушке. Спать больше не хотелось. Разлившаяся вокруг меня тишина просила — не нарушь меня. Поэтому я замерла, так и не спустив ноги с кровати. Ночь прохладным сквозняком вливалась в комнату, и была она никакая не тревожная и не опасная, а самая обыкновенная. Какой и должна быть. Ясная и светлая — за домом взошла луна.

Третий раз я проснулась, потому что по комнате ходили. Открыла глаза, чувствуя, что лежу на боку, что свесившаяся рука затекла и по ней уже бегают веселые мурашки.

— Доброе утро!

Эдо был в джинсах и байковой рубашке с закатанными рукавами, в домашних тапочках, что так не вязалось с тем образом, что я для него придумала.

— Привет! — Я натянула одеяло до подбородка, размышляя, насколько пристойно будет сейчас появиться перед хозяином квартиры. Осторожно глянула на себя. Спала я в футболке. Серой. Длинной. У меня такой не было. У меня давно ничего моего не было.

— Можешь надеть пока вот это, а потом придумаем, во что тебя обрядить.

Эдо вышел из комнаты, а я сразу кинулась к лежащей на кровати рубашке. Странная неловкость была в моих руках. Движения потеряли былую точность, я не сразу достигала намеченной цели. Рубашка постоянно ускользала из пальцев.

Неприятное чувство. Как будто меня, всегда ловкую и быструю, засунуло в чужое тело. Этого только не хватало. Где тут зеркало?

Комната — все то же окно с занавесками, распахнутая балконная дверь, низкий журнальный столик, расправленный диван, кресло. Шкаф. Зеркало может быть там!

Пожалуй, настало время выбираться из кровати. Шуршащие простыни и мягкие подушки имели великую силу — в них хотелось закопаться и не шевелиться лет сто. Пора победить дракона бессилия и, наконец, собрать свои руки и ноги в единое движение.

Паркет холодил босые ступни, голова чуть кружилась, но я была уверена, что до шкафа доползу. Накинула рубашку, оказавшуюся необычайно длинной. Створка шкафа не сразу поддалась. Пришлось какое-то время скользить по гладкой лакированной поверхности пальцами. И только поддев здорово отросшим за время моей болезни ногтем (лишнее доказательство того, что здесь я не два дня провела) краешек створки, я смогла ее распахнуть.

Не знаю, что ожидала увидеть в зеркале. На секунду представился кадр из старого фильма про Золушку. Дверца открывается, звучит волшебная музыка, и как по мановению волшебной палочки на месте меня оказывается… оказывается…

Образ в свадебном платье с пышной юбкой, с высокой прической тут же стерся из моего сознания. Настоящая я была порядком помята и бледна. Губы сухие, около глаз наметились утомленные морщинки. Волосы грязные. Мне определенно пора в ванную. Шея, плечи, кисти рук… Ни одного шрамика.

Эдо остановился на пороге комнаты, и я не стала прыгать под одеяло, делая вид, что не вставала. Медленно поправила рубашку, все еще глядя на себя в зеркало. Попыталась вспомнить, какой была раньше. Не смогла. Словно прошлую меня сумасшедший ураган бросил в ущелье беспамятства.

— Как все было? — Я прикрыла створку, возвращаясь на кровать. — И когда вернется Макс?

То, что он уходил, я отлично помню.

— Я бы не торопился с рассказом. — Эдо сложил руки на груди. — Найдутся желающие поведать свою версию.

— Макс знает, что со мной все хорошо?

— Меня не интересует, что знает Макс. Хотя я был о нем худшего мнения. Не думал, что он сделает такой выбор.

Волосы сползли с плеча, и я стала поправлять их, заправляя за ухо, а они все выскальзывали, лезли в глаза. Я чувствовала неловкость. Надо было что-то говорить. Как-то объяснить случившееся. Глупо молчать. Он похвалил Макса. Ну конечно, Макс убил вампира. Макс принес меня к колдуну. Макс герой.

— Людям хочется идти своим путем, — заговорил Эдо. — Но все новые дороги — это хорошо утоптанные старые. Мы двигаемся по одному кругу. Поначалу, конечно, сопротивляемся, лезем напролом. Но довольно быстро непроходимая чаща заканчивается, и мы оказываемся на старой тропе. Можно опять ломиться через буераки, но и они в конце концов выводят к асфальтированной трассе. Я давно уже хожу по этим топям и все время вот сюда возвращаюсь.

Он кивнул в мою сторону. Или на диван за спиной. Или на саму комнату.

— Пойдем завтракать, — он жестом пригласил меня на кухню.

Уходить из такой надежной комнаты не хотелось, но я заставила себя встать и сначала дойти до ванной. На вешалке висело голубое полотенце. Для меня. Одно… Оно казалось таким несчастным. Я смотрела на него, понимая, насколько Эдо одинок. Года проходят через него, а он вынужден постоянно повторять одни и те же действия, говорить одни и те же слова. Макс был таким же. Но он встретился со мной. А Эдо… Эдо опоздал. Его тоже можно любить простой земной любовью. Но года идут, а он все остается один.

Вода зашумела, и я с особым удовольствием сделала ее холодной.

Так вот почему в его глазах в ресторане читалась жалость. Он все знал — и о том, что меня попытаются убить, и о том, что ему придется меня спасать, то ли заговором, то ли травой вытаскивая с того света. Даже о том, что я договорилась с Джеромом, знал. А то, что я с ним не останусь, он знает? И именно поэтому заранее сочувствует мне?

Из ванной я пошла на кухню. Эдо сидел за столом. На столе тарелка с бутербродами, плошка с вареньем, хлеб. Маленький керамический заварочный чайник. Все вместе рождало странное чувство, словно это уже когда-то было.

Здесь все дышало покоем и уютом. Здесь можно было оставить жизнь, не замечая, как за окном бежит время.

— Оставайся, — вдруг предложил он. — Необязательно у меня. Необязательно в этом городе. Просто оставайся.