Ведьмина генетика (СИ) - Либрем Альма

Во всей длинной истории, в хитросплетении судеб старик-историк отыскал еще один факт: Акрен Шантьи и Жаклен де Крез, старший брат Артона, более известный как Паук, дружили. А Паук был лучшим отравителем в стране.

Историк говорил, что советник Шантьи мог пить яды легко, как вино или воду. С каждым годом он реагировал на них все проще и проще, а под конец своей жизни и вовсе не испытывал никакого дискомфорта. Стойкость к ядам передалась и королеве Карен, и дальше по наследству. Король Дарнаэл мог спокойно сесть за стол с отравителями из Халлайи, и из-за того стола живым поднимался он один. Было ли дело в магии или в чем-нибудь другом, но и Мартен, которому с детства давали хотя бы попробовать некоторые вещества, чтобы выработать стойкость организма, никогда не болел так сильно, как, если верить записям, его отец. Совершенно обыкновенный маг, у которого зато сейчас есть корона.

И то, предок против.

Принц перевел взгляд на Акрена. Он осознал вдруг — советник Шантьи дышал, ровно, спокойно. Не кашлял, не бился в судорогах. Не умирал.

Он открыл глаза и выдавил из себя слабую улыбку. Попытался приподняться на локтях.

Организм боролся с ядом — и побеждал. Но времени не было. Мартен знал, что если артефакт окажется в руках герцога ди Маркеля, последствия могут быть отвратительными. За несколько секунд герцог сможет искривить их мир так, что дальше сражаться уже просто не будет смысла.

Акрен указал глазами на кулон, словно намекая на что-то, и Мартен вдруг понял — ведь если эта вещица состоит из чистой магии, кто, если не Акрен, окажется сильнее нее?

Герцог ди Маркель издевательски сжал руку Беллы, провел пальцами по звеньям цепочки, освобождая артефакт из ее рук. Поднял его на уровень своих глаз и будто гипнотизировал крошечный кулон, пытался выпить из него всю силу. Губы его искривились в торжествующей улыбке.

— Ну вот и все, — протянул он. — Игра закончена, мои дорогие.

— Я так не думаю, — выдохнул Мартен.

— И что ты сделаешь мне, мальчишка? — герцог подбросил артефакт в воздух, всего на несколько сантиметров, и Мартен внимательно наблюдал, как кулон стремительно падал на его раскрытую ладонь.

Если верить законам вселенной, кулон должен был ускоряться. Но вместо этого с каждым мгновением его продвижение становилось все медленнее — до того мига, пока кулон не застыл в нескольких миллиметрах от руки герцога ди Маркеля.

Но на это понадобилось столько сил, сколько Мартен в жизни не использовал за один раз.

Мартен сжал зубы.

Они были одной крови. Неужели преграды, выстроенные силой Акрена, настолько непреодолимы? Он отказывался в это верить. Нет.

Принц мысленно приказал себе: не сдаваться. Он сможет. Сейчас, в тот короткий промежуток времени, пока ди Маркель еще не понял, что произошло, не вздумал оглянуться назад и добить Акрена каким-нибудь кинжалом, пока он все еще рассчитывает на то, что у него есть козырь, думает, что держит всех под своим прицелом… Сейчас.

Кулон сорвался с ладони герцога и с тихим звоном упал на землю. Ди Маркель повернулся, пытаясь разыскать его, но украшение тянула по земле неведомая сила, толкала его вперед…

Прямо в руку Акрена.

Граф Шантьи с трудом сел и поймал кулон за цепочку, поднял его в воздух и усмехнулся.

— Не это ищешь, Светлость?

Медленно, преодолевая боль, Акрен поднялся на ноги. Он держал артефакт осторожно, за цепочку, не прикасаясь к самому камню, вероятно, понимал, чем это может закончиться. Холодный прищур синих глаз мог напугать кого угодно; Мартен и сам с ужасом всматривался в лицо советника Шантьи, не до конца понимая, что он задумал.

Если быть честным, Вольный выглядел плохо. Измученный, уставший, почти убитый ядом — ведь ди Маркель специально подбирал такие вещества, чтобы свойства их были не магическими, а значит, они полноценно действовали на Акрена. Тем не менее, он был жив — и с каждой секундой дыхание его становилось все более спокойным, а движения уверенными. Мужчина расправил плечи и сделал шаг назад, когда герцог протянул руку, чтобы отобрать кулон.

— Не так быстро, — все еще уставшим, тихим, но от того не менее страшным голосом протянул он. — Не так быстро… Ты знаешь, Светлость, что случится, если я сожму это в руке?

Кулон едва заметно закачался в ладони Акрена, и в его глубинах отразились магические блики.

Ди Маркель не сводил с артефакта глаз. Кажется, он даже не до конца понимал, что делает, когда шагнул вперед и попытался вырвать украшение из рук Акрена.

Вот только Вольный оказался куда проворнее. Он уверенно сделал шаг назад и дерзко ухмыльнулся, смерив своего противника таким взглядом, что от него стыла кровь в жилах.

— Тихо-тихо, — играя, протянул он. — Ну же, Светлость. Прояви фантазию. Я жду ответа! Что случится, когда я, истинно неодаренный, дотронусь до этого кулона?

— Ты этого не сделаешь, — прошипел мужчина.

— Почему же? — Акрен попятился. — Предположим, сделаю… Я думаю, этого кулона больше не станет, правда?

— Я убью тебя, — пригрозил ди Маркель. — Я убью тебя, если ты посмеешь уничтожить артефакт!

Он выдернул из-за пояса револьвер, прежде не замеченный ни Мартеном, ни кем-нибудь другим, и направил его на Акрена.

— Ты можешь выжить после яда, шутник, — протянул он. — Но сумеешь ли ты пережить выстрел? Очень вряд ли. Я успею его сделать, даже если они все бросятся на меня. Из-за тебя они не способны колдовать. Мое оружие — это единственный весомый аргумент, который здесь есть. Отдай кулон!

Акрен хмыкнул.

— Ты знаешь, что случится, если этого артефакта больше не будет? — протянул он.

Ди Маркель усмехнулся.

— Мне все равно. Он мне нужен. Сейчас. В рабочем состоянии.

Он шагнул к Акрену, словно все еще предлагал ему решить этот вопрос мирно, но Шантьи тут же отступил назад и вскинул руку с кулоном. Попятился, не сводя глаз с дула револьвера.

— Тебе некуда бежать, — прошипел ди Маркель. — Тебе некуда бежать, божок. Ты умрешь здесь, если не отдашь артефакт! Или ты думаешь, что ты птица, которая не разобьется?

— Зачем же? — усмехнулся Акрен. — Просто… Знаешь, есть прирожденные маги, которые буквально дышат своим даром. А я — прирожденный математик. Я умею считать время. Твоя пуля мне не выгодна. Между нами всего несколько метров, и если ты нажмешь на курок… — он потянул за цепочку, так, чтобы камень был всего в нескольких сантиметрах от его пальцев, и, не оглядываясь, осторожно ступил на небольшое возвышение — бордюр, служивший единственной преградой, отделявшей Акрена от пропасти.

Теперь он балансировал на узкой, неудобной каменной полосе, и Мартен с ужасом вспомнил, что совсем недавно был дождь, и поверхность, должно быть, скользкая. Чудо, что Акрен до сих пор не сорвался вниз.

— Если ты нажмешь на курок, — продолжил он, не сводя глаз с ди Маркеля, — то я, разумеется, успею сжать артефакт в руке, и он исчезнет. Но это не спасет меня от дыры в груди. Но здесь достаточно высоко… Достаточно высоко, Светлость, чтобы я падал вниз чуть больше пяти секунд. Ты много знаешь об ускорении свободного падения? Эта формула очень проста. Назвать?

— Отдай артефакт! — потребовал ди Маркель.

— А еще, — продолжил Акрен, — у тебя старая модель револьвера. Где взял? В музее? Я стрелял из такого лет триста сорок назад, он однозарядный, я знаю… И у него иногда заедают пули.

Он легко, едва ощутимо, потянул за золотую цепочку, и камень лег в его ладонь.

А потом произошло сразу две вещи — одна за другой, в тот же миг.

Герцог ди Маркель наконец-то нажал на курок.

А Акрен легко, играючи, оттолкнулся от каменного бордюра и завалился назад.

Пуля просвистела над ним, не успев и задеть. Мартен увидел только, как крепко пальцы графа Шантьи сжимаются вокруг магического артефакта, а потом услышал истошный, полный ужаса женский крик, но даже не знал, кому он принадлежал — Белле, Лили? Может, Анаис? Но нет, та ведь лежала без сознания.

Принц рванулся к бордюру, забыв обо всем. Он ждал, что вот-вот, прямо сейчас, начнет таять в воздухе, что от него останется только… да ничего не останется. Он не успеет даже родиться. Если Акрен лежит там, внизу, мертвый, превратившийся в кровавое пятно на равнодушных камнях Вархвы…