Стефани Майер - Затмение
Несколько лет я путешествовал вместе с Питером и Шарлоттой, привыкая к новой, мирной жизни. Однако непонятная депрессия не проходила. Пока однажды Питер не обратил внимание на то, что мне всегда становится хуже после охоты.
Над этим стоило поразмыслить. За многие годы убийств и кровопролития во мне не осталось почти ничего человеческого, я превратился в жуткое чудовище. И в то же время каждый раз, когда я находил новую жертву, в памяти всплывали смутные воспоминания о прежней жизни. Наблюдая, как глаза людей изумленно распахиваются при виде моей красоты, вспоминал Марию и двух ее спутниц и как я сам смотрел на них в ту последнюю ночь, когда еще был Джаспером Уитлоком. Эти взятые взаймы воспоминания значили для меня гораздо больше, чем для остальных, потому что я чувствовал все, что ощущали мои жертвы и жил эмоциями людей, которых убивал.
Белла, ты ведь почувствовала на себе, как я могу управлять эмоциями окружающих, но понимаешь ли ты, как их эмоции действуют на меня? Каждый день я живу в окружении чужих чувств. Первое столетие моей жизни прошло в мире кровавой мести. Я все время кого-то ненавидел. После расставания с Марией это немного сгладилось, но я не мог не ощущать ужас и трепет своей добычи.
Мне это стало действовать на нервы.
Депрессия все усиливалась, и я ушел от Питера и Шарлотты: хотя они и были цивилизованными вампирами, но все же не чувствовали того отвращения, которое появилось у меня. Они всего лишь устали сражаться. А мне надоели любые убийства – даже убийства людей.
И все же я не мог перестать охотиться. Что еще мне оставалось? Я попытался убивать реже, но так страдал от жажды, что в конце концов не выдерживал. После целого столетия легкой жизни самоконтроль оказался… делом нелегким. Он у меня до сих пор хромает.
Джаспер увлекся рассказом не меньше меня. И я удивилась, когда на его грустном лице расцвела улыбка.
– Я был в Филадельфии. Вышел на улицу днем, хотя еще не успел по-настоящему привыкнуть к этому. Началась гроза. Я знал, что под дождем оставаться нельзя, чтобы не привлекать внимания, и заскочил в ближайшую, наполовину пустую закусочную. Глаза у меня потемнели и никому бы не показались подозрительными, хотя на самом деле это означает, что я очень проголодался.
Она сидела там и, конечно же, ждала меня. – Джаспер усмехнулся. – Не успел я войти, как она спрыгнула с высокого стула у стойки и двинулась мне навстречу.
Я остолбенел: никак наброситься на меня хочет? Мое прошлое научило меня, что только это могло быть причиной такого поведения. А она улыбалась. И от нее исходили такие эмоции, каких я никогда раньше не ощущал.
«А я тебя заждалась», – сказала она.
Я вдруг обнаружила, что Элис стоит у меня за спиной.
– А ты склонил голову, как и подобает воспитанному джентльмену с Юга, и ответил: «Простите, мэм». – Элис засмеялась.
Джаспер улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
– Ты протянула руку, и я взял ее, не успев подумать о том, что делаю. Впервые за почти сто лет я почувствовал надежду. – Джаспер взял Элис за руку.
Элис усмехнулась.
– А у меня гора с плеч свалилась. Я боялась, что ты так и не появишься.
Они улыбались, не сводя глаз друг с друга, а потом Джаспер посмотрел на меня, и на его лице все еще отражалась нежность.
– Элис рассказала мне свои видения о Карлайле и семье Калленов. Я не мог поверить, что такое возможно, но Элис меня обнадежила. И мы отправились на поиски.
– И перепугали Калленов до полусмерти, – сказал Эдвард Джасперу с притворным укором и объяснил мне: – Мы с Эмметтом уехали на охоту. Вдруг появляется Джаспер, весь покрытый боевыми шрамами, и приводит с собой эту чудачку, – он шутливо пихнул Элис локтем, – которая называет их по имени, знает о них все на свете и с ходу интересуется, в какой комнате будет жить.
Элис и Джаспер рассмеялись в унисон – сопрано и бас.
– Я приезжаю домой, а все мои вещи в гараже! – добавил Эдвард.
Элис пожала плечами.
– Из твоей комнаты открывался самый лучший вид.
Теперь засмеялись все трое.
– Занятная история, – сказала я.
Три пары глаз уставились на меня как на сумасшедшую.
– Я имею в виду последнюю часть, – стала оправдываться я. – Счастливый конец с Элис.
– Да уж, если бы не Элис, все было бы совсем по-другому! – согласился Джаспер. – Рядом с ней я расцветаю.
Однако отвлечься от проблем нам удалось ненадолго.
– Армия, – прошептала Элис. – Почему же ты мне ничего не сказал?
Все остальные снова повернулись к Джасперу.
– Подумал, что неправильно истолковал ситуацию. Потому что не вижу мотива. Зачем бы кому-то создавать армию в Сиэтле? Здесь никогда не было войны и некому мстить. Завоевывать город тоже никакого смысла нет, ведь никто не предъявляет на него прав. Кочевники приходят и уходят, но никто за него не сражается. И защищать город не от кого. Но я видел подобное раньше, и ничем другим происходящее объяснить невозможно. В Сиэтле появилась армия новорожденных вампиров. Думаю, их меньше двух десятков. Хуже всего то, что они совсем ничему не обучены. Кто бы их ни создал, он просто предоставил им полную свободу. Дела будут идти все хуже, пока не вмешаются Вольтури. Честно говоря, я удивлен, что они до сих пор ничего не предприняли.
– Что же нам делать? – спросил Карлайл.
– Если хотим избежать вмешательства Вольтури, то надо уничтожить новорожденных – и лучше поскорее. – Лицо Джаспера окаменело. Теперь, зная его историю, я понимала, как ему трудно в такой ситуации. – Я могу научить, как это сделать. В городе нам придется трудно: молодым начихать на конспирацию, а нам придется вести себя очень осторожно – и мириться с ограничениями, которых не будет у противника. Может, их удастся выманить за город.
– А может, нам не придется этого делать, – удрученно сказал Эдвард. – Никому не приходит в голову, что единственная угроза в округе, ради уничтожения которой нужно создать целую армию вампиров, это мы сами?
Джаспер прищурился. У Карлайла глаза стали круглыми от удивления.
– Семья Тани тоже неподалеку, – напомнила Эсми, не желая соглашаться с предположением Эдварда.
– Эсми, новорожденные устроили бойню не в Анкоридже. По-моему, нам следует рассмотреть возможность того, что удар будет направлен на нас.
– Они не собираются нападать на нас, – убежденно возразила Элис… и задумалась. – По крайней мере, они не знают, что нападут на нас. Пока не знают.
– Что ты имеешь в виду? – с напряженным любопытством спросил Эдвард. – Что тебе вспомнилось?
– Отдельные вспышки, – ответила Элис. – Когда я пытаюсь заглянуть в будущее, то не вижу цельной картины, ничего определенного. Только обрывки, из которых ничего толком не поймешь. Такое впечатление, что кто-то постоянно меняет планы, причем так быстро, что я не успеваю ничего рассмотреть…
