Елена Малиновская - Тридцать три несчастья (СИ)
Криста криво усмехнулась и сделала еще один крошечный глоток вина, не отводя глаз от сына.
— Мои родители погибли во время вспышки серой чумы, — продолжила она после недолгой паузы. — Тогда умерших было так много, что их не успевали хоронить. Трупы лежали неделями в канавах и на обочинах дорог. Именно в одной из сточных канав меня заметил Джейс. Я сидела рядом с мертвой матерью и плакала, умоляя ее встать. Многие бы прошли мимо. Да что там многие — почти все! Ведь я была уже помечена кровавыми язвами чумы и обречена. День, другой — и за мной явился бы вечный странник. Но Джейс по какой-то странной прихоти забрал меня с собой. Мало того, он заплатил немалые деньги целителю, чтобы тот вылечил меня. И я осталась жить.
И еще одна пауза. На сей раз Криста не стала пить. Просто поднесла бокал ко рту и тут же опустила. В ее глазах сейчас стоял туман воспоминаний. В голосе пропали истерические нотки, а на губах заиграло слабое подобие улыбки.
— Джейс заменил мне отца, — глухо сказала она. — Он нанял мне учителей, которые научили меня читать и писать, хотя сам был неграмотным. Иногда я не видела его целыми месяцами — когда он был в морских походах. И тогда я плакала каждую ночь в страхе, что больше не увижу его. Но Джейс каждый раз возвращался. Зачастую с новыми шрамами или с незажившими ранами. Но — возвращался.
Криста опустила голову, о чем-то думая. Ее изящный палец легонько провел по кромке бокала.
Я заметила, что Дариан наконец-то повернул голову и посмотрел на мать. Жесткая складка, залегшая было около его губ, разгладилась, в глазах зажглось сочувствие.
Затем я украдкой покосилась на Норберга. Менталист вернулся к брату, и они оба со снисходительными улыбками взирали на эту картину.
«Ты слишком добр».
О небо, я действительно услышала это? Такое чувство, будто Фелан прошептал мне это на ухо. И я испуганно схватилась за амулет, проверяя, на месте ли он.
Норберг уловил мое движение и с удивлением взглянул на меня. Правда, в этот момент я уже старательно таращилась в противоположную стену, молясь всем богам, чтобы он не почувствовал неладного. Иначе поймет, что я случайно подслушала их мысленный разговор.
Но, вообще, это интересно. Получается, мои амулеты защищают от ментальной магии, которая направлена извне. Более того, у меня такое ощущение, будто талисман усиливает мои способности. Если это так, то…
Я даже зажмурилась от тех блестящих перспектив, что мне открылись в этот момент. О, я тогда стану самым известным артефактником в королевстве! Да что там — в королевстве. В мире!
Правда, открыв глаза, я обнаружила, что на меня все так же смотрит Норберг. И в его взгляде было что-то такое… не совсем хорошее. Вернее сказать — совсем не хорошее. Ох, помнится, мне уже говорили, что моя мимика слишком выразительная. Надо быть осторожнее. Если Норберг поймет, о чем я только что думала, то к моим тридцати трем несчастьям прибавится еще одно и самое главное.
И я усилием воли заставила себя отвлечься от обдумывания создания нового амулета, способного из любого человека создать самого настоящего менталиста. Потом, все потом.
Кстати, говоря откровенно, создается такое чувство, будто Норберг не рассорить Дариана с Кристой хотел, а, напротив, помочь им выслушать друг друга. Как я поняла, особой теплоты в отношениях между матерью и сыном не наблюдалось. И, боюсь, виноват в этом был именно Дариан. Он, безусловно, любит Кристу, но одно то, что он предпочитал держать ее подальше от нашей семьи, говорит о многом. Видимо, опасался, что слишком свободная в нравах свекровь может плохо повлиять на меня. Понятия не имею, что именно навоображал о прошлом своей матери Дариан, но не сомневаюсь, что он представлял все в темных тонах. Гордость не позволяла ему начать первым разговор по душам. Долгие годы непонимание и затаенные обиды копились и копились. Если бы Норберг не вскрыл сейчас этот нарыв — то в конечном итоге Дариан мог бы окончательно порвать с матерью.
Теперь понятно, что Фелан имел в виду, когда сказал о чрезмерной доброте брата. Да, Норберг решил не обременять себя особым тактом, но в итоге все-таки добился своего.
И я с невольным уважением посмотрела на темноволосого менталиста. Признательно улыбнулась ему, мысленно поблагодарив за столь своевременное вмешательство в чужие семейные отношения.
Тонкая вертикальная морщина, разломившая переносицу Норберга, слегка разгладилась, и уголки его губ дрогнули в ответной усмешке.
— Я выросла, — тем временем опять заговорила Криста, и я мгновенно отвлеклась от разглядывания гроштерского ректора Академии колдовских искусств, все внимание обратив на свекровь. — И какой красавицей я выросла! Даже сейчас я еще ого-го! — Криста горделиво подбоченилась, с вызовом ткнув грудью в сторону Фелана и Норберга. Те согласно закивали, явно сочтя аргумент весомым, после чего Криста продолжила: — Мне было, наверное, лет двенадцать, когда Джейс понял, что я стала девушкой. Ты же понимаешь: где пираты — там выпивка. Где выпивка — там компания. Где большая пьяная компания — там жди беды. Джейс иногда просил, чтобы я посидела вместе с ним. Нет, естественно, он никогда не наливал мне спиртного. Это было мне строжайше запрещено! Однажды я без спроса выпила рома, когда его не было дома. Просто стало любопытно — каков он на вкус. Но заесть чем-нибудь запах не догадалась, поэтому о моем проступке Джейс угадал сразу, как вернулся домой. Ох, как же он тогда отхлестал меня ремнем! Неделю сидеть не могла.
— Если он запрещал тебе пить, то что ты делала на этих посиделках? — не выдержав, подала я голос.
— Полагаю, Джейс таким образом хвастался мною, — ответила Криста. — Он считал меня дочерью и старался дать мне все, что только было в его силах. Ему было приятно, когда я читала в присутствии его друзей стихи или играла на пианино.
— Ты умеешь играть на пианино? — искренне изумился Дариан.
— Всегда ненавидела это дело, — смущенно призналась Криста. — Но Джейсу я отказать не могла. Он так радовался, когда я демонстрировала свои достижения. И с нескрываемым бахвальством оглядывал друзей — мол, видите, я воспитал из нее настоящую даму света! — На этом месте ее голос дрогнул, едва не сорвавшись на стон. Криста прикусила губу и опустила глаза, нервно скрестив на груди руки.
Повисла пауза. Она все тянулась и тянулась, пока стала совершенно невыносимой. Я уже догадывалась, о чем хочет рассказать Криста и почему она так тянет с моментом признания. И, если честно, я не хотела этого слышать. Некоторые тайны должны оставаться тайнами.
— Матушка, хватит, — неожиданно попросил Дариан, видимо, подумав о том же. — Прости меня, я был неправ. Я не должен был…
