Сказка рядом - Рокова Яна
Эту ненужную реаниматору информацию донес до всех присутствующих молоденький практикант, не знающий чем себя занять, потому как толком еще ничего не умел, и боялся просто помешать, и бегал туда-сюда с мелкими поручениями. Мальчишка выглядел таким сочувствующим, что Андрей Иванович вообще сомневался, что из парня, выйдет толк - нельзя так близко к сердцу принимать проблемы пациентов, и так умиляться заботе родственников. Большинство нормальных людей, даже не слишком хорошо уживающихся между собой, в такой вот тяжелый момент, когда смерть подошла слишком близко, становятся любящими родственниками, это вполне в духе человеческих отношений.
Впрочем, раз у ничего изменить нельзя, стоит утешиться хотя бы тем, что это все-таки легче, чем сообщать о смерти молодых...
Он снял маску:
- Время смерти... - врач взглянул на электронное табло часов...
Медсестра, собравшаяся отключать датчики, ощутила внезапный холод, словно в закрытое стерильное помещение ворвался ледяной ветер. Недоуменно скосив глаза, она ахнула - у изголовья реанимационного стола явственно проступала темная тень какого-то длинноволосого существа с огромными темно-синими крыльями за спиной.
Ноги сделались ватными. Вот как выглядит Ангел смерти! Говорила же ей недавно умершая бабушка, что в родне были ведуньи, умевшие видеть потусторонние миры. Некстати вспомнилось, что колдуньи не умирают, не передав свой Дар. А бабушка у нее недаром что жила в самом центре Москвы, пользовалась спросом у верящих в то, что что-то можно решить при помощи наговоров... Вот зря она все-таки в ее сказки не верила, правда и виделись-то редко - отец не позволял, за что-то сильно недолюбливая тещу, а мать не смела спорить, но став самостоятельной, Эля так и не прониклась к бабуле любовью - только пару раз в год навестить и приезжала, уступив просьбе матери, что бабушка совсем плоха и желает ее видеть перед смертью.
Эльвира поняла, что или у нее разыгралось воображение, или остальные ничего не видят, потому что у них нет таких способностей, и продолжают отключать аппаратуру и убирать инструменты... Но эта мистика все-таки была за гранью понимания молоденькой медсестры, и едва черты темного Ангела стали проступать яснее, реанимационная поплыла у девушки перед глазами...
***
Александр боролся с диким желанием оставить все, как есть. Он устал ждать, когда Аня закончит свой земной путь и сможет навсегда остаться с ним. Дни, месяцы, годы ожидания... короткие встречи и расставания, боль и радость, печаль, отчаяние и надежда, разочарование и снова вера в то, что все будет хорошо. Но слова предупреждения буквально горели в его мозгу. Оставалось одно - ждать... Сейчас же он мог только исправить нелепую случайность, которая, наверняка, помешала бы им быть вместе.
- Еще не пришло твое время, родная моя... я подожду....
Он наклонился к виску женщины, отчаянно жалея, что не может прикоснуться к губам, так как на ее лице все еще была кислородная маска, надетая на время безуспешной попытки запустить остановившееся сердце, не выдержавшее нагрузки смены атмосферного давления и недавних переживаний из-за смерти старшей сестры. Хорошо, что связь была настолько сильна, что поделиться Силой можно было, как с близким родственником.
Алекс вливал, вдыхал в свою Аню жажду жизни, заставляя подкравшуюся болезнь исчезнуть, раствориться, не сметь причинять вред бренному человеческому телу с начавшими изнашиваться органами. Сердце Ани вновь сократилось, раз... другой, не смея ослушаться воли асура. По телу женщины пробежала легкая судорога.
Александр дрожащей рукой погладил волосы любимой, тронутые серебристыми нитями, закусив до крови губу - так будет правильно. Не стоит испытывать терпение Демиургов - раз установили ее срок около восьмидесяти шести лет - пусть так и будет... только ждать еще полтора десятилетия...
***
- Андрей Иванович! - закричала вслед вышедшему врачу вторая медсестра.
Реаниматор обернулся и замер в дверях. Эльвира мягко оседала на пол. А на столе ожил теплый еще труп, время смерти которого он только что занес в учетный журнал. Было от чего сойти с ума, но чего только не бывает в практике отечественной медицины.
Врач кинулся к столу. Вторя медсестра - к Эльвире. Хорошо, что дежурство заканчивалось, а в заветном шкафчике оставалось достаточно чистейшего медицинского спирта...
***
Впереди замаячил прямоугольник нестерпимо яркого света.
Она уже устала блуждать по каким-то бесконечным коридорам, видеть за дверями незнакомых и знакомых людей, удивляясь небольшой странности - ведь эти друзья, знакомые и родственники уже покинули этот мир... родители!!!
Что-то знакомое шевельнулось в груди - раскаяние, что что-то не досказала, не уделяла достаточно внимания, отмахивалась от их назойливых поучений жизни. Но хорошо, что встретились - теперь можно восполнить упущение, перестать упрекать себя за черствость и раздражение, исправить, попросить прощение...
Анна обрадовано потянулась к ним, но мама лишь грустно покачала головой, словно чужая, а отец почему-то захлопнул дверь перед ее носом, словно на нее сердились за что-то и не желали посвящать во взрослые проблемы, оставив ее неуместное любопытство и желание покаяться за дверями. Стало, как в детстве, обидно до слез...
Аня недоуменно подергала дверь, но та не поддавалась, зато через несколько шагов коридор, по которому она блуждала, совершенно немыслимым способом поменял свое отношение к линии горизонта. А потом она почувствовала острую боль, и тут же - холод, вымораживающий внутренности. Удивительно, но зато сразу ушла нестерпимая боль слева, хотя выбирать - согреться или вновь подвергнуть себя адской муке, словно между ребрами с левой стороны груди загнали кол, и периодически садистским способом прокручивают его, Аня выбрала бы холод, да и зачем стучаться в запертые двери?
А затем пол вдруг резко ушел из-под ног, и она, не в силах удержаться или хотя бы попробовать схватиться руками за гладкие стены, вдруг стремительно понеслась по каким-то тоннелям, резко меняющих свое направление - вправо, вниз, вверх, влево, совершенно потеряв ориентиры относительно того, где теперь верх и низ.
Сначала было неожиданно и захватывало дух, а потом начала развиваться паника, что-то вроде клаустрофобии, и, поэтому, увидев свет, словно долгожданный
