Сокровище Хранителя Запада - Ольга Дмитриева
Бланко процедил:
– Хорошо. Пусть останется. Но только на одну ночь. И брысь с моей постели!
Льепхен нехотя сполз с кровати. Я погладила своего питомца. Но декан тут же позвал меня:
– Марта, тебе нужно вернуться в комнату. Иди сюда.
– Веди себя хорошо, – попросила я Лютика на прощание.
А в следующий миг магия учителя закружила нас и отправила прямиком в мою комнату. Как только потоки силы утихли, раздался стук в дверь.
– Проверка, – шепнул Бланко. – Открывай.
Магия кольца унесла его прочь, а я пошла к двери. Но декан ошибся. Прочесывать мою комнату пока не собирались. На пороге стояла Паола.
Я отступила в сторону, позволяя Паоле войти, и заперла за ней дверь. Девушка с интересом оглядела мое жилище. Вид у него был не самый презентабельный: на полу свалена грязная и влажная форма, рядом с ней благоухал пакет от колбасы. Но Паолу это совершенно не смутило. Впрочем, этот бардак не мог переплюнуть сожженный стул и постель, которые я увидела в ее комнате.
Третьекурсница порывисто обняла меня и шепнула:
– Спасибо. Все получилось.
У меня отлегло от сердца. Ну хоть что-то в этот день прошло так, как надо. Паола торжественно извлекла из-за пазухи мешочек с чешуйкой. А затем перевесила амулет мне на шею и серьезно произнесла:
– Я твоя должница. Если тебе когда-нибудь будет нужна помощь… Сделаю, что смогу.
Не успела я кивнуть, как наш разговор был прерван очередным стуком в дверь. Я поспешно затолкала мокрую форму в шкаф и пошла открывать. На этот раз и правда подошло время проверки. Паола ушла, а пара незнакомых преподавателей быстро прочесали мою комнату. Судя по тому, с какими мрачными лицами они уходили, Лютик не оставил магических следов своего пребывания. Правда, частичка льепхена теперь навсегда со мной.
Я с нежностью погладила пальцами мешочек на шее. Чешуйка откликнулась теплом. Снова накатило лёгкое головокружение, уже без тошноты. Я поняла, что льепхен мирно спит под кроватью Бланко. А потом смутно уловила, что декан не один и с кем-то разговаривает. Правда, я не могла распознать, с кем. Феликс?
Наша связь с Лютиком крепнет. Интересно, как скоро я смогу понимать его? А может быть, получится и поговорить?
Странные чувства почти сразу исчезли. Я ощутила сожаление. И вдруг спохватилась, что в этот раз ничего не почувствовала рядом с Паолой. Ни жара, ни треска огня. Что-то случилось с ее магией… или с моей?
Я додумывала эту мысль, попутно сдирая рубашку. Татуировка не давала о себе знать с того момента, как Бланко меня поцеловал.
Неужели… она вернулась к своему хозяину? Может быть, именно на это рассчитывал декан, когда коснулся моих губ? Ну в самом деле, ему не может нравиться адептка, которая приносит столько неприятностей.
И, если кусочек татуировки к нему вернулся, это же правильно. Я избавлена от проблем с Тулуном. Бланко избавлен от проблем с Тулуном. Все вернется на круги своя. Только почему от этого так горько?
Я перекинула волосы на грудь и повернулась спиной к зеркалу, отчаянно вытягивая шею. К счастью, роза и молния угнездились между лопаток. Я не смогла сдержать вздох облегчения и начала крутиться перед зеркалом, стараясь рассмотреть татуировку. Рисунок не двигался и не становился холодным. Не откликался на мысли о нем, и это немного пугало. Словно мирно спал на моей спине, где ему быть совсем не положено…
Впрочем, мне ничего не оставалось, кроме как примириться с этим. И надеяться, что странная штука, которую отчего-то не любит Бланко, снова оживет. Я хотела натянуть рубашку, но тут вспомнила про бал. Красное платье отправилось домой, в шкафу висели еще четыре подходящих для торжества. Оставалось выбрать цвет…
Не знаю, что сказал Бланко герцогу Скау, но льепхена искать перестали. На следующий день Лютик вернулся в мою комнату. Проверочные работы по другим предметам не вызвали у меня затруднений. И здесь меня уже никто не пытался завалить, даже Джоберти. Адриан и Грасси притихли после провала. Но я понимала, что это временно.
А еще меня беспокоила татуировка. Рисунок больше не подавал признаков жизни. Но я не решилась сказать об этом декану. Мои мысли занимал грядущий бал. Первый раз в жизни хотелось сиять на празднике. Сиять для мужчины. И я старательно давила в себе и эти мысли, и воспоминания о поцелуях с деканом. Никто из нас так и не завел разговор о том, что произошло в пещере.
Бал в честь начала учебы назначили на вечер субботы. Мне прислали горничную, чтобы помочь собраться. Но от прически я отказалась. Оставила волосы распущенными, как полагалось на Севере.
Когда горничная ушла, я долго вертелась перед зеркалом, разглядывая себя и новое платье. Изумрудно-зеленое, немного открывающее плечи – новая мода этого сезона. Я скользила взглядом по золотой окантовке лифа, расшитого такими же золотистыми листьями, по узору на подоле и чувствовала себя непривычно красивой. Сердце щемило от благодарности к Анне. Она как будто знала, что мне здесь понадобится. А ведь другие платья, которые она прислала сюда, не хуже.
В назначенный час за мной зашла Эолалия, и мы спустились вниз. Тито восхищенно присвистнул, когда увидел меня, и заработал тычок в бок от сестры. Симон скользнул по моей фигуре оценивающим взглядом и бросил:
– Отлично выглядишь.
Это придало мне уверенности, и я пошла вслед за остальными.
В бальном зале я еще не была. Первокурсники считались виновниками торжества, и нам предстояло появиться на балу чуть позже остальных. Лысый помощник ректора выстраивал нас у высоких дверей с позолоченными ручками, пока основная часть адептов уходила в соседний коридор. Сегодня этот тип еще больше напоминал мышь, оттенок его камзола усиливал это сходство.
– Стройтесь, стройтесь, – прикрикнул он.
Из зала доносились тихая музыка и гул голосов. Я встала рядом с Эолалией, а Тито пристроился за нами. Впереди вышагивал Симон Гольдберг и одна из девушек, которые увивались вокруг него. Спиной я чувствовала злобный взгляд Адриана. Его сопровождала неизменная Ливиана в алом платье.
Наконец из зала донеслись фанфары, и двери распахнулись. Вслед за однокурсниками я чинно ступила в зал, стараясь держать осанку и украдкой разглядывая богатое убранство. Здесь царили зеленоватый мрамор и позолота. Стены украшали фрески с батальными сценами, канделябры для магических ламп повторяли изгибы луков, а орнамент на потолке изображал стрелы, обращенные остриями в центр, к солнцу.
На севере предпочитали украшать залы попроще, и я едва удерживалась от того, чтобы не начать оглядываться. Адепты пересекли зал и выстроились перед
