Плутовка против некроманта. (Не)желанная для ректора (СИ) - ЮЭл

— Вот так, — некромант развернул меня к себе спиной и обхватил за руки. Таким образом, и я и Даниил оказались в мужских объятиях. Затем ректор просто начал раскачивать мои руки. — Вот так.

Ребенок начал успокаиваться. Теперь дом оглашали лишь редкие всхлипы.

— Умничка!

Кому адресовалась фраза, мне или ребенку, не знала, но благодарно улыбнулась. Вот только ректорские руки неожиданно исчезли, лишь легонько коснувшись талии.

— Нет!

Громче, чем следовало. Дитя, что почти успокоилось, подало голос.

— Эль, все хорошо, ты справляешься.

— Это потому что ты рядом, — истерично ответила я.

Ректор подошел, благоразумно опустив то, что я обратилась к нему неформально. Думаю, страх на моем лице не оставлял место для нравоучений.

— Виктория не спит. Я обещал ей рассказать сказку. — Мужская ладонь убрала за ухо выбившуюся прядь. — Давай ты попробуешь, а если не получится, то третья дверь слева — покои маленькой леди.

Отрицательно мотала головой, до фразы: «Давай ты попробуешь». Алексан всегда говорил: «Жалкий трус и глупец тот, кто сдаётся, даже не попытавшись». Трус и глупцом быть не хотелось, поэтому утвердительно кивнула.

— Вот и умничка.

Поцелуй в лоб и широкая удаляющаяся спина. Казалось, вместе с ним уходит уверенность в себе. А говорил, что любит. Разве любимые бросают друг друга при подобных обстоятельствах.

Я вскрикнула от неожиданности и посмотрела на ребенка, который вцепился в волосы и начал их дергать со всей силы. Неожиданно захотелось бросить его. Вовремя вспомнила, что его родителям я подпалила дом. Аккуратно распутав намотанные на маленькую ручку волосы, высвободила их из захвата. Рано обрадовалась, так как мелкий хулиган схватил указательный палец и потянул в рот. Попыталась вырваться, но он так крепко держал, что я сдалась. Тем более малыш так мило начал агукать…

Уверена, что прошло не меньше трех часов с момента ухода ректора. Когда мужчина оказался на пороге комнаты, моя спина готова была переломиться.

— Где Вас носит? — Мой голос мало походил на крик, так как я шептала.

— Виктория…

— Ш-ш-ш!

На некроманта я посмотрела со взглядом, полным презрения. Не хватало, чтобы он разбудил ребенка. Ректор внял моей угрозе и прошептал.

— Ты чего сидишь, как натянутая струна?

— Стоит мне облокотиться о кровать, как он просыпается.

За те, по моим ощущениям три часа, я попыталась четыре раза сесть на софу, два раза в кресло и один раз на кровать. В итоге малыш не ворочался только тогда, когда я медленно скатилась на пол.

Ректор понимающе кивнул. А затем прошел в комнату, опустился за моей спиной и прижал к себе. Тело, почувствовав опору, расслабилось. К удивлению, ребенок даже не шелохнулся. Ни когда мужчина позволил облокотиться на могучую грудь, ни, когда его руки обхватили нас обоих, позволяя ослабить хватку.

— Ты прекрасно справилась, — прошептал ректор на ухо.

— Почему Вас так долго не было?

Я так перепугалась, что просто пыталась снять стресс.

— Меня не было минут пятнадцать.

— Вас не было около трех часов.

— Нет, малышка, меня не было пятнадцать, может, шестнадцать минут. — Руки дрогнули, но ректор был готов к подобному. — Мне нравится, когда ты обращаешься ко мне на «ты». — Теплое дыхание коснулось шеи. — И я хочу, чтобы ты звала меня по имени.

Звать по имени.

Гекат.

В мыслях я уже делала это два, или, может, три раза.

По телу побежали мурашки. Идеальный план обвести ректора вокруг пальцев мог бы сработать, если б я прямо сейчас сыграла влюбленную дурочку. Я десятки раз делала это. Лгала без зазрения совести обо всем на свете, кому угодно. И ректор не был исключением, но…

Не хочу играть чувствами этого мужчины. Не этими чувствами и не с этим мужчиной. Слишком опасный, слишком сильный, слишком… Слишком.

Найду другой способ. Тем более у нас есть план.

Мысли, мысли, мысли. Столько мыслей, а думать не хочется. Хочется утонуть в этом теплом чувстве безопасности. Безопасности, которую я никогда не ощущала.

Не знаю, сколько прошло времени. Минут пять, семь, десять. Разрушать тишину, которая пугала тем, что дарила спокойствие, не хотелось. Но именно страх перед чувством защищенности, который ранее был недоступен, заставил произнести.

— Вы рассказали девочке сказку?

В горле пересохло. Сейчас даже пиратский ром пришелся бы, кстати.

— М-м-м?

Он прижал меня к себе еще крепче.

— Сказка? — Так, тепло и уютно, что мысли путаются. — Вы рассказали сказку?

— Сказка. — Видимо, мысли путаются не только у меня. — Одну закончил. На середине второй она уснула.

— И много сказок Вы знаете?

— Ты. Много сказок ты знаешь? — Теплое дыхание ректора обжигало шею. Я была уверена, что обратись я к нему на «ты", и защелкнется замок на невидимой клетке. Не дождется. — Сам я знаю мало, но Уолт так часто рассказывал детям истории, что они отпечатались в памяти. — Король? — громче, чем следовала, спросила я и зажала рот рукой. Ребенок не ворочался. Пронесло.

— Угу. — Ректор перекинул волосы на одно плечо и снова склонился к шее. Если до этого дыхание мужчины согревало, то теперь оно сжигало. — Знаешь, почему Уолтер — хороший король? — Я отрицательно покачала головой. — Во-первых, для него править — это не награда, а наказание. Во-вторых, он никогда не стремился к трону. Его вынудили принять это как единственный из возможных вариантов. Он просто подчинился. В-третьих, ему не безразлична судьба народа.

— Он не маг. — Пожалуй, другого аргумента у меня не было.

— Воут — маг. Колдун, который шел по трупам и людей и магов. А Уолт мог голодать по два-три дня, когда в убежище был недостаток еды. Мог не спать сутками, когда не хватало дозорных на стене. Мог сидеть каждую ночь с детьми, рассказывая им истории, сказания, и выдуманные истории, лишь бы дать матерям отдохнуть. Он сидел с больными и часами беседовал со стариками. Но главное, Уолтер прошел через предательство, лишения, голод и страх, но умудрился остаться тем, кто улыбался людям и продолжал им доверять.

Так вот почему Гекат (буду мысленно обращаться к нему без соблюдения условностей) так предан королю?! Он восхищается Уолтером, который умудрился не ожесточиться. Если задуматься, то эту способность правителя можно приравнять к магии. Ректор из-за прошлого ожесточился. Эва, как мне известно, долгое время была сломлена. Я, так вообще, решила забыть обо всем, потому что не справилась с болью. Среди толпы