Истинное наказание - Ольга Вадимовна Гусейнова
Самостоятельно назначивший себя в возницы Белый все чаще оглядывался назад, бросая на понравившуюся беглянку тревожные взгляды. Наконец не выдержал и рявкнул:
– Меллик! Дай сюда две шкуры, а то еще чуть-чуть – и девочки околеют совсем!
Бежавший в паре метров от нас рядом с лошадьми волк Лаури, обернувшись, успел поймать мой взгляд. «Лампочки» обеспокоенно вспыхнули, белоснежная морда в нетерпении обернулась к пологу, словно мысленно подгоняя Меллика поторопиться с утеплением. Но брата подгонять не требовалось, в лучших традициях оборотней он уже вытащил для нас с Вирсаликой две меховые полости, накрыл едва не с головой, еще и снизу подоткнул, чтобы ноги не отморозили.
– Благодарю вас, господа, – чинно, но крайне смущенно шепнула Вирсалика и тут же была обласкана довольным взглядом Кейгера.
А сверху понеслись шуточки пернатых стражей клана Вальжан. Правда, завистливо поехидничать им не удалось, стремительный рывок волка Лаури – и в последний момент один из «остроумных» успел метнуться в сторону, лишившись хвостового пера. Заодно и вдогонку от волка получил:
– Слишком много болтаете и мало делаете. А народа сколько погибло?!
– Вот отличное место, Белый, здесь обычно стоянки устраивают. Лес рядом, тут тебе и дрова, и дичь на ужин, – объявил другой страж, махнув крылом на словно специально вырубленную у края леса площадку. – А нам пора обратно.
Заложив вираж, пограничники прощально махнули нам крыльями и поспешили прочь от сердитого жреца. Граш понимающе посмеивался, наблюдая за происходящим с интересом и без подобострастия.
Четыре фургона на полозьях мягко перевалились за наметенный валик обочины и через несколько метров остановились. Ребята высыпались из повозок, чтобы заняться обычными делами на привале, но Лаури приказал:
– Прежде чем займетесь лагерем и лошадьми, все раненые – к первому фургону. Даже если просто царапина.
По-моему, ни у кого даже мысли не возникло ослушаться. Серьезно пострадавшим, как Демирьян, оказали помощь сразу после боя. Но все равно Лаури с Кейгером, заодно и Граш, который, конечно же, учился у них, проверили каждого парня, еще и под моим ошеломленным взглядом поделились силами, помогая лечить глубокие раны.
– Прямо как светлые маги-целители! – восхищенно выдохнула Рами.
– Силой самой Сияющей! – вторила ей подружка.
У Лаури светились не только глаза, как всегда, от моего близкого присутствия, но и крупные, очень мужские руки с длинными пальцами, которыми он сноровисто проверял и лечил пострадавших от темных магов парней. Ни разу за все наши нечастые встречи я не замечала за ним суетливости или поспешности. Всегда спокойный, выдержанный, при этом не скуп на эмоции, и я не раз видела, как он дарил окружающим улыбки. Пусть едва заметные, зато мягкие и искренние. Если бы не неприятие моей совушки, я бы наверняка с первой встречи влюбилась в него. Ведь, по сути, это и так произошло, только потом в нем взбрыкнул снобизм – этакие толстые ботинки, которыми он качественно потоптался по моим чувствам и душе. Не позволил влюбленности перерасти в любовь.
Однако оставить в покое мою душу, покинуть сердце и разум тоже не захотел. Иначе почему я невольно следила за Лаури? Мой взгляд сам по себе, как воришка, шарил по его большой мощной фигуре, скользил по обнаженным рукам с сильными ловкими пальцами и широкими ладонями, постыдно замирал на мускулистых бедрах, которые темная шерстяная ткань только подчеркивала. Или почему я, пусть недолгий, но весь путь сюда от места боя, не могла оторваться от огромного мохнатого белого волка, бежавшего рядом, постоянно оглядываясь на меня.
Я буквально силой воли отвела взгляд и почти тут же ощутила рядом Лаури, который приглушенным басом спросил:
– Ты не пострадала?
Он осторожно приподнял мое лицо за подбородок и заглянул мне в глаза, ожидая ответа. Я хмуро призналась, подсознательно ожидая очередной колкости:
– Только крылья у моей совы немного, когда нас с Мелликом темной сетью накрыло.
– Я могу…
– Не нужно, у меня сильный зверь и регенерация, – перебила я. – Уже все прошло.
Лаури смотрел на меня сверху вниз, его глаза светились, но я опять отметила про себя, что уже не так ярко, приглушенно, словно зарядка у фонариков садится. И это вновь неосознанно встревожило.
– Ты права, у тебя сильный и очень красивый зверь. Мой волк от твоей совы в диком восторге. Как я от тебя… – От неожиданного признания Лаури я чуть в сугроб не села. – Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня.
– Прощу! – буквально вырвалось у меня под его завораживающим взглядом из-под виноватых, сведенных к переносице светлых бровей.
После моего признания мы замерли: только я – мечтая затолкать нечаянное слово обратно, а вот у Лаури глазюки вспыхнули ярче. Будто им заряда добавили.
Вокруг нас деловито сновал народ, темнело, а мы стояли, глядя друг на друга. Наконец Лаури вновь поднял руку и пальцем обвел мое лицо, медленно, нежно, очень осторожно, словно я могла откусить. Я бы даже сказала, неуверенно, зато откровенно любовался. Наверное, моими красными щеками и носом, прядями медных волос, выбившимися из-под надвинутой по самые глаза зеленой вязанной шапки. Красотка, слов нет, красноносая и лохматая. Но этому мужчине я нравилась, раз нашел чем полюбоваться, чем неожиданно согрел до самой печенки. Приятно, оказывается, нравиться в любом виде.
В этот прямо-таки эпический момент у меня предательски заурчало в животе. Серые брови Лаури напряженно сошлись к переносице, затем, блеснув жемчужными клыками в лихой улыбке, он весело сказал:
– Я на охоту. Самец обязан кормить свою самку.
Уже хотела проворчать, что самки – это про животных, но, вспомнив, что теперь сама оборотень, промолчала. Самец тем временем, свистнув Мишке и махнув хвостом, скрылся в ближайших кустах. В такой мороз шкворчащее на огне свежее мясо – отличная идея! И самой тоже пора заняться делом – помочь собрать дров и сходить по нужде.
Вскоре мы совместными стараниями утрамбовали на поляне площадку, над которой поднимался пар от большого количества горячих оборотней и коней, дымили дрова в разгорающемся костре. Четыре девушки, Вирсалику я тоже причислила к нам, несмотря на вдовство и возраст, возились возле огня, нарезая хлеб, сыр и другую готовую еду. Над кострами повесили котлы, в которых таял снег. Парни таскали дрова, чтобы хватило на всю ночь. Заодно делились впечатлениями
