Маленькая хозяйка большой кухни - Ната Лакомка
Улыбка ему, кстати, очень шла. Только почему-то он очень редко улыбается. Возможно, в этом виновата болезнь. Не слишком-то развеселишься, когда весь покрыт струпьями. Особенно если ты – молодой и привлекательный мужчина.
- Постараюсь оправдать ваше доверие, - сказала я, опускаясь перед ванной на колени. – Но это не мои медицинские знания. Я всего лишь слышала, что советует умный человек. И не бойтесь люффы, я буду действовать очень осторожно. Если станет больно или даже неприятно – сразу говорите. Мы ещё не знаем, что пойдёт вам на пользу, поэтому всё пробуем и ни от чего не отказываемся.
- Хорошо, - просто согласился он, и я окунула мочалку в воду и намылила мягким мылом, сваренным без ароматических примесей.
- Как прошла охота? - спросила я, взяв герцога за руку и начиная мягко намыливать кожу по направлению от пальцев к локтю.
- Не повезло, - ответил де Морвиль, закрыл глаза и прислонился затылком к краю ванны, запрокинув голову.
- То есть повезло зайчикам и куропаткам? – подсказала я, продвигаясь люффой к плечу.
Кожа здесь шелушилась меньше, и я начала действовать смелее, чуть сильней нажимая мочалкой.
- Не любите охоту? – поинтересовался герцог, не открывая глаза.
- Предпочитаю не задумываться, откуда берутся куры и утки на обеденном столе, - призналась я. – Но я не настолько добра, чтобы перейти исключительно на растительное питание.
- Кстати, о питании, - герцог открыл глаза и посмотрел на меня. – Ужин был прекрасным. Тёте очень понравилось.
- А вам? – не удержалась я от вопроса, знаком показывая ему, чтобы ополоснул руку.
- И мне понравилось, - он окунулся в воду по плечи, а я перешла к противоположному краю ванны. – Было вкусно, питательно, но совсем не тяжело… Откуда у вас такие познания? И почему вы делаете это, мисс Браунс?
- Делаю – что? – я принялась намыливать герцогу другую руку, работая с преувеличенным усердием, потому что такая вот близость всё же вызывала определённую неловкость.
Особенно когда на тебя смотрят в упор, не отводя взгляда.
- Готовите, лечите… - произнёс герцог, но я не дала ему договорить.
- Я не готовлю, милорд. Если помните, вы запретили подпускать меня к готовке.
- Не так выразился, - тут же исправился он. – Но вы же не будете отрицать, что кухня теперь работает по новым законам? По вашим.
- Всего лишь по законам разумного и правильного питания, - возразила я, показывая, чтобы он ополоснул и другую руку. – Теперь привстаньте, пожалуйста. Потру вам спину.
Де Морвиль поставил локти на колени, и я от души потёрла ему спину, тем более что струпьев на спине не было.
- Теперь ноги, - скомандовала я, но герцог отобрал у меня мочалку.
- С ногами справлюсь сам, - сказал он. – А вы не ответили.
- На самом деле, не знаю, что отвечать, - призналась я, глядя, как он трёт икры, щиколотки и ступни. – Мне кажется, это так естественно – помочь тому, кто нуждается в помощи. И так интересно…
- Помогать нуждающимся? – быстро и резко спросил он. – Вы так добры, что жалеете каждого?
Ну вот, опять он о жалости. Хотя, человеку с проблемами давно пора было научиться с благодарностью принимать помощь и не вставать в штыки всякий раз, когда появится намёк на жалость. Как будто в жалости есть что-то позорное.
- Нет, вы неправильно поняли, - покачала я головой. – Это всё так интересно – изучать законы жизни, менять жизнь других к лучшему… Да и свою собственную жизнь, милорд, тоже неплохо изменить в лучшую сторону. Неужели, вы думаете, что я стала бы проводить на вас опыты, не испробовав сначала средства на себе?
- Мылись тыквой? – в голосе его я уловила весёлые нотки и обрадовалась этому, как девчонка.
- И это тоже, - подтвердила я с воодушевлением. – Самый главный принцип врача – прежде чем лечить, испробуй на себе. И масло карите я тоже пробовала. Оно очень вкусное, похоже на сливочное масло с перетёртыми орехами, и очень долго хранится даже несолёным. Его можно добавлять в пищу, а если пользоваться вместо крема, то кожа становится нежной-нежной.
Герцог обернулся через плечо и скользнул по моему лицу взглядом. Это было приятно. Наверняка, он оценивал результат действия масла ши и нашёл его приемлемым, потому что еле заметно улыбнулся, отворачиваясь.
- Но ещё интереснее, - продолжала я, - искать новые методы лечения. Например, при помощи питания.
- Питания? – недоверчиво спросил герцог. – Разве это возможно?
- Разве лекарства – не та же самая еда? – ответила я вопросом на вопрос.
- Согласен, - признал он после недолгих размышлений, пока орудовал люффой, намыливая другую ногу. – Но всё же… - и он замолчал.
- Всё же?.. – подсказала я.
- Разве это – занятие для такой девушки как вы? – он ополоснул мочалку, отжал её и повесил на край ванны, а сам вытянулся в полный рост, опустившись в воду до подбородка. – Ладно – лечение. Это благородное занятие, даже наша королева посещает лечебницы по пятницам, чтобы ухаживать за больными. Но кухня? Это совсем не подходит для красивой и изящной девушки. Вы должны любить поэзию, вышивание, рисовать акварельные миниатюры в альбомах.
- Да-да-да, - подхватила я. – Танцевать, щебетать, флиртовать и так далее. Я это всё люблю, милорд…
- Флиртовать? – он посмотрел на меня из-под ресниц.
- И в этом нет ничего плохого, - строго сказала я. – В разумных переделах, конечно. Я люблю рисовать миниатюрки, люблю почитать стихи при полной луне… Но почему вы считаете кулинарию чем-то низким и неблагородным? Человек отличается от животного лишь тремя вещами. Разумной речью, - я оттопырила большой палец, - одеждой, - выставила указательный, - и умением готовить свою пищу, а не поедать в первозданном виде, - тут я выставила средний палец и потрясла ими перед лицом де Морвиля. – Так что оставьте свою спесь, ваша светлость, и признайте, что кухня – это благородно, возвышенно и занимает в вашей жизни роль гораздо более важную, чем стихи.
- Признаю, - повторил он и опять улыбнулся. – Вы ещё и красноречивы, как учитель риторики. Сколько у
