Неистовые сердца (СИ) - Вильденштейн Оливия
Каджика сидел на скамье лицом к противоположной стене, повернувшись ко мне широкой спиной. Ни один мускул не дрогнул под его тёмной кожей. Только пыль, украшавшая верхнюю часть его позвоночника и одно из его объемных плеч, пульсировала.
Я закрыла дверь.
— Посмотрите, кто вернулся.
Его голос был таким низким и хриплым, что у меня по спине пробежал холодок. Его бицепсы задвигались, он принялся разматывать ленту с пальцев.
«Ты злишься на меня».
Он фыркнул, и звук эхом разнёсся по маленькой раздевалке.
— Я не сумасшедший.
«Тогда почему ты не смотришь на меня?»
— Потому что не хочу.
Он свернул ленту и положил её рядом с собой на скамейку.
Моё сердце заколотилось, как гром, который эхом прокатился по бараку Дэниели. «Тебе противен мой внешний вид? В этом дело?»
Он покачал головой.
«Что тогда?!»
Он медленно повернулся. Сначала это были только его шея и лицо, но затем его плечи развернулись, и он поднял одну ногу, затем другую. Выражение его лица было внимательным, настороженным, почти отстранённым. В его взгляде не было холода, но и теплоты тоже не было.
Я судорожно вздохнула. «Ты нашёл кого-то другого, не так ли?»
Его брови поползли вверх.
«Ты заменил меня».
— Думаю, ты нас перепутала, Лили.
Я скрестила руки на груди и крепко прижала их к своему торсу. «Что это должно означать?»
— Неужели ты думала, что я не узнаю о твоей новой помолвке?
«Моя новая помолвка? С кем же я помолвлена?»
Его зрачки запульсировали.
— Это ты мне скажи.
«Я пробыла без сознания три дня и работала над починкой замка в течение ещё одного, так что я не уверена, когда у меня было бы время наколдовать Котёл и связать свою сущность с чьей-то ещё».
Настороженный взгляд Каджики превратился в пристальный. Настороженный взгляд мне понравился больше, чем пристальный. По крайней мере, он проявлял эмоции.
— Чем ты занималась на протяжении последних семнадцати дней?
«Какие ещё семнадцать дней?»
— Тебя не было три недели!
От него исходило напряжение, которое я привыкла ассоциировать с охотником.
«Три человеческие недели! Это соответствует четырём дням в Неверре!»
Охотник сел прямее.
«Кто тебе сказал, что я помолвлена?» Я всё ещё кипела, всё ещё кричала в его разум, злясь, что он придал значение таким слухам. Разве он не знал меня? Неужели он действительно верил, что я найду себе нового жениха?
Его кадык дернулся.
— Твой брат, — наконец, ответил он. — Твой брат сказал мне, что ты решила выйти замуж за Сайласа. Он сказал мне, что я должен жить дальше.
Тишина была сокрушительной.
Мой брат… Он придумал ложь, чтобы прогнать охотника?
Внезапно я так разозлилась на Эйса, что мне захотелось придушить его. «Как ты мог поверить, что я пойду на это?»
— Я не хотел в это верить, Лили, но он попросил Сайласа подтвердить это, и фейри сказал, что вы встречаетесь уже некоторое время, — охотник опустил лицо. — Я вспомнил, как ты смотрела на него в ту ночь, когда на меня напали, поэтому я не стал подвергать сомнению его слова.
Я издала грубое ворчание. «Сайлас — мой друг. Ну, до сих пор был. Я поддерживала его как друга, пока не докопалась до сути этого. Меня не привлекает драка. Никогда не привлекал и никогда не будет».
Я дрожала так сильно, что у меня застучали зубы. «Единственным мужчиной, которого я когда-либо любила, кроме тебя, был Круз, и что ж, его здесь больше нет».
Мой огонь прокатился по мне огромными, багровыми волнами… нет, не волнами. Взрывами. Взрывы, которые вспыхивали во мне… разрывали меня. Каджика вскочил на ноги и бросился ко мне. Он прижал меня к себе и держал, ожидая, пока пройдёт буря моей ярости. Это длилось мучительно долго.
Долгие минуты, в течение которых дверь в его раздевалку открылась, ударившись о мой позвоночник. Он сказал несколько слов, которые не были услышаны моим перегретым сознанием, и толкнул дверь. Я почувствовала, что моё тело превратилось в провод под напряжением. Я ждала, что в любой момент из моего носа пойдёт дым.
Каджика крепче прижал меня к себе, а затем начал шептать, что ему жаль. Жаль, что в это поверил. Если моё тело обжигало его, он этого не показывал. Не отстранился. Не шипел сквозь зубы.
Постепенно моя ярость утихла, но я продолжала держать руки скрещенными. Не то, чтобы было много места, чтобы разжать их.
«Ты заменил меня?!»
Я почувствовала, как грубое дыхание коснулось моих остриженных волос.
— Тебя нелегко заменить.
«Это не ответ на мой вопрос». Я сжала веки, задаваясь вопросом, почему я должна мучить себя этим вопросом. «Ты был с кем-нибудь ещё за то время, пока меня не было?»
— Я был слишком поглощён негодованием и отчаянием, чтобы делать что-то большее, чем затевать драки с людьми в Октагоне и за его пределами.
Было ли это тем, что Менава имел в виду, говоря, что его брат беспокоен?
Каджика фыркнул, затем скользнул своими длинными пальцами вверх по моему позвоночнику и схватил меня за шею и запрокинул мою голову назад так, чтобы моё лицо оказалось повернуто к нему.
— Это ещё мягко сказано. Ты разбила моё грёбаное сердце, — большим пальцем он погладил место за моим ухом. — Ты извини меня, если я сломаю грёбаный нос твоему брату, когда увижу его в следующий раз.
«Два ругательства подряд. Я так понимаю, ты немного сердишься».
Он ухмыльнулся, и эта улыбка сожгла остатки моего гнева.
— Ты, блять, понятия не имеешь.
Он долго и пристально смотрел на меня.
Я вдруг забеспокоилась, что ему не нравится то, что он видит. Я расплела руки и робко провела ладонью по своей щетинистой голове. Я пожалела, что не нашла времени купить парик; пожалела, что поверила брату. Вероятно, он солгал мне, когда сказал, что я выгляжу нормально, надеясь, что моя бритая голова будет настолько отталкивать охотника, что он отвергнет меня. Я опустила взгляд к его подбородку, не в силах вынести такого внимания.
Каджика оттолкнул мои руки, затем медленно провёл ладонью по моей голове и обратно вниз к шее, где размял мои ноющие сухожилия.
— Ты ещё красивее, чем я помнил.
Я снова подняла на него глаза. Он склонил рот к моим губам, но не коснулся моих губ, просто дразняще прижал их друг к другу. Я почувствовала запах мятных леденцов, которые он, должно быть, жевал незадолго до моего прихода. Я почувствовала запах кожи на его пальцах и пота, который высох на его коже. Я облизнула губы, затем попыталась накрыть его рот своим, но он крепче сжал мою шею и отвёл моё лицо в сторону.
— Мне жаль, что Круз умер, Лили, — пробормотал он.
Это заставило меня перестать дышать.
— Но в тоже время и не сожалею, потому что я эгоистичный ублюдок. Не знаю, сможешь ли ты простить меня за то, что я так считаю, но я хотел быть честным с тобой.
Моё сердце напряглось вместе с остальным телом.
— Теперь ты меня ненавидишь?
«Конечно, нет», — прошептала я в его сознании.
Он отпустил мою шею и задел линию моей челюсти ободранными костяшками пальцев, заставив меня вздрогнуть. Лицо Круза материализовалось за моими закрытыми веками. Я видела, как шевелятся его губы, слышала, как он произносит, что любит меня сотней разных способов, как ему жаль, что он принимал меня как должное. Я снова почувствовала, как моё сердце разрывается на части.
Слеза скатилась по моей щеке, и Каджика смахнул её. «Зачем тебе понадобилось упоминать о нём?»
— Потому что он надолго останется в твоём сердце. И я не хочу, чтобы ты когда-нибудь сравнивала нас и находила, что мне чего-то не хватает.
«Я бы никогда не стала сравнивать, Каджика».
Он провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе, затем по верхней, и от этого по всем частям моего тела, к которым он не прикасался, побежали мурашки.
