Игры кошачьей богини - Ирина Игоревна Фельдман
Неферпсут приняла у меня ворох разномастных лоскутков и, собственноручно бросив их в чан, подожгла свечой его содержимое. Огонь как бы с неохотой принялся лизать экзотическое «угощение», в воздух поднялся первый робкий дымок.
Надеюсь, от меня больше ничего не потребуется.
Вопреки ожиданиям жрица меня не отпустила. Нараспев что-то говоря по-древнеегипетски, она взяла обеими руками своё колдовское варево и начала обходить лежавших на полу мертвецов.
Вот ты какая, некромантия… Лучше бы мы с котиками играли!
Горьковатый дым из чана стал уверенно расти. Причудливо разветвляясь и извиваясь, он поднимался выше и с неестественной стремительностью охватывал пространство. Не прошло и минуты, как я не выдержала дымовой атаки и подошла к окну. Не задыхаться же из-за прихоти возомнившей себя богиней особы. Отдёрнула штору и, ахнув, отскочила, как газель, заметившая в воде крокодила: по стеклу шла золотистая рябь.
На полу непонятно откуда собирались золотые песчинки. Я старалась не наступать на них, но скоро их стало так много, что не вляпаться было просто невозможно. Тёплые, вроде безобидные, и на том спасибо.
Как я ошибалась!
Неферпсут что-то громко выкрикнула, и песчинки, дружно собравшись в несколько десятков кучек, приняли вид саранчи. В следующее мгновение многочисленные золотые насекомые жадно набросились на мумии. Они их пожирали, честное слово, пожирали!!!
Как кисейная барышня, я опустилась на скамеечку перед пианино и закрыла лицо руками. Уши бы ещё прикрыть, невозможно слушать хруст поедаемых тел!
Судя по звукам, наколдованная саранча управилась всего за пару минут. Я посмотрела сквозь щёлочку между пальцами и увидела, что абсолютно спокойная Неферпсут стоит на месте, где раньше лежали мумии, и подставляет руки нежно обвивающим её тело золотистым потокам. Глаза жрицы засияли словно фары.
Я выполнила свою часть ритуала, я могу уходить?..
Стремительный поток энергии ослепил меня. В ту же секунду меня высоко подбросило в воздух.
Не упала. Кажется. Вообще перестала что-то чувствовать, кроме обжигающей боли.
Услышала свой крик. Он почти сразу оборвался.
Не могла дышать.
Долго. Очень долго.
А я была в сознании. Или просто так думала. Но раз думала, значит, оставалась живой.
Прошла целая вечность, прежде чем я ощутила под собой жёсткую поверхность. Услышала чьи-то шаги, голоса, доносящиеся как сквозь плотный слой ваты. Ни слова не поняла. Даже язык не смогла разобрать.
Прикосновения, переросшие в отцовские объятия.
Меня взял на руки мужчина.
Моя голова склонилась к его плечу.
Бен, это ты? Бен?..
Я слышала музыку.
Пела скрипка. Грустно. Тревожно. Словно жаловалась на жестокую судьбу.
Окончательно проснувшись, я не спешила вылезать из мягкой постели. Просто лежала с закрытыми глазами и слушала игру на таком родном для меня инструменте.
Музыка стихла. К моему огорчению, слишком быстро.
Ну и ладно. Уже надо вставать, нечего валяться.
Приподнявшись, я огляделась. Скорее всего, это была мужская спальня, потому что дамских штучек вроде аксессуаров и корзинок с рукоделием не наблюдалось. К тому же на картине, висящей напротив кровати, было изображено сражение с конями и пушками, что леди явно не по вкусу.
Снова заиграла музыка. Другая мелодия, ещё более жалостливая. Я скинула тёплое одеяло и, с удовлетворением отметив, что с меня не сняли платье, ступила на ковёр. Сандалии стояли рядом, но я прошла мимо. Уж лучше ходить босиком, чем грохнуться в обуви, которая велика на пару размеров.
Я встала в проёме между спальней и смежной комнатой и замерла на месте.
Таинственным скрипачом оказался не кто иной, как Оз. Заметив моё приближение, он воспроизвёл ещё несколько нот и отложил скрипку.
Блин, ну как так можно! Стоило найти утешение в музыке, а тут такая засада!
– Что ты играл? – задала я первый пришедший в голову приличный вопрос. – Я не узнаю произведение.
Оз положил инструмент на софу и пошёл мне навстречу.
– Не узнаёшь? – произнёс он, понизив голос. – Наверное, это потому, что я раньше при тебе не играл. Вообще, редко кто слышит мою музыку.
Сам пишет музыку… если не врёт, конечно. За это можно было бы многое простить, но его вина слишком тяжела.
– Не люблю грустные вещи, – резко сказала я, лишь бы покончить с его самолюбованием.
– Я тоже. Но что делать, если душу гложет тоска?
Он схватил меня за плечи и наклонился так, что наши лбы соприкоснулись.
– Ты меня вдохновляешь на нечто большее, чем унылое нытьё. Я хочу положить твою страстную натуру на ноты…
В его дыхании безошибочно угадывался горький запах лауданума.
– Оз! – протестующее воскликнула я, и в следующий момент он прижал меня спиной к стене. – О…
Его губы накрыли мои, задушив крик. Сильные пальцы до боли сжали мои запястья.
Нет, нет! Я откушу ему язык, если… Что такое, он больше не пытается меня поцеловать? Ага, он просто сменил тактику! С губ перешёл на шею… О-о-ох… Наверное, это моя эрогенная зона, аж ноги подкашиваются… Как приятно… Как стыдно и страшно!
Я тихонько стонала, пытаясь произнести хоть одно внятное слово.
– Отпусти… пожалуйста…
Да что ж я растаяла, никакого «пожалуйста» этот подлец не заслуживает! Его убить надо за то, что он собирается со мной сделать!!!
Настойчивые ласки неожиданно прекратились.
– Испугалась? – неожиданно человечным тоном спросил Оз, взглянув мне в глаза.
– Ну и шутки у тебя.
– Никаких шуток. Я думал, тебе понравится.
– Я не мазохистка, чтобы пищать от восторга, когда насилуют.
– Прости, маленькая моя.
Э? Это что ещё за приступ любви ко мне? Ещё недавно говорил, что я не леди, а теперь готов расцеловать от макушки до пяток. Похоже, опиумная настойка неплохо так приукрасила меня в его воображении.
– Оз, ты не в себе.
– Почему же?
– Почему? Ты же меня ненавидишь. Ты только что оскорблял меня и потом пытался задобрить пирожными. А сейчас что творишь? Да ты подлизываешься, причём неумело! Знать бы зачем.
Оз положил руку мне на талию, но я вывернулась и, как обиженная кошка, забилась в угол софы, поджав ноги. Аж потряхивало после его «ухаживаний». Пусть только попробует подойти, я его скрипкой шандарахну. Хотя жалко, инструмент, видно, дорогой.
– Варя, мне ничего от тебя не нужно.
О, меня уже по
